Старость взгляд изнутри

Понятно, что стареть никому не хочется, каждый рад бы сохранять,  как можно дольше, цветущий вид, запас сил. Когда-нибудь, может быть, найдут такую возможность. А пока такое, если и доступно, то очень немногим. Должно быть, в этом есть какое-то милосердие, функции организма затухают постепенно, человек смиряется с неизбежным уходом.

Думала ли я когда-нибудь, что буду интересоваться политикой? Да ни в жизнь! Хотя работала в обороне, мне политику упорно навязывали. Я была увлечена работой, страдала от любви, ревности, заботилась о детях, потом пришла пора заботиться о родителях. Отец не смог смириться со старостью и своей, как он считал, ненужностью, ушел из жизни добровольно вскоре после выхода на пенсию. Мама прожила со мной уже после смерти отца почти тридцать лет. Работала она бухгалтером, после выхода на пенсию стала работать оператором котельной, поскольку работающим бухгалтерам тогда пенсию не платили. Мама – коренная сибирячка, здоровье у нее было достаточно крепкое, но не могу  сказать, что работа оператора давалась ей легко. Она очень уставала от шума в котельной, ежегодные экзамены на подтверждение квалификации давались ей труднее и труднее.  В конце концов, ее просто попросили уволиться, чтобы освободить место молодым, которым было негде работать. Еще  какое-то время мама продолжала ездить на огородные участки, выращивать овощи, потому что в самые тяжелые девяностые годы мне довелось поднимать одной двух сыновей, а ее сын, мой брат, просто спивался.  Но прекратились и поездки, осталось только приготовление пищи, все остальное по дому делала я.

Я тоже стала пенсионеркой, проработала в этом статусе еще шесть лет, стараясь дать высшее образование  младшему  сыну, которого родила поздно, в тридцать восемь лет. Старший сын образование уже получил, женился, жил со своей семьей отдельно, у них росла дочка, моя внучка. Завершить образование младший сын не смог, попал в неприятную историю, был отчислен из университета, стал работать и жить с нами.  Последние годы работы дались мне с большим трудом, сильно подводила память.

Как только я перестала работать, мама сразу же прекратила  заниматься каким-либо домашним хозяйством, да и выходить из квартиры почти перестала, ей было уже восемьдесят пять лет. К родившемуся в это время правнуку она не подходила, просила убрать его от нее. Мальчик рос шустрый, подвижный, она от него уставала. Умерла мама в восемьдесят восемь лет от старости, немного не дожила до восьмидесяти девяти.

Вот и мой возраст приближается к семидесяти. Хорохорюсь, стараюсь держать себя в форме, но болею все чаще, сил все меньше. Сама понимаю, что мой характер и без того нелегкий дополнительно портится, бывают безобразные срывы.

Для детей естественна забота взрослых, но и они, едва подрастая, начинают отстаивать свои права: «Я сам!» Для старика беспомощность, зависимость от окружающих часто унизительна, если он еще не впал в детство. В некоторые моменты хочется забиться в уголок куда-нибудь подальше, спрятаться, чтобы никто не видел твою слабость. Тем более наша медицина не отличается заботой и вниманием, она у нас на уровне: «А что вы хотите, бабушка?», к врачам лучше не ходить.

Где-то втайне я радуюсь, что у меня слабое сердце, есть надежда, что оно не позволит мне долго лежать парализованной, ослепшей или того хуже выжившей из ума. Но как будет на самом деле, никто не знает.