Егоров, Кантария, Гомер Симпсон

               
     - Ишь, пластат сусек - то, - задыхался в сырую почву Подкаменной Тунгуски Илья Сохатых, раскинувшись расшитой жилеткой по палой хвое забоя, - ажно в яйцах шорох, страховито, будто башенный кран.
      Илья взвыл, лишь на мгновение представив себе башенный кран, злоупорно и дерзко отгружающий морские грузы, устанавливая их квадратными железными контейнерами на серую палубу сухогрузов, скрипит, сука, шарнирами и гудит ветер в стальных нервах канатов, сидит толстая тетка в будке на самом верху, курит  " Беломор ", зажёвывая рандолевыми зубами картонный мундштук и думает, падло, предполагает, что вечером после работы будет смотреть на Диту фон Тиз в телевизоре, перднет немного, наливая себе грузинской заварки в треснутый по краю бокал из венгерской керамики, выстирает запачканные месячными кальсоны, тихо напевая из Нины Ургант, а потом придет Лёнчик, соседский мужик на одной ноге. Оглядится по - хозяйски и неожиданно ухватит протезом правой руки, утраченной на фронте под Иловайском, за необъятный зад тёти Паши.
     - Её, по - любому, тётей Пашей именуют, - закричал Сохатых на какого - то мураша, тащившего расчлененное закорюченными челюстями тело гусеницы в свой подземный мир, объединяющий его с гномами, шахтёрами и могильными червями, холодно свивавшими скользкие кольца в базальтовых гротах, даже не отмеченных ни на одной карте мира, - понимаешь, мураш, по - любому ! Нет у нас иных путей.
    Илья забылся, поскребывая ногтями суглинок, но обнаружив еще одного муравья с крылышками, прислушивающегося к кощунственным фантазиям приказчика, забормотал прямо в самую середину лица крылатого :
     - И будут они трахаться на тахте, где одна ножка сломана с сорок третьего, заменена аккуратной стопкой кирпичей, рядом стоит чекушка, полная пепельница, сделанная Лёнчиком из консервной банки, на стене висит, криво и косо плакат с гологрудой Миллой Йовович, нагло лыбящейся в рожи русского мира, что кишит на тахте, делая дегенеративных детей и попёрдывая в тьму помещения. Помещение - кооператив, бабушка тёти Паши сто лет и три года стояла на очереди, копила и не спала ночей, подозревая справедливо и закономерно, что Тина Канделаки перехватит очередь и уйдёт кооператив в нечистые руки равноапостольской потаскухи, оставив пролетарку и инвалидку соцтруда с носом. С носом, сука ! - завопил Сохатых на крылатого мураша. Тот вздрогнул и попятился.
    - Ты чево кричишь - то ? - кривя рот спросил муравей, на всякий случай опустив задние лапки в круглую дырку норы, где кто - то натужно кашлял. - Мотри, - пригрозил мураш, поднося кулак к дрожащему в ознобе Илье, - позову братанов, они тебе живо предоставят в плепорцию - то.
    - Бесмерген, - вспомнил наречие братанов приказчик, содрогаясь головой, костистым стуком о землю утверждая свою силу человека разумного, - жырды биля.
    - Ты чего говоришь - то ?!
    Муравей забегал вокруг Ильи, всплескивая руками и топоча. Он взъерошил волосы дыбом, став неуловимо похожим на Марию Захарову, опровергающую погружённого в жидкость Клавдия Марцелла по прозвищу  " Молот ", доказавшего эмпирически вытесненной водой метод пацинаков, гласивший о столь нечестивых экспериментах, что муравей счёл за лучшее и разумное не продолжать мысль далее.
    - Ты не говори так - то, - советовал мураш, наступая коленом на горло хрипящего Ильи, - сам ведь не понимаешь, чего говоришь -то. Нет оснований, гуторишь ? - прищурился мураш, доставая  " Маузер " из деревянной колодки. - А ну, ложись, - приказал он, нервно щёлкая языком.
    - Я и так лежу, - отказался подчиниться приказу Сохатых, потихоньку нацеливая рог на неистового муравья, - в полную высоту своего роста в горизонталь лежу. Эх, - заскулел Илья, снова опуская голову в грунт, - было такое кино, мураш, про героев и альпинистов, там Высоцкий рычал под гитару и кошмарный ахуй спускался на зрителя конечным осознанием тотальной жопы коммунизмы за миг до титров.
    - Ты про тётю Пашу давай, - посоветовал муравей, вставляя обойму в пистолет, - пока я тебя не расстрелял.
    - Е...ся они, - пуская слюну на небритый подбородок послушно заговорил приказчик, придавливая рогом муравья, - а снизу, из земли, то есть, шорохи. Ползёт кто - то сквозь землю, как альпинист, только снизу. Скрип жуткий, словно когтями монтажник по столбу когда, кончает Лёнчик тете Паше в ухо, заливая её чёрной спермой фашизма, а из - под тахты, пробив каской земную твердь, дубовый паркет и палас за тридцать четыре рубля по предварительной записи в продмаге, вылезает шахтёр. Встаёт во весь рост и говорит такой ...
    Илья замолчал, сничтожив муравья костяным отростком рога, и понял, что не может придумать речь шахтёру, кроме матерной и бессмысленной.
    - Так я скажу, - вылез мураш из - под рога, независимо отряхивая галифе, - что он говорил, твой шахтёр.
    Муравей взобрался на пенёк и торжественно продекламировал, пуская заслуженную горячую пулю в лоб Ильи Сохатых :
    - Царь семнадцати сатрапий,
                Царь Египта двух корон,
    На тебя - со скиптром в лапе -
                Со стены глядит Аммон.
     - Понял ?! - яростно захохотал муравей, пиная сапогом бездыханное туловище Сохатых. - Аммон - Ра или, иначе, Осирис, наш подземный бог.
     Он свистнул, подзывая братанов, и из дырки в земле полезли такие рожи, что рассказ мой прерывается на самом неинтересном месте, ведь за братанами шли морские дьяволы, диверсанты с улицы разбитых фонарей и даже ублюдочная Елизавета Боярская, прикрывшая скоромные сиськи постной улыбкой патриотки и тоже, вполне возможно, грядущей десантницы Марка Порция Катона, на х...й никому не нужного со всеми своими диссертациями и всем министерством культуры, прости Господи.