Осколки счастливого детства

В последнее время я всё чаще вспоминаю своё детство. Несмот-ря ни на что, это было счастливое советское детство. То время сей-час принято ругать за идеологию и ещё много за что. Но это было по-настоящему счастливое время.
Я мало помню из своего детства, но то, что осталось в моей па-мяти, полно тёплых и светлых моментов. У меня были друзья во дво-ре на Нефтестрое в Ярославле, где мои родители получили комнату в трёхкомнатной квартире с двумя соседями, которая после распада СССР стала принадлежать нашей семье. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде.
Недалеко от квартиры, где жила наша семья, находился магазин «Галантерея», в котором продавали всего понемногу, в том числе радиотехнику и грампластинки. Помню, как отец вёл меня из детского сада, а по пути домой мы завернули в этот магазин и купили радиолу «Кантата-205» в корпусе из лакированного красного дерева и не-сколько пластинок. Дома мы установили радиолу на ножки, подклю-чили антенну и включили в сеть. Позже отец сделал самодельную ан-тенну, с помощью которой можно было слушать «Голос Америки» в неплохом качестве, из передач которого мы узнавали обо всех собы-тиях в СССР, о которых официальные СМИ молчали или недоговари-вали.
Из детского сада меня вели всегда одной и той же дорогой, если только отцу не хотелось прокатить меня на «ёрзаном» троллейбусе полторы остановки. Так я называл троллейбусы старого типа с двумя входными дверями, которые при разгоне издавали резкий звук, похо-жий на звук шлифовальной машинки. Как-то раз мы с отцом застряли в таком троллейбусе на конечной остановке. Двери почему-то не хо-тели открываться. Пьяный отец долго ругался с водителем троллей-буса, а тот лишь разводил руками и пытался вручную открыть хоть ка-кую-нибудь дверь. Я в это время мечтал взять себя в руки и очень бо-ялся навсегда остаться внутри этой железной банки под напряжени-ем. Наконец дверь открылась, но, прежде чем выйти, отец сказал во-дителю пару ласковых, которые тот со скрипом проглотил. По дороге домой мы зашли в продовольственный магазин, где я получил в каче-стве компенсации за переживания мороженое в бумажном стаканчике за 10 копеек.
Наша семья жила не плохо и не хорошо, хотя отец неплохо зара-батывал. Он часто ездил в командировки, а мать работала в сменах, поэтому мне приходилось практически жить в детском саду с поне-дельника по пятницу. Это называлось «круглосутка». Как сказала мне жена, я был просто не нужен своим родителям. Возможно, это и так. Я как-то, сидя в поликлинике и ожидая приёма педиатра, решил про-листать свою довольно пухлую историю болезни. Из неё я узнал, что у матери до моего рождения было два выкидыша. Я могу лишь дога-дываться, что послужило их причиной, но то, что отец по пьяни рас-пускал руки, я знал наверняка.
Вы можете спросить, почему я считаю своё детство счастливым? Потому что других детей просто били почём зря, а мне всего один раз досталось от отца грязными сапогами, в которых я пришёл с гулянки. Моего одноклассника мать-одиночка однажды так отходила ремнём, что он неделю в школу ходить не мог. Так что у меня было просто за-мечательное детство.
Летом я с несколькими ребятами из нашего большого двора лю-били ходить в автомагазин, который находился довольно далеко. Обычно мы туда выбирались после обеда. Как я уже сказал, путь был неблизкий, но никто не чувствовал усталости. Нам тогда казалось, что мы можем пройти сколько угодно, лишь бы увидеть замечательную коллекцию советских автомобилей в масштабе 1:43.
Модели располагались в высоком стеклянном шкафу в несколько ярусов. Безумно хотелось всё это потрогать собственными руками, так как собрать более или менее хорошую коллекцию «моделек» мечтали все мальчишки из нашего двора. Лично у меня было не-сколько моделей, самой дорогой из которых был «ЗиЛ – 4104» за «безумные» по тем временам 9 рублей 40 копеек, который купил мне отец в «Галантерее» в центре города. Самой дешёвой машинкой был «Опель-кадет 2600», купленный в Москве в «Детском мире» за 2 руб-ля, когда мы ездили всей семьёй в город Орджоникидзе, который по-сле развала СССР переименовали во Владикавказ.
С переименованиями вообще интересно получается. Была в Ярославле площадь Подбельского. Потом её переименовали в Бого-явленскую площадь. А «являлись» на ней ночные бабочки или про-ститутки, как вам больше нравится. Город Рыбинск сначала переиме-новали в Андропов в честь очередного генсека, а потом опять в Ры-бинск. Бред, да и только! Впрочем, я отвлёкся.
У меня был свой определённый маршрут, включающий в себя три магазина и несколько ларьков «Союзпечати». Дело в том, что од-но время я активно начал собирать почтовые марки и спичечные эти-кетки. Марки и этикетки продавали как раз в «Союзпечати», а иногда туда завозили и интересные книги по филателии и каталоги почтовых марок. А в магазинах я искал новые игрушки, модели и книги.
Книжный магазин находился относительно далеко, но я всегда любил ходить пешком. У меня был свой проверенный маршрут, кото-рому я никогда не изменял. Это было как ритуал, который я выполнял почти каждый день, включая праздники, когда у нас в квартире соби-рались гости. Праздники я никогда особо не любил, так как они всегда заканчивались руганью родителей, а частенько и рукоприкладством отца. Сестра этого не замечала или делала вид, что не замечает. Она же была любимым ребёнком, в отличие от меня. А я не мог уснуть, слушая как в соседней комнате тихо плачет мать, а пьяный отец учит её жизни, хотя сам не умел жить. Я понял это гораздо позднее, когда сам начал зарабатывать. Тогда я впервые прямо спросил мать, по-чему она не разведётся наконец с «этим уродом». Её ответ сразил меня наповал. «Кто же тогда в доме электричество будет делать?!» - так мне ответила мать. Так они и жили, в конце концов стали жить в разных комнатах и готовили себе каждый сам, скидываясь только на коммунальные услуги.
Я тоже далеко не ангел, но поднимать руку на женщину, тем бо-лее мать твоих детей, выше моего понимания. Я считаю, что лучше развестись, чем жить с человеком, который стал тебе чужим. Но мно-гие продолжают жить, теша себя иллюзиями и занимаясь самообма-ном.
Как-то сумбурно складывается мой рассказ. И никакого счастли-вого детства. Но ведь оно было! А наружу вылезают только детские обиды и разочарования. И я не знаю, как с этим быть. Получается, что родители меня не любили, а потом и вовсе выгнали из квартиры, в которой я до сих пор прописан, но путь туда мне заказан. Остались какие-то жалкие осколки, которые уже не собрать в единую картину.