Ты свистни!

       
- Я тебе морковочки потерла с сахарком, - шепотом сказала  Нина, возникшая в дверях его кабинета , женщина кругленькая, симпатичная, своя. - Для мозга  морковочка  очень хороша .

   Как все- таки всем бабам идёт домашний передник, подумал Станислав, и, продолжая печатать на машинке, а вслух сказал: Пуся, с каждым годом я люблю тебя все больше и больше!

- И винегредик уже готов -  прошептала   жена ( В соседней комнате спал их 6- летний сын.). 

 - Не говори  "винегредик", Пуся. Говори "винегрет". с буквой Т на конце.

-  Ладно, Пусеня! А ты сегодня идёшь? 
 
- Сегодня? - как будто  удивился Станислав.

- Сегодня, - повторила она. - Сам же говорил: вечер встречи выпускников вашего факультета. 15 лет со дня окончания.

   - Что там делать, Нина? 
 
 - Так ведь я не уговариваю.  Это ты, то идешь, то не идешь. Деньги тогда на банкет зачем внес?

- Что деньги? Деньги, что? Сам не знаю, зачем внёс. Сашка Шмыров пристал без мыла - все-де идут, а ты ...

   Зарплата  кандидата физико - математических наук плюс разного рода халтуры, от которых он никогда не отказывался, позволяли ему не трястись над каждым рублем.

    И трех - комнатный кооператив, в котором они в настоящее время жили, Стас осилил сам, хотя отец, глава  большого торгового треста,  деньги предлагал.

    Переезд в собственную квартиру его поразил. Нельзя сказать, что в родительском доме  им было плохо . Мать, правда, не любила Нину, (не родилась ещё та принцесса!) и это чувство было взаимным, но скандалов не было.

   Да, иногда , придя с работы, С. заставал жену заплаканной, но никогда, она не жаловалась на свекровь, а он и не думал докапываться до причин - это были их, бабские дела. Но сам - то С. знал:  у  Нины  был прекрасный характер, а вот его мамочка - тот еще подарок!

   Итак, квартира!  Открыть  собственную дверь собственным ключом, влезть в тёплые тапочки, тщательно и с удовольствием помыть руки и уже тогда присесть к накрытому столу. Хорошее гнездо они с Ниночкой свили: большая 9 - метровая кухня, ванна, облицованная итальянской плиткой, мягкая югославская мебель.

   Нина, надо отдать ей должное, готовила прекрасно. Она и , вообще, складывалось впечатление, любила домашние дела. И когда только все успевала? Тоже ведь работала, помощником бухгалтера.

   После сытного обеда или ужина  С. не ложился на диван, а шёл в свой кабинет, рылся в тяжёлых фолиантах, выискивая нужные теоремы и аксиомы, писал, зачеркивал, печатал - готовил докторскую.

   Иногда дверь растворялась, на пороге возникал   сын и  протягивал ручки к отцу. С.  с удовольствием сажал мальчика к себе на колени, гладил по светлым чистым волосам. Но сейчас же в дверях появлялась Нина и забирала ребенка со словами: не мешай, папочка работает!

   Очень уважала его труд, и сына приучала к тому же.

      - А что там ваш Саша Шмыров? -   спросила жена,  робко присаживаясь на краешек стула.    

- Представляешь,   заделался артистом эстрады, не имея специального образования. - Стихи читает.
 
- Свои?

- Слава Богу, нет. Какого- то  Вознесенского,  и ещё кого- то. У него целые программы. Он и всегда был чокнутым. Хватал за пуговицу и начинал читать.

- А кто его пустил- то на эстраду?

- Понятия не имею.

   Внезапно С. посмотрел на часы, вскочил, прошелся взад и вперед по комнате , как - то боком приблизился к шкафу и ловким движением вытащил на свет Божий новый темно- синий импортный костюм.

- Ты же говорил - не пойдешь? - сразу сообразила Нина.

   Станислав не ответил - он уже надевал в прихожей пальто и ботинки , до блеска начищенные женой, а ещё через десять минут садился в автомобиль, остановленный на проспекте.

  Выскочив из машины, он стряхнул снег с воротника пальто, заставил себя успокоиться, и по лестнице на второй этаж уже поднимался , отражаясь в зеркалах,  представительный  37- летний  немного поседевший блондин в прекрасно сидящем на нем костюме, свежей рубашке и  галстуке с голубым отливом.

  Вечер встречи, можно сказать , только начался, но однокурсники уже успели занять места за  двумя длинными столами, поставленными буквой П справа от входной двери. Пространство слева было занято небольшой эстрадой. В центре , впрочем, оставалось пустое место для танцев.

