Глава 1

                1

   - Пожалуйста, Девид!
   Она рыдала взахлёб, роняя собственные сопли на свой новое платье. Такое элегантное, аккуратное, идеально подчёркивающее контуры её фигуры. Совсем недавно она по-девчачьи красовалась перед зеркалом, не в силах оставить улыбку. Уж слишком она была хороша! Декольте, прекрасно справляющееся со своей задачей, открывало вид на ложбинку меж небольших грудей, так и притягивающих жадные взгляды мужчин. Алое платье сужалось на талии и расширялось в бёдрах, создавая ту фигуру, которую сильная половина человечества считала желанной. Кетрин выбрала красный цвет неспроста. Во-первых: этот цвет придаёт больше сексуальности, и в том, что так считает и Девид, она не сомневалась. В этом можно было легко убедиться, только взглянув на коллекцию красного кружевного нижнего белья Кетрин, которую Девид ласково называл "фонтаном роз". Во-вторых: она была без ума от ярких, бросающихся в глаза цветов, ну а алый был её страстью. Если уж и идти на праздник, то только так, чтобы рядом стоящие мужчины поворачивали шеи, их жёны шипели, подобно гадюкам, а идущий рядом с тобой подруку муж просто сиял от гордости.
   Но у красного цвета было ещё одно приемущество, о котором на здоровую голову она бы и не подумала: на нём плохо видна кровь. И это правило прекрасно вступило в игру, как только первая капля крови брызнула на пол. Сейчас, купленное ею платье вряд ли можно было бы надеть на какое-то мероприятие, если это вообще можно назвать платьем.
   Ткань на правом плече была разорвана, показывая частично вспоротую кожу и впитывая скопившуюся кровь на складках ткани. Декольте напрочь пропало и уступило место открытому виду на постоянно поднимающуюся от всхлипов грудь. Её украшали размытые контуры вен, проходивших под кожей, и немногочисленные синяки, расположившиеся в основном на левой груди. Низ платься полностью оторвали до самых колен, оставив неровную, полную обвисающих ниток линию.
   Кетрин сидела на стуле и дрожала всем телом. Её руки завели за спинку стула и крепко связали ладони. Колени с диким темпом стучали друг об друга, а волосы, что до сегодняшнего дня были её главной гордостью, спутались и прилипли к мокрому от пота и крови лицу. Накрашенные бледно розовой помадой губы окрасились в алый, цвет крови. Она заполняла всю нижнюю половину лица, стекала маленьким ручейком с подбородка на избитую грудь, и уже потом её впитывала та часть ткани, что ещё оставалась сухой.
   Когда-то она была для него богиней. Идеалом красоты, доведённым до совершенства. Он восхваливал её стройные, такие манящие ноги в стихах, любовных эпопеях и прозе. Думал ночами о её гладкой, по-женски тоненькой шее, и его губы сами по себе целовали воздух, создавая иллюзию её присутствия рядом с ним. Сходил с ума, когда она приходила в школу в декольте и ненавидел себя, когда купленный им букет снова оставался неподаренным и выброшенным в мусорку. Да, она была богиней. Но, как известно, все богини рано или поздно терпят поражение.
   -Девид! Де... - она начала захлёбываться собственными слезами и кровью, но быстро с этим справилась, выплюнув всё на обнажённую грудь, когда-то сводившей каждого мальчишку в школе с ума. - Девид, послушай! Подумай хотя бы о ДЕТЯХ!
   Он взглянул на неё. Из прядей запутавшихся волос на него смотрели два зелёных глаза, один из которых уже начал заплывать от недавно полученного, как считал Девид, заслуженного удара. Кетрин смотрела на него с нескрываемой злобой в глазах, хоть иногда он и мог уловить в них мольбу. Ему это понравилось. Она молила его. Кетрин Лайн молила его о пощаде, хоть и предпринимала жалкие попытки не показывать этого. Красотка-Кэт, королева школы, сотрясалась от собственных всхлипов, будучи оплёванной своими же соплями. О да! Красотка-Кэт, богиня его жизни, сошла с пьедестала. Богиня стала умирать.
   Девид растянулся в улыбке, почувствовав, как по всему телу от возбуждения пробежала мелкая дрожь.

