Танец жар-птиц. Глава 7. Остатки идола

   Послевкусие той встречи настигло меня не сразу. Дня через три я вдруг стал ощущать, что вокруг меня темным гречишным медом расползаются ее волнистые волосы, хрустальной звонкой рекой текут ее глаза, забытым ангельским пением звучит ее голос, и тяжелым ароматом подгоревших сахарных леденцов распускается ее одетое в черные шелка тело.               
  «Грибной» почтовый ящик я завел в тот же вечер, стал ждать письма от Нелли, но его не было. Спустя неделю я написал сам: «Привет! Это грибник. Как твои дела? Ножи заточены, корзины сплетены, опята ждут. Если у тебя не получается вырваться, сообщи, я поеду тогда один». Но и на это письмо ответа так и не последовало, и я затосковал. Загрустил нешуточно – почти, как в юности.
   Но наступило утро, когда, выйдя из подъезда, я обнаружил, что мою машину заблокировала черная «Ауди» - та самая…
   - Представляешь? Я ту бумажку куда-то засунула и потеряла. Попыталась вспомнить, что ты написал, но память-то девичья! – защебетала Нелли, когда я уселся с ней рядом на пассажирское кресло.
   Я засмеялся:
   - Вот что значит женщина! Я бы эту бумажку три раза откопировал, три раза выучил наизусть, как отче наш, и еще три раза снял бы на телефон. А ты? Просто куда-то потеряла!
   Какой она была милой и изящной в своей дорогой игрушке! На ней была синяя обтягивающая юбка до колен, темно-розовая блузка, белый пиджачок. Еще тогда, давным-давно, я заметил, что ей идет практически любая одежда с любыми цветовыми сочетаниями. Никогда не забуду, как на одной из перемен увидел ее в синих чулочках и розовых туфельках, а однажды она была в желтых чулках и белых туфлях. И на ней эти сочетания совсем не казались безвкусными, наоборот, они завораживали!
   Мы договорились пойти за грибами в ближайшую субботу. В тот же лес.

   Я почему-то до последнего не верил, что это случится. Накануне Нелли прислала на мой почтовый ящик воодушевляющее письмо, в котором написала, что «мне не терпится поскорее оказаться в лесу, дети с мужем уже на даче у свекрови, я пошла бы за грибами прямо сейчас!», но мне всё равно не верилось.
   Ночью мне снились отвратительные сны. Сначала я для чего-то пытался изнасиловать какую-то старую бабку, которая бойко отпиралась, причитая, мол, сынок, что ты делаешь и как тебе не стыдно, потом я погнался за какой-то женской фигурой – на вид стройной и привлекательной, но когда женщина обернулась, я вдруг увидел самого себя с длинными черными вьющимися волосами. Заснул я лишь под утро.
   На этот раз мы подъехали к месту встречи на машинах. От невыспанности голова моя чуть гудела и слегка кружилась. Нелли была в обтягивающих черных трико, желтых кроссовках и оранжевой кофточке. Трико отбросили последние сомнения: ее фигура выдержала испытание тремя детьми более чем достойно.
   - Спортом занимаешься? – спросил я, заставив свои глаза оторваться от ее ног.
   - Какой там спорт! Трое детей. Правда, старшей уже скоро двадцать, средней семнадцать, младшему весной пятнадцать стукнет.
   - Вот ты выдала пулеметную очередь!
   - Хотела и четвертого, но бог сказал: хватит! В общем, не получилось…
   - Ну, расскажи мне о них…
   И она начала рассказывать и долго рассказывала, пока мы шли до опушки, а я почти не слушал, зачарованный мягким нежным журчанием ее голосочка.
   И долго мы шли по лесу, разговаривая, не замечая, что ни опят, ни белых, ни даже каких-нибудь сыроежек нет и в помине. Однажды попалась какая-то лесная семейка, но настолько сомнительная – какого-то сизо-зеленоватого оттенка – что мы лишь посмеялись, что с таких грибов можно улететь еще дальше, чем в прошлый раз…
   - Знаешь, я ведь была потом еще несколько раз в этом лесу – с подругами, - призналась Нелли. – В позапрошлом году была. Много опят мы набрали, а я всё те грибы выглядывала, но так ни разу и не нашла.
   - Те грибы искала? – удивился я. – А зачем? Ты же сказала, что это были просто глюки.
   - Мало ли, что я сказала, - Нелли бросила на меня загадочный взгляд и замолчала.
   - А я с тех пор каждый год в этот лес приезжаю, - признался я в свою очередь. – Только, когда в армии служил, не приезжал. Это для меня стало, как ритуал. Но я тоже тех грибов больше не видел…
   - А это ты видел? – вдруг спросила она, указывая в сторону небольшой поляны, на которую мы почти вышли. Я не сразу понял, на что она указывает, но мы сделали еще несколько шагов, и я понял. Посредине поросшей молодыми осинами лесной прогалины виднелись остатки былого деревянного фаллического изваяния. Кто-то хорошо помахал топором: от члена остались только почерневшие гнилые яйца и небольшая нижняя часть ствола.
   - Кто это сделал? Мне даже интересно? – Нелли подошла и стала с любопытством разглядывать то, что осталось от изваяния.
   - Сделали язычники. Разрушили христиане. Всё, как всегда, - ответил я.
   - А зачем язычники это сделали? Они поклонялись ху… то есть, фаллосу?