   Станислав  цепким взглядом оглядел собравшихся, помрачнел  и  было сделал шаг назад, но знакомые голоса закричали:  Стасик, Стасик пришёл. Иди к нам!
  Он поглядел в том направлении и увидел Танечку Томилину, с которой у него был небольшой роман, точнее, новеллка на первом курсе.  За давностью лет она сама собой как-то рассосалась и перешла в равнодушную симпатию.

   Однокурсники потеснились, и он сел напротив Танечки. Как ни странно, в отличие от остальных, она мало изменилась,  хотя и  расплылась.   Те же кудряшки, окрашенные пергидролем, тот же задорный носик и, возможно, те же  безобидные  подковырки.

- Ты стал такой важный ... - протянула  Томилина, накладывая ему на тарелку салат.

- А ты думала, я - неважный? - мрачно сострил Стас.

- Твой тост, Стас! - провозгласил сидящий на другом ряду Сашка Шмыров. Он был одет в немыслимую косоворотку а-ля рюсс и, как всегда, имел восторженный вид.
 
 - Штрафной, штрафной Стасу! - зашумели вокруг.

   Станислав ломаться не стал - за словом в карман он никогда не лез.-  Как приятно сознавать, - сказал он, вставая, что для каких-то людей ты всегда будешь Колькой, или Танечкой или Стасом. Что, пройдут годы, но кто-то будет помнить тебя молодым. Выпьем , друзья, за нашу за совместную молодость!- провозгласил он, вовсе никого не считая тут другом.

- Ура!  - закричали рядом, и Стас  сел.

- Ты женился? - спросила Танечка, - покосившись на жирное золотое кольцо на его пальце. - И глаза её стали грустными.

- Вот бабы,- удивился он  про себя. - Во всех-то они видят мужей. Можно подумать, я ей давал какие-то авансы.

- Ты нисколько не изменилась, - перевёл он разговор на другое. - И добавил с чувством: прекрасно выглядишь!

   Однако, когда начались танцы, Танечка пригласила его и повторила свой вопрос.

- Женился . - отрезал он. - И моя  Нина - прекрасная жена, мать, любовница. И очень остроумная,- зачем-то добавил он, как будто Некто мог считать это качество большим достоинством женщин.

- Остроумная, как Лариска? - сказала Танечка и подмигнула.

- А причём тут Лариса? - спокойно спросил он. - С Ларисой у нас ничего не было. - Кстати, почему её нет сегодня? Она, как всегда , выше всех?

- Да не выше. В экспедицию завербовалась. Деньги зарабатывает..

- Опять с рюкзаком, в палатке, а кругом одни мужики?- злобно сказал он.

    И вспомнил, как десять лет назад  по окончании университета, сам сдуру распределился в какую-то геодезическую партию на север, одурманенный, не иначе, песнями Ларисы, её постоянными сказками о походах, туманах и запахах тайги.

   Она-то , хотя и пела, а работать пошла в Политех. Вот дурак-то был, прости Господи. И нет, чтобы спросить, прежде чем распределение подписывать, куда-де ты, Лариса, собираешься? Нет, уверен был , дурак, что она за ним побежит.

   Ох, эта геодезическая романтика тех лет, будь она неладна! Комариные болота, рюкзак на 30 кг, плюс теодолит. Эти приключения не для "белого человека",- понял Стасик на следующий день, да было поздно. По тем временам Родина требовала от него трехлетнего подвига. Спасибо отцу, поднял свои связи, и через неделю любимый сынок был дома, а ещё через месяц преподавал    высшую алгебру в  Ленинградском университете.

- А где ты с женой познакомился? - не унималась любопытная Танечка.

- Отдайся музыке.- прервал её Стас. - Послушай, какой текст и какая мелодия.

- Все равно я не понимаю ни слова по- английски.

- Могу перевести, - сказал Стас. - У тебя такие же голубые глаза , как у нее, ты  танцуешь , как она, и целуешь меня, как она,  но это только  разбивает мне сердце, потому что ты не Она. Ты не она.

- Что касается моей жены , то я познакомился с ней на улице,- неожиданно сказал С., когда Томилина, вроде, угомонилась.

   И это было чистой правдой. В жизни некоторых мужчин иногда наступает период, когда , да , и не надо смеяться, они хотят жениться. Вот сегодня  он не думал и не гадал. Более того, бегал от знакомых потенциальных  невест, как чёрт от ладана, а уже  завтра спит и видит себя непонятно с кем в брачных веригах. И схватить может кого угодно!