                2

   А ведь они были счастливы.
   По-настоящему счастливы.
   У них был свой дом, машина, двое детей и искренние улыбки по утрам. Конечно, ссора иногда проскальзывала в очаг их семейной жизни, но ведь ссоры и есть то, на чём держатся отношения, не так ли? Да и те зачастую были по одному поводу - пристрастие Девида к алкоголю. Он был любящим отцом, прекрасным супругом, - как в плане быта, так и в плане секса, - и вообще отличным семьянином.
   Но алкоголь рушил всё.
   Тот, кто боялся случайно разбудить Кетрин с утра, пока шёл готовить детям завтрак, падал на колени перед тем, кто иной раз мог выломать дверь, если ему не открывают дольше десяти секунд. Пил он редко, но если пил, то не оставлял ни в одной рюмке лишнюю каплю. Если отец приходил пьяным, - неважно, слегка или нет(слегка пьяным он быть не мог), - детей сразу запирали в комнате, оставляя их на прослушивание театральной постановки "Глупая жена и Пьяный муж". Как правило, Девид никогда не поднимал руку на супругу, но мог спокойно сломать полку шкафа в порыве гнева, заставляя подпрыгивать прижавшихся друг к другу детей. Такие случаи были, да, но редко.
   Однако сейчас Девид не был пьян.
   Его глаза сверкали от безумия. Такой взгляд Кетрин знала, но, слава Богу, на себе его ни разу не ловила. Обычно подобная злость пробегала в его глазах, когда его любимая футбольная команда проигрывала, но то была лишь искра, проскакивавшая на доли секунд. Но эта искринка не сравнится с бушующим сейчас в глазах Девида пламенем.
   Её рот снова наполнился кровью и вместо того, чтобы дать ей спокойно проделать путь до избитой груди, плавно растекаясь по гладкой коже, Кетрин хорошенько собрала вся накопившуюся, такую гадкую кровь и выплюнула, попав точно в цель - на рубашку Девида, чуть ниже правого соска.
   Она хотела что-то выкрикнуть, чтобы завершить свой дерзкий жест, но тут же получила мощный удар кулаком, после которого издался громкий хруст, извещавший об ещё одной травме - сломанном носе. Удар был настолько мощным, что стул перевернуло, и Кетрин лицом ударилась о каменный пол. Она начала стонать, как только почувствовала растекающуюся лужу крови, которая становилась всё больше и больше.
   Внезапно ей в голову ударило воспоминание, не всплывающее в её памяти с того момента, когда подростковые угри уже начали проходить, а безудержно наблюдать за ростом груди уже стало не обязательно. Сцена, поразившая маленького тогда ребёнка, сидевшего перед телевизором, надолго осталась в памяти Кетрин.
   Перед малышкой Кети предстала саванна, голос за кадром монотонно что-то рассказывал, но все его слова пролетали мимо детских ушей, больше убаюкивая, чем завлекая интересным описанием. Глаза маленькой девочки следили за пробирающимся сквозь высокую траву львом. Все контуры его мышц чётко виднелись на фоне покрытым шерстью тела. Грива чуть развевалась на саванском ветру. Верхняя губа чуть приподнялась, обнажив края острейших зубов, и тут же опустилась. Абсолютно каждое движение льва, даже самое малейшее, попадало в кадр и выводилось на экран дешёвого телевизора. Даже будучи маленькой, Кэти мысленно поблагодарила операторов.
   Высокая трава тщательно скрывала подкрадывающегося хищника, его намерения могли выдать лишь слабые покачивания травинок, так плотно сжавшихся друг к другу. Стоящей неподалёку зебре только предстояло понять, что вскоре она не сможет наслаждаться прохладной водой из реки, а самой стать невообразимым лакомством голодного зверя.
   Лев приближался, и расстояние между ним и зеброй сократилось до ничтожного, так, что ему просто хватило бы одного прыжка, и, вцепившись зубами в плоть зебры и услышав её полный боли крик, прижал бы к земле и убил, жестоко и беспощадно.
   Но зебра что-то учуяла: её ноздри набухли, голова поднялась, а мышцы натянулись, подобно канатам. Сердце маленькой девочки трепетно забилось: может, она ещё может спастись? В Кэти началось настоящее противостояние. С одной стороны свои войска отправляли жалость, надежда на чудо и преимущественное всем детям иллюзионное чувство доброго мира, ведь не может же ни в чём невинная зебра пасть жертвой перед неравным ей по силе противником. Но хоть Кэти и была маленькой девочкой, которой только предстояло пойти в школу, всё же она была из рода людского, и ничто человеческое чуждо ей не было. Она желала крови. Сама того не понимая, где-то глубоко в душе та часть, что выстраивалась у людей лишь с возрастом, перенося всю жестокость и несправедливость этого мира, надеялась, что лев всё-таки доберётся до несчастной зебры, вопьётся клыками в мягкую плоть и капли крови брызнут на камеру, и всё равно, что она находится далеко. Первобытный хищник в Кэти жаждал крови. Впрочем, как и в любом из нас.
