Сон Вечности

— Сынок. Сыноок! Просыпайся, в школу пора.
Открываю глаза и вижу над собой лицо матери, молодое и красивое. Лениво потягиваюсь, одновременно пытаясь придумать отговорку, чтобы поспать ещё немного, и вдруг словно электрический разряд пронзает спинной мозг, тело непроизвольно вздрагивает, зрачки в остекленевающих глазах недоуменно расширяются. Какая школа... Мне же...
— Мама, — голос тонкий и дрожащий, — мама, я не могу в школу.
— Почему?
— Мне приснился кошмар.
Она непонимающе улыбается:
— Это не повод не ходить в школу, сынок.
— Мама. Это правда очень плохой сон, очень страшный. Мне кажется, я заболел. Напиши записку. Пожалуйста.
Вероятно, что-то в моём поведении её настораживает - лицо матери мрачнеет, становится угловатым, но она не сдаётся:
— Плохие сны всем снятся, но это...
— Это был очень длинный сон, как целая жизнь. Как будто я дожил до тридцати лет - день за днём. Закончил школу - да, закончил, потом университет, армия... Мама, это очень странно. Всё было слишком реально, даже реальней, чем сейчас...
Чувствую, как в глазах собираются слёзы страха. Мама нервно прикасается к моему лбу тыльной стороной ладони.
— Горячий какой. Ладно. Я напишу записку классной. Поспи ещё немного. Думай о чём-нибудь хорошем, — она успокаивающе треплет меня рукой по волосам. — Поспи.
Некоторое время безуспешно пытаюсь заснуть. Кутаюсь в одеяло, но озноб не проходит, даже усиливается. Что это со мной? Неужели бывают такие сны, как тот, что приснился мне? А может то и не сон был вовсе, а сейчас - именно сейчас я сплю? Но если сейчас это сон, то как мне попасть в явь? Как понять, что я уже не сплю?

***

— Просыпайся.
Писклявый детский голосок. Очень знакомый, но я не сразу его узнаю.
— Деда, просыпайся, мне скучно.
Внучка. Афинайя. Афинка.
Открываю глаза и вижу над собой расплывающееся в улыбке детское личико, обрамлённое двумя русыми косичками.
— Наконец-то. Ну ты и соня, деда! Давай играть уже, а то мне скучно.
Я пытаюсь приподняться, но позвоночник пронзает резкая боль и отдаёт в ноги. Афина, не замечая гримасы страдания на моём лице рассеянно дёргает меня за бороду:
— Деда. Деедаа.
Я протягиваю к ней руку, но на пол пути останавливаюсь и удивлённо эту руку разглядываю, будто вижу впервые. Старая. Дряблая. В пигментных пятнах. Сердце спазматически сжимается. Хрипло и чуть слышно спрашиваю:
— Во что ты хочешь играть, внучка?
— Давай в догонялки!
Невольно улыбаюсь:
— Давай лучше в прятки. Я закрою глаза и посчитаю до пяти. За это время ты спрячешься, а я буду тебя искать.
— Я знаю, что такое "прятки", — в голосе наигранная обида. — Давай! — И выбегает из комнаты.
Закрываю глаза и начинаю считать:
— Один.
Как же замучили эти сны. Снова и снова. Сон во сне, а в нём, как в матрёшке - ещё и ещё. И попробуй разберись во всей этой мешанине.
— Два.
Даже сейчас, в данный момент я не знаю, бодрствую я или сплю. Уже очень много лет я не бодрствовал по-настоящему - так, чтобы быть окончательно уверенным: вот это - реально.
— Три.
Жизнь почти прошла, много в ней было событий, много мне осталось от них воспоминаний. Но эти воспоминания... Реальны ли они? Часто мне кажется, что вся память о моей прошлой жизни возникает сразу по пробуждении. По пробуждении в новый сон...
— Четыре.
А что если жизнь человеческая есть сон, да и смерть - тот же сон, но более глубокий, без сновидений; и вся наша реальность, вся Вселенная - не что иное, как тревожный, лихорадочный сон дремлющей вечности?
— Пять. Я иду искать.

***

Открываю глаза и делаю глубокий вздох. Сажусь на кровати, судорожно провожу ладонью по лицу - ото лба к подбородку. Тут же смотрю на руку - не старая. Без пятен. И этой рукой - привычной рукой, знакомой рукой, нормальной рукой тридцатилетнего парня со всей силы даю себе пощёчину.
— Вот блин. Охренеть. Ну и ну.
Голос реальный. Из груди вырывается нервный смешок.
Вот это сон! Не сон, а горячечный бред какой-то. Так не пил же вчера, вроде. Но сегодня напьюсь. Сегодня выходной, на работу не надо, по-любому напьюсь. Фух!
С прикроватного столика беру телефон. Ого, уже почти двенадцать. Выспался на славу! Из-за штор в полутёмную комнату местами просачивается солнечный свет. Погода, видимо, хорошая. И это хорошо.
Со стола беру сигареты и зажигалку, и, не одеваясь, в одних трусах иду на балкон. По пути заглядываю в висящее в коридоре большое зеркало. Да, это я. Настоящий. Сам себе улыбаюсь и подмигиваю.
На балконе распахиваю окно и, жмурясь от удовольствия, вдыхаю свежий апрельский воздух. Закуриваю. Даже едкая никотиновая горечь натощак бывает иногда приятна.
Затягиваясь, осматриваю знакомые картины с высоты пятого этажа. Обыденная действительность постепенно стирает из памяти остатки дурного сновидения.
Прямо подо мной, на тротуаре, двое пожилых людей, активно жестикулируя и нецензурно бранясь, выясняют отношения. Чуть дальше на детской площадке играют ребятишки, а их родители сидят здесь же на скамейках, погрузившись в чёрные зеркала своих смартфонов. Ещё дальше, вероятно опасаясь опоздать на автобус, не обращая внимания на сердитые автомобильные гудки, неуклюже перебирается через дорогу старушка. За дорогой, далеко-далеко, виднеется сосновый лес и где-то там, я знаю, речка. А в голубом весеннем небе, кружась и играясь, сверкая на солнце серебристой с отсинью чешуёй, резвятся два молодых дракона.