   Этот исторический момент наступил для Стаса сразу после  расставания с геодезией. Именно так: жениться и после этого видеть всех баб в гробу! Счастье, что Бог подсунул ему красивую и приличную Нину,   а не ... тьфу-тьфу ... , потому что в этот страшный для мужчин период возможны любые варианты.

   И практически Стас никогда не изменял Нине. Так пару раз на конференциях, и то в силу насущной необходимости.

- Не понимаю я бабников, - говорил он приятелям, которых с каждым днём становилось все меньше. - По- моему, все эти проблемы можно решить с одной женой.

- Не скажи, -возражали ему,- с гречки иногда тянет на манку.

"   Манки", однако, он накушался в молодости. Сейчас его тянуло только домой, в тёплое гнездышко.

- Лариса передавала тебе привет, - сказала Танечка.

- Ну, и что мне от её приветов?- помрачнел Стас.
 
- О, покраснел, покраснел! - воскликнула  она.

- Кожа у меня такая, - объяснил Стас. - Краснею от глупостей. - Ты танцевать- то будешь или сядем?

- Будешь, будешь! - сказала Танечка. - Извини, болтаю, сама не знаю, что. Ты и французский знаешь?

   Он кивнул. А откуда? Надо же! Были гувернантки? А чего же молчал?

  - Вредно тогда было много говорить, объяснил Стас. - Помнишь, я все пять лет проходил в одном сером костюме и двух рубашках - голубой и красной?

- Ну, да.

- А тебя не удивляло, что у них всегда был новый вид?

- И в голову не приходило.

- Так вот. В год поступления отец из-за границы привёз мне пять импортных одинаковых костюмов и огромное число таких рубашек и сказал: не вздумай рассказывать, как ты живёшь. Зависть, как известно, сделала революцию.
Я и на занятия ездил на такси, а останавливался за углом. - понесло его на откровенность.

- С ума сойти! - воскликнула Танечка! - Вот жених был! Где были мои глаза?  - она вздохнула. - А я так хотела знать хоть один иностранный язык, пыталась учить, но без гувернантки терпения, видать, не хватило. Мне и сейчас хочется узнать, о чем говорят иностранцы.. Вот о чем он сейчас поёт?

- Это Адамо,- объяснил он. - А о чем поёт? О чем все они - о любви.

- Понимаю, что о любви. А конкретнее?

- Падает снег. Ты не придешь сегодня вечером. И в моём сердце царит ночь.

- А что ещё передавала Лариса?

- А привета тебе, что, мало?

- Не знаю. - Ответил Стас.  «Пожалуй, на сегодня ее хватит, - подумал он,  отвел Танечку на место и подошел к группе однокурсников, чтобы сфотографироваться вместе с ними.

...- Завидую тебе, - сказал ему отец  в первый день занятий в университете. Вот придешь ты на лекцию, а там - уж такие розаны!   Ведь, всем  вашим девчонкам по 17-18 лет. Завидую!  Не теряйся, сынок!

   На первой лекции   Стас внимательно оглядел всех будущих геодезисток, с которыми  ему предстояло учиться пять лет в одной группе, но обещанных розанов не нашёл.  Девочки показались ему некрасивыми , плохо одетыми и какими- то деревенскими. А вот у математиков - это да!  Поэтому, когда волею судеб  две группы - математиков и геодезистов - поехали вместе на "картошку", он, вспомнив папу, теряться не стал, пересел в машину к математикам и очутился вдали от родной группы.

    И влип по полной! Что тут было! По приезде одногруппники вызвали его на собрание. Ты предал своих ! - кричала пучеглазая кубышка  Фира Давидович , комсорг. - Так не поступают товарищи!  - вторили другие, в основном, девчонки, парни молчали.

   Ещё бы ! Что это было, как не гнусное предательство? В группе из двадцати человек всего шесть мальчиков, и самый симпатичный из них ...

   Стасик по совету отца каялся, бил себя кулаком в грудь, обещал, что никогда больше ... Ларису он на собрании не помнил. То ли она молчала, то ли её не было.
   Он встретил её буквально через день у своего дома. Как потом оказалось,  они жили на одной улице, но на разных её концах. Столкнулись носом к носу.

- Ты тоже со мной не разговариваешь? - спросил Стас.

- Почему?- она  удивлённо  скосила на него зеленые глаза и  похлопала темными  ресницами.

- Группа мне объявила бойкот, знаешь? За то, что я на картошку поехал не с вами.