   Напряжение росло. Из кухни доносился шум приборов и слабый голос родителей. Они думали, что их дочь спит. Ага, щас! При этой мысли улыбка тронула губы Кэти, но потом сразу же исчезла; на экране вершилась судьба мира.
   Зебра немного постояла, медленно крутя головой в поисках чего-то странного, что могло бы вызвать опасность, но, не найдя ничего подобного, вновь принялась пить речную воду. В это время из травы молнией выпрыгнул лев и за долю секунды его зубы погрузились в плоть бедного животного. Камеру, конечно, кровью не забрызгало, но внутренний хищник Кэти был доволен, в то время как питающий иллюзии ребёнок истошно завопил.
   Если бы родителям сейчас сказали, что их дочь находится в саванне, быть может вы бы и увидели на долю секунды испуг на их лице( как и у любого родителя, услышавшего подобную новость), но потом, скорее всего, они бы ропустили краткий смешок и велели бы пойти вам куда подальше. Но сказанное вами не было бы ложью. Кэти всем сердцем и душой была там, где сухой ветер не встречает преград, человеку мало что подвластно, животный мир куда более богатый, нежели в их горолском зоопарке, и где действуют простые законы природы: сильные убивают слабых. И как бы не было это жестоко, но таковы реалии нашего мира, детка. Кэти пометила эту фразу у себя в голове жирной зелёной галочкой. Вдруг пригодится.
   Зебра попыталась вырваться, дёрнулась и этим самым лишь помогла льву оторвать небольшой кусок мяса от себя. Жертва истошно закричала и принялась бежать, но вот только на побег это вряд ли было похоже. Лапы судорожно дёргались, иногда ударяясь друг об друга и делая попытку побега ещё более невозможной. Правый бок кровоточил, и собиравшиеся на краях раны капли крови разбрасывались по воздуху, и уже потом ветер подхватывал их и уносил с собой. Благодаря умелому оператору и чудо-камере с поражающим воображеие зумом перед Кэти на весь экран предстала часть органов зебры, видная из сделанной львом раны.
   Лев шёл медленно, уверенно и спокойно, переставляя лапы одну за другой. Голос за кадром сказал, что это очень странно, что лев не нападает на корчившееся животное, а просто следит за ним и, по видимому, даёт возможность зебре самой найти конец своего пути.
   Правда это или нет, Кэти не знала, но в чём у неё точно не было сомнений, так это в одном: лев улыбался.
   Пройдя так с двести метров, зебра сдалась и упала, всё ещё продолжая тяжело дышать. Лев, подобно королю, которому только подали ужин, неспешно подошёл к умирающей жертве и решил облегчить её страдания, вцепившись зубами ей в шею. Услышав омерзительный чавкающий звук, Кэти вскрикнула и отвернулась. Но потом сразу же бросила взгляд обратно.
   Зебра не желала сдаваться окончательно и всеми силами цеплялась за жизнь. Её тёмные глаза были полны первобытного страха, и сердце Кэти жалостно защемило в груди. Лев поедал живой труп, не зная, что за ним наблюдает маленькая девочка в розовой пижамке.
   Испущенный дочкой крик не остался незамеченным, и в комнату тут же вбежали родители. Убедившись, что ничего страшного не случилось, они принялись успокаивать дочь. Отец взял её на руки и понёс в кроватку.
   - Всё хорошо, милая?- спросил он её, накрвыя одеялом.
   - Да, пап.
   - Господи, какие страсти!- раздался недовольный возглас матери с гостиной.
   Папа лишь чуть посмеялся, поцеловал дочку в лобик, пожелал спокойной ночи и ушёл, не забыв включить ночник.
   Всё было хорошо, вот только одно но...
   Глаза умирающей зебры ещё долго преследовали малышку Кэти.
   Все эти образы промелькнули за пару секунд в голове лежащей на полу Кетрин.
Сейчас она предстояла в роли умирающей зебры, а этот подонок - в роли ухмыдяющегося льва. Она попыталась перевернуться, но громкий выстрела снёс ей голову, расплескав всё содержимое по грязному полу. После оглушающего хлопка послышался пронзительный крик дочери, привязанной на другом стуле.
   Так погибла Кетрин Лайн.

