Неужели 3

                Неужели 3

     Потом я, конечно, отошла, повеселела: городок чудесный, тут только поэтом-романтиком и быть, и поэты не подкачали, прав Чехов, в поэте все прекрасно, и одежда, и душа, и мысли. Они сказали "почитай свое, твои коротенькие миниатюры, чем не сонеты?", и я так тоже считаю всей душой, но застеснялась и ответила " спустимся в ресторан, там, по традиции, пока готовятся главные блюда, будет у меня минут пятнадцать",  и что же я, лихорадочно перебирая листы рукописи, наконец, выбрала для чтения?!
    Конечно же, отрывки про Даду.
    Ничего не хочу, ни наград, ни славы, ни даже денег.
    Хочу Даду видеть каждый день, каждый час, каждую минуту, как он растет, как он постигает мир, как он впервые кривится, когда ему не нравится индейка с горохом и морковью, а кому бы понравилась, вообще, эта индейка с горохом, ладно бы, только с морковью?!

     - Вот что, - сказала я Наташе, когда увидела, как Дада аж зажмуривает глаза от отвращения, безропотно глотая очередную ложку желтоватого пюре из баночки, когда они ко мне пришли в среду, как обычно, потому что у меня  был законный выходной, - ты его пока накорми, а я в "Биллу" сбегаю, что-нибудь вкусненького куплю, ну, и  как обычно. Правда, я хотела еще елку купить для Дады. Четыре года здесь живу, всем  уши прожужжала, что лучше еловые ветки покупать, чем уничтожать деревья, а сейчас хочу, чтоб Дада увидел эту нарядную елку, чтоб запомнил это Рождество, потому что это его Рождество тоже! 
     - Мам, все проблемы по мере поступления. Вот сейчас вернешься, приготовишь нам завтрак, мы поедим, Дада вздремнет, а потом, помолясь, и за елкой выберемся.

     И ведь как всегда была права. Мы въехали на Софийском намести в обширный елочный базар, как в лес. Елки и сосенки, всех сортов и калибров, образовывали настоящий лабиринт с улочками и закоулочками, по которым Дада путешествовал в коляске с раскрытым ртом и распахнутыми глазами. Наташа в конце концов выбрала голубую ель примерно моего роста, разлапистую, пышную, потому что Дада якобы на на ней остановил свой взгляд. Шестьсот крон, сказал продавец.
     - Не великовата ли? - заволновалась Наташа, - как мы ее дотащим?
     - Вы нам ее как-нибудь упакуете? - спросила я продавца.
     - Двадцать крон, - невозмутимо ответил тот.
     И тут позвонил Владик. Сказал, что у него сегодня законный выходной, и не мог бы он придти ко мне не на ужин, а прямо сейчас, на обед. Мог бы, сказала я, только через Софийскую площадь. Мы тут как раз елку для Дады купили.
     Пока продавец с помощью нехитрого, но умного агрегата, запеленал елку в сетку, Владик подошел, и легким движением руки поднял ее перед собой, как знамя, и, как знамя, перед собой понес. Мы еле за ним поспевали, как маленький, но верный отряд.