-  Если все наши  за бойкот, то я против. Я про бойкот что-то слышала, но не поняла . С нами , не с нами  ты поехал - какая, к черту,  разница? Ну, поехал, ну не поехал? Что с этого?

  Эти слова задели его почему-то больше, чем сам бойкот.

- А как там было весело, какие там были звезды ночью над заливом! Сашка Шмыров стихи читал, Есенина. Запрещенного. - Продолжала она, улыбаясь.
И ещё Бернса: " Ты свистни, тебя не заставлю я ждать! Ты свистни ! Тебя не заставлю я ждать! Пусть будут браниться отец мой, и мать. Ты свистни - тебя не заставлю я ждать! - процитировала она и засмеялась.

   И Стасу показалось, что в груди его что- то встрепенулось , щелкнуло , и оттуда забил мощный фонтан дикого вранья. Захлебываясь и глотая слова, он стал рассказывать, что вообще-то он швед по национальности, и сейчас они вместе с отцом исследуют затонувший в Балтийском море корабль, на котором некие пираты перевозили золото.

   Лариса слушала его, открыв рот, а потом сказала деликатно: мне кажется, ты сочиняешь. Ну, и молодец, что не веришь, ответил он.

   С этих пор они иногда возвращались с занятий вместе, шли, разговаривая ни о чем , и как- то сразу он попал в зависимость от её взглядов, улыбок, смешков, нахмуренных бровей или сияющих глаз.

   ... Между тем танцы временно закончились и ведущий вечера Генка Цапля , выпивоха и бабник, лицом похожий на колхозного тракториста, попросил всех занять свои места.

   - Жизнь - неожиданная штука, сказал он. - Не все наши товарищи работают по специальности. И мне приятно представить вам артиста эстрады Александра Шмырова!

   Размахивая длинными руками, Сашка поднялся на эстраду и занял позу Ленина на броневике.

- Андрей Вознесенский. "На плотах". Нас несёт Енисей, как плоты, над холодной и чёрной водой. Я - ничей! Я не твой! Я не твой! Я не твой! Ненавижу провал твоих губ. Твои волосы, платье, жильё! Я плевал на святое и лживое имя твоё!

  Что-то было в его чтении такое, отчего разгоряченная банкетом публика замолчала.  Потом был  Бернс, которым когда-то восхищалась Лариса:
-Ты свистни, тебя не заставлю я ждать! Ты свистни, тебя не заставлю я ждать!
Пусть будут браниться отец мой и мать, ты свистни ..

- А Шмыров женился, не знаешь? - спросила Танечка, которая снова оказалась рядом.

 - Свистит до сих пор. Выбирает, - объяснил  Стас.

...Мужчиной в физиологическом смысле этого слова он стал на первом курсе, очутившись ненадолго в какой- то пьяной кампании. Процесс ему понравился. С тех пор в любом обществе он безошибочно и точно определял девушку, которая не откажет. Пара дежурных фраз и комплиментов, потом -  ресторан - деньги были, потом к себе на квартиру. Разумеется, если родители отсутствовали. И что интересно - ни с одной из них он не встретился дважды – таково было его правило.

   К Ларисе это не имело никакого отношения. Он мог поклясться , что в его тяге к ней не было ничего физиологического. Только видеть, слышать, сидеть рядом, следить за выражением её изменчивого лица.

- Ты меня любишь? - однажды неожиданно спросила она, когда они сидели вдвоём на подоконнике в студенческом общежитии.

    Он даже подскочил от возмущения:

- А почему это я должен тебя любить?

   Лариса обиделась и с неделю его избегала, и за эту неделю он похудел на два килограмма.  А ведь ему казалось: он говорил правду. Она  была  не в его вкусе, и не было в ней ничего, кроме апломба  и сияющих глаз. И ещё все время  представлялось - если кто и дышит к кому неровно, так это не он, а она.

- Чего это ты теряешься? - сказал ему как- то Шмыров, кивнув в сторону Ларисы.

- С чего ты взял, что я теряюсь?- удивился Стас.

- Так видно же за километр , - заржал Сашка, - что ты у неё на коротком поводке. Трудный объект, я тебе доложу. Хочет, чтобы к её пьедесталу мужик полз на коленях с розами в зубах, но таких желающих в наше время нет.

- А ты пробовал?

- На розы у меня денег нет,- признался Шмыров, - а без роз не "прокатит."

" Уж если этот шизанутый любитель поэзии вообразил что-то насчёт их отношений с Ларисой, то,   что тогда думают остальные? "- ужаснулся Стас и  с трудом подавил в себе страстное желание ударить приятеля.