                3

  Её грудь судорожно поднималась, а после из неё вышел полный боли и ужаса крик, наполнивший каждую частичку этого подвала. Этого мерзкого подвала! Лиза продолжала кричать, пока весь воздух не вышел из неё, и губы снова не начали жадно хватать кислород, сотрясаясь от частых всхлипов. Светлые волосы, доходившие юной красавице до плеч, залила алая масса, выплеснувшаяся из головы её мамы.
   МАМЫ! ЭТОТ УБЛЮДОК ЗАСТРЕЛИЛ ЕЁ МАМУ!
   Как?.. Как это могло произойти в ЕЁ семье?!
   Лиза, будучи 15-летним подростком, чьи ноги, подобно её маме, магнитом притягивали жадные взгляды юношей, часто ходила в кино с парнями, так как особой скромностью не отличалась. В основном, фильм она никогда не досматривала, пускала ладонь под затянутые ремнём штаны парня, - их имён она не запоминала, но зато каждый из них ещё долгими ночами не мог забыть внезапную прохладу её кожи у себя в пахе, - и многие посетители кинотеатра с недоумением оборачивались и бросали недовольные взгляды на задние места, откуда были слышны стоны быстрого подросткового секса. Случалось, их даже выгоняли. Но хоть кино и было предлогом для, конечно же, невинного любовного секса, всё-таки фильмы иногда зацепляли её и иногда так, что она досматривала их до конца, оставляя бедного мальчишку в неловком положении. Правда, всё это ему вскоре окупалось в одной из кабинок женского туалета.
   Фильмы в основном были дешёвыми боевиками, напичканными крутыми мачо, чьи рельефные мускулы блестели на солнце от пота, сексуальными девушками, что попадали в беду и ждали, пока их мачо-герои спасут их, и море выстрелов и драк, которым не устал разбрасываться сценарист, впихивая их в каждый свободный момент. Но в каждом из них убийства происходили так легко, что ни один мускул не дёргался на лице главного героя.
   Лиза считала, что подобные фильмы, боевики, созданы лишь для заглушающего фона, пока два исходящихогнём тела в страсти познают друг друга на самом последнем ряду. Хотя, среди них и попадались более менее достойные просмотра фильмы, подобные небольшой ложке мёда в бочке дёгтя. Но по большей части, все они - полнейшие ббезвкусицы. В них не раскрывался полностью персонаж, абсолютная лёгкость убийств людей... А вдруг этого подстреленного бандита ждёт тяжелобольной сын, ради которого отец-неудачник решил окунуться в преступный мир. Из этого можно разыграть целую трагедию! Но нет! Горе-сценарист и горе-режиссёр решили просто подать пушечное мясо, как подавали сто таких же живых маникенов. А пока нераскрывшийся и тупой главный герой поливал свинцом всех его недругов, молодая сексапильная и невероятно картонная девушка, которую наш мачо героически спас, стоит рядом и поддерживает своего героя. Хоть Лиза и не была кинокритиком, но в киноискусстве разбиралась она неплохо, и вкус её был достаточно хорош.
   Как и вкус её пухлеьких, таких сладких и желанных губ.
   При этой мысли член Девида напрягся, уголки его губ приподнялись и, перестав смотреть на размозжённую голову жены, он перевёл взгляд на Лизу.

                4

   Та перестала кричать и теперь просто довольствовалась рыданиями. Гримаса ужаса и отчаяния исказила её лицо, сделав его настоящей маской боли. Но Девид знал её красоту, ведь уже пятнадцать лет воспитывает эту девчонку. Эту путану!
   Конечно! Он же её отец! А что, скажите намилость, хорошие папочки делают с плохими девочками? Правильно! Они их наказывают. Жестоко, беспощадно и вполне заслуженно. Почему она даёт каждому мальчишке, но тут же сжимает колени, когда родной папочка решает просто побаловаться? Он её так не воспитывал! Либо не делай этого вообще, либо поделись с отцом!
   Девид ещё раз взглянул на дочь, и от пролетевшей в голове мысли его член напрягся ещё сильнее.