   - Наверное. Хотя, может, кто-то просто так пошутил.
   - Ты помнишь, каким он был тогда? Метра два ростом. Такой огромный! – Нелли сложила руки кольцом, напоминая мне диаметр ствола.
   - Нелли…
   - Что?
   В моих глазах потемнело. На меня как будто что-то сошло, и я не мог не начать этого делать…
   - Садись на пенек! Я отдам тебе один старый должок…
   Нелли глуповато хихикнула, подумав, что это какая-то странная шутка, которую она не поняла, но это была вовсе не шутка. Я начал раздеваться на полном серьезе… 
    - Коля! Что ты? Прекрати немедленно! Я сейчас убегу! Ты с ума сошел!
   Но я даже не посмотрел на нее. Мне было всё равно, что она сделает и о чем подумает. Мной управляла новая сила, с которой я еще никогда не сталкивался. Сила заставила меня снять с себя всё вплоть до носков (не говоря уже о трусах), и я начал движения. Иногда краем глаза я видел, как смешно и глупо болтается из стороны в сторону мой член, видел, что Нелли не убежала - сидит, опустив голову и закрыв глаза рукой. Наверное, если бы меня сняли на камеру любители выкладывать смешное на ютуб, этот ролик принес бы им несметное количество просмотров – так дико и нелепо, наверное, смотрелся мой голый танец. Но я не желал останавливаться. Меня охватил болезненный азарт, я стал еще поддавать жару, выкручивая такие немыслимые па, которых нет ни в одной даже самой дикой культуре.
   В какой-то момент Нелли убрала руку и стала смотреть в мою сторону - но не на меня, а куда-то мимо – холодными и как будто безжизненными глазами.
   Выдохнувшись, я упал на землю и раскинул руки. Небо звенело всеми мыслимыми и немыслимыми перезвонами. И донесся до меня голос:
   - Тогда это под грибами было. А сейчас? Что это было, Коль? Зачем?
   Я не мог ответить, так как моё дыхание всё никак не могло придти в норму.
   - Ладно, одевайся, пошли назад. Грибов в лесу нет.
   - Иди, - ответил я.
   - Что?
   - Иди, говорю, если хочешь, а я здесь останусь. Так и буду лежать, не хочу никуда идти.
   - Ты с ума сошел? Хочешь, оставайся, конечно, но проводи меня хоть до опушки, дальше сама дойду.
   - Я тебе покажу направление, куда идти. Ты же не боишься маньяков? Спокойно дойдешь. Маньяк в лесу один – это я. Но я тебя не трону, просто хочу здесь остаться, потому что идти мне некуда.
   - Ты дурак что ли? Прости, Коль, но это так всё глупо! И зачем я согласилась с тобой пойти? Так хорошо общались. Зачем нужен был этот номер? У нас бы и так это произошло…
   - Что? – я приподнялся и уставился на мою спутницу во все глаза. – Что произошло, Нелли?
   - Коля, тебе сколько годиков? У тебя, вроде, дочь откуда-то появилась…
   - Ладно, Нелли, прости, - меня отпустило, лицо обожгло стыдом. – Отвернись, сейчас я быстро оденусь, доведу тебя до машины, и мы простимся с тобой уже навсегда. Я как был дураком, так им и остался. Меня не исправить. Если я однажды вбил себе в голову, что настоящая возвышенная любовь и секс – это вещи несовместимые, то меня уже ничем не пробить…
   - А почему ты решил, что это так?
   - Потому что я любил по-настоящему только тебя. Только тебя! А что между нами было? Ничего. Только те грибы…   
   Я был уже полностью одет и готов к обратной дороге.
   - Ну, пошли, - сказал я, глядя под ноги на оранжевый дубовый лист.
   - Скажи, что ты хочешь, - Нелли немного приблизилась ко мне. Я боялся поднять на нее глаза.
   - Что ты хочешь? – повторила она, сделав еще один шаг.
   - Не знаю, как сказать, Нелли… мне просто было так приятно и в то же время так мучительно тебя любить…
   - Приятно – это хорошо. А зачем мучительно, можешь мне ответить?
   Я чувствовал себя, как двоечник у доски, который так и не выполнил домашнее задание – даже за двадцать лет.
   - Мучительно? Потому что я хотел тебя поцеловать, но не мог. Я чего-то боялся…
   - Чего ты боялся? Что я тебя по попке ударю? В угол поставлю?
  - Нет, не этого. Боялся, что ты перестанешь со мной общаться. Я хотел хотя бы дружбу с тобой сохранить, чтобы хоть видеть тебя.
   - Я всё это чувствовала. И от того, что ты боялся, я тоже этого боялась. Я говорила себе, что у нас ничего не будет, потому что я жду из армии Сережку, потому что я обязана хранить ему верность, потому что ты младше меня. Но если бы ты набрался смелости и поцеловал бы меня – да хоть украдкой поцеловал - может, я бы как-то по-другому стала к тебе относиться. Ты не думал об этом?
   - Не думал. Я решил, что такова судьба.
   - Ладно, решил и решил. Но сейчас-то что? Ты можешь мне сказать, чего ты сейчас хочешь?
   - Нет, не могу, - я посмотрел на нее устало и обреченно. – Пошли, грибов, действительно ни черта нет…
   Нелли вздохнула, махнула на меня рукой, подобрала корзину, и мы неторопливо, опустив головы, побрели на выход.