   Хватит пустой болтовни, пора переходить к делу, решил он после разговора со Шмыровым. Но попробуйте перейти от дружбы к любви. Тут должен был состояться серьёзный разговор. Комплименты, дежурные фразы, потом ресторан, потом домой - при одной этой мысли Станислав похолодел.Но надо, надо! Мужчина он или нет?

- Какие у тебя красивые глаза, - начал он, когда они сидели вдвоём в ожидании лекции. " Твои глаза зелёные, слова твои обманные, и эта песня звонкая свели меня с ума",- пропел он.

- Фальшивишь,- сказала Лариса и отвернулась.

- Я ? Фальшивлю? - обиделся Стас. - Если хочешь знать, я окончил музыкальную школу с отличием.

- Да не в мелодии фальшивишь, а в своих чувствах.

 - Ты мне не веришь?

 - Не верю.

   Сейчас - то он понимал: девочка, брошенная своим отцом ещё до рождения, не верила мужчинам. И рядом он, самовлюбленный  папенькин сынок. У них не могло быть совместного будущего.

   Потом он пытался ещё несколько раз вернуться к этому , но слова застревали у него в горле - боялся ее  насмешек. А  после окончания университета твердо решил: никаких звонков, встреч, провожаний. Не думать на эту тему. Никаких ромовых баб! Бабы отдельно. Ром отдельно. И жена. Нужна хорошая жена!

  Сначала было трудно, мысли услужливо поворачивали в ненужную сторону, рука сама собой тянулась к телефонной трубке. Но - нет! Мужик он , в конце - концов или половая тряпка?

   И  когда он познакомился с Ниной,  практика  показала - мужик! С этих пор он стал смотреть свою жизнь как  многосерийный фильм: вот он через неделю после первой встречи делает Нине предложение, и она сразу соглашается, вот он на собственной свадьбе. Вот он встречает Нину и сына на пороге родильного дома, вот они с Ниной покупают мебель.

   «Ты видишь, это я, и у меня все по высшему разряду», - доказывал он кому-то, кто, казалось, пристально наблюдал  за ним .

...Шмыров сошёл со сцены,  откуда- то сверху опустился экран, и ведущий Генка Цапля объявил: - Сейчас будет показан фильм . Фильм, как сказал Саша Шмыров, чудом восстановленный.

  Черно - белая короткометражка  называлась "Геодезисты" и рассказывала о буднях их группы -  в аудитории, на практике или в вычислительном центре. Однако правильнее было бы назвать её "Лариса", потому что , или Стасу так показалось,  на экране   беззвучно пела,  двигалась , небрежным жестом отбрасывала длинные волосы за спину  только она одна, та,   двадцатилетняя Лариса.  А  геодезическая группа просто составляла ее фон.

   Он вспомнил все, о чем не забывал  никогда, и сейчас сидел подавленный и оглушенный.  Железные обручи, в которые он , как сказочный персонаж, заковал свое сердце, лопались с треском,  волна любви, возникающая где-то на горизонте, двигалась быстро и грозила разрушить все на своём пути.

   По-видимому, автор картины тоже был настроен весьма тенденциозно.   Так, значит, они с Ларисой ..., думал Стас, и его трясло от ненависти к сопернику.

- Ну, как фильм? - подсел к нему Шмыров. Но Стас отвернулся и ничего не ответил.


 - Что с тобой? Зря я этот фильм восстанавливал, что ли? Я, думал, что тебе, как автору будет приятно.

- Я  автор? - удивился Станислав.

- Ну, не я же! Ты, что, забыл, как ты мне дал эту плёнку и попросил сжечь, потому что у тебя- де не поднимается рука? Да, ты подумай, у кого из нас была в то время кинокамера?

   Действительно, как он мог забыть? Отец привёз ему её  из-за границы.

- Спасибо. Большое спасибо. - Стас с чувством потряс его руку. – Заходи как - нибудь к нам. Я буду очень рад.  И поехали вместе домой. Я возьму такси.

  В машине оба молчали. - Ну, пока, сказал Саша, кинул на приятеля внимательный взгляд и  улыбнулся  . - До встречи!

   К себе на пятый этаж  Станислав поднимался, не торопясь. Его страшила встреча с женой,  которая иногда видела его насквозь.

   Но все прошло отлично. Стас позвонил. Нина вышла в прихожую. Не снимая пальто, он сделал шаг вперёд, прижал её к себе и спрятал лицо у неё на груди.

- Ну, ПУся, - сказала Нина, - ты же весь в снегу!.-






 .