                5

   Одна из лампочек, слабо освещавших подвал, с треском лопула, дав мгле наполнить собой освободившиеся места. Свет отдавал гнетущим холодом, время от времени пропадая на доли секунд, позволяя страху полностью завладевать телом юной содрогающейся девушки, но тут же возвращался с моотонным жужанием.
   Казалось, комнате нет конца. Она тянется на тысячи километров. Нет, эта комната - весь мир. Мир, что всегда был против неё. Мир, что смеялся над её падениями и не давал её вставать. Мир, который желает её только смерти. А в роли палача выступить её родной отец - человек, входивший в список доверяемых ею людей. Лучше иронии и не придумать.
   С края нижней губы свисала кровавая слюна, медлео тянувшаяся вниз. Лиза всхлипнула, случайно втянула её и закашляла, после чего футболка на её груди покрылась множеством бесформенных кровяных сгустков.
   Ноги. Его ноги стали ближе. Или ей кажется? Нет, он сделал ещё один шаг. Главное - не поднимать голову. Меньше всего ей сейчас хочется увидеть монстра в глазах отца. Там, где всегда находилось место для любви, сидит какое-то чудовище, пожирающее мозг его папы. Она точно знала, что всё сотворённое сделал не её отец. Лиза готова была принять любую версию, но только не эту.
   Нет, это однозначно не он.
   Эта мысль если и не успокоила её, то хотя бы подарила хоть и небольшую, но надежду. Вдруг её папа всё ещё там? Вдруг она достучится до него? И вдруг он сможет найти в себе силы и победить сидящего внутри себя монстра?
   - Подними голову
   Лиза дёрнулась, но слушаться не стала. Частые всхлипы не давали ей сидеть ровно, но на какой-то момент ей удалось начать контролировать дыхание, и её тело замерло. Голова опущена вниз, спутавшиеся пряди волос закрывали окровавленное лицо, ноги напряженны не хуже заведённых за спину рук. Всё её тело напоминало пружину на пике, готовую сорваться в любой момент. Время остановилось, разум прояснился, а взгляд неподвижно упёрся в носки ног. План по освобождению родился в голове внезапно, подобно мгновенной вспышке, но, хоть и прошло пару секунд, она не сомневалась в успехе своего плана.
   Лиза медленно завела правую ногу за ножку стула, обхватила её, приготовилась перевести вес на левую ногу, но тут мощная ладонь схватила её подбородок и вздёрнула вверх так, что Лиза невольно вскрикнула и услышала хруст собственных позвонков.
   - Я же сказал:"Подними голову".
   И тут ей пришлось заглянуть ему в глаза. Мир вокруг был размытым от бесконечно текущих слёз, но это не помешало разглядеть глаза отца.
   И Лиза пришла в ужас, граничащий с сумасшествием.
   Такой взгляд она видела от желающих её мальчишек.

                6

   Её футболка, мокрая от пота, обтягивала весь торс, подчёркивая всё изящество её фигуры. Он мог видеть её напрягшиеся, проступающие сквозь футболку соски. Она не носила бостгальтера - конечно! зачем он нужен, если ты трахаешься каждый день?! - поэтому от каждого всхлипа её грудь плавно поднималась и судорожно спускалась. От такого вида нижнюю часть живота Девида пробрала дрожь, а напрягшийся до предела член с силой давил на штаны.
   Животная страсть завладела всей сущностью Девида, не оставив и часть чего-то разумного. Он не будет её убивать. Во всяком случае сразу. Слишком хороша для того, чтобы остаться нетронутой. Конечно, ни одна частичка её тела не осталась таковой благодаря страдающим от сперматоксикоза мальчишек, но его рука ни разу не сжимала её грудь, её бёдра ни разу не прижимались к его паху, а вкус её губ до сих пор остаётся для него загадкой. И разве это ПРАВИЛЬНО?!
   Нет.
   
   
 
   P.S.   Не дописано