Некролог

- Интересно, сколько на спидометре у этого «шумахера», если у нас сейчас девяносто?.. – задумчиво произнёс Серов, провожая взглядом только что обогнавший его по встречной полосе «Лэндкрузер».
Дремавший на пассажирском сидении Заумнов приоткрыл глаза:
- Сто тридцать... не меньше, - после чего снова задремал, прислонившись правым виском к стеклу двери.
- Это же этот... Из отдела закупок... У него папашка ещё зам. начальника стапельного цеха.
- И что? – не открывая глаз, пробормотал Заумнов.
- А то! Я вот на ржавом кредитном «Фокусе» тарахчу, а кто-то новый «крузак» берёт. И на какие шиши? Глядя на парковку у заводоуправления, начинаешь сомневаться в убыточности строительства танкеров.
- Не завидуй, - прервал рассуждения Серова Заумнов. – И вообще, дай поспать. Мой мелкий только в три часа кое-как угомонился.
- Ну, спи, спи... Минут десять тебе осталось, почтенный отец семейства.
- На тебя посмотрю, когда своим киндером обзаведёшься!
«Нет уж, за демографию в стране без меня боритесь, тут я вам не помощник», - подумал про себя Серов и убавил громкость радио.
Заумнову, в какой-то степени, повезло, в объятиях Морфея он пребывал примерно вдвое большее количество времени, нежели предрекал ему Серов. Тот долго кружил по парковке перед проходной завода в поисках свободного места. С каждым утром, так ему казалось, автомобилей становилось всё больше, а приезжать на работу приходилось всё раньше, чтобы найти мало-мальски приличное место. Или же наоборот, приезжать впритык, как раз тогда, когда разъезжалась ночная смена. Перед большими металлическими воротами выстроилась очередь из дорогих авто – счастливых обладателей пропусков на территорию режимного предприятия. Их владельцы, в большинстве своём начальники рангом выше среднего, один за другим степенно и вальяжно выходили из машины, демонстрировали охраннику открытый багажник, прикладывали к валидатору пропуск, снова исчезали в салонах своих транспортных средств и проезжали за ворота.
Тут Серов неожиданно заметил выезжающий с парковки автомобиль. Резко газанув, он мигом занял освободившееся место.
- Пошли работать! – пихнул Серов Заумнова в плечо, вышел из машины и громко захлопнул дверь.
- Пошли... – Заумнов продрал глаза, отстегнул ремень и тоже вышел.
- Эй, пацаны! – вдруг услышали они оба.
Серов и Заумнов обернулись на голос. В их сторону бежал, запыхавшись, круглолицый мужичок, далеко уже пенсионного возраста. Чуть поодаль с открытой водительской дверью и включённой «аварийкой» стояла незаглушенная «Калина».
- Пацаны! Это... Имейте совесть!.. – продолжил мужичок, чуть отдышавшись. – Я это место уже десять минут пасу.
- Ну, паси дальше, - равнодушно бросил через плечо Серов, нажал на брелок сигнализации и пошёл в сторону проходной.
Заумнов поплёлся вслед за ним.
- Слышь, Вано! – произнёс после недолгого молчания Серов. – Не знаешь этого дедка? Это кто вообще был?
- Да этот... Дмитрич... – ответил Заумнов. – Сварщик, с достроечного участка.
- А фамилия у Дмитрича есть?
- Да хрен его знает... Дмитрич и Дмитрич...
Они удачно успели проскочить в двери проходной как раз перед тем моментом, когда должна была собраться внушительная толпа с только что подкатившего автобуса, тем самым, избежав давки у турникетов. Почти синхронно они кивнули охраннику и приложили пропуска к валидаторам. Те моргнули зеленым цветом, и Серов с Заумновым оказались по ту сторону забора, за которым ковался океанский щит страны. Дальнейший путь до здания конструкторского бюро они продолжили молча, только Заумнов периодически причитал: «Кофе! Срочно кофе...»
Они вошли в краснокирпичное здание дореволюционной постройки, взмыли по лестнице на третий этаж, прошли чуть налево по коридору и остановились у одной из дверей.
- Блин! – произнёс Серов, дёрнув ручку двери. Та оказалась заперта. – Где Прогаркина черти носят? Он же почти что с шести утра тут сидит обычно.
- Пойду за ключом, - философски изрёк Заумнов.
- Здравствуйте, молодые люди! – раздался громкий басовитый голос с лестницы. – Ладно, мне, старику, не спится, а вы то, что в такую рань?
Голос принадлежал субтильному пожилому человеку в потёртом костюме. В руке у того звенела связка ключей.
- Здрасти, Сергей Никифорович! – хором гаркнули Серов и Заумнов, слегка посторонившись и подпуская Прогаркина к двери.
Тот, отыскав в связке нужный ключ, принялся долго и безуспешно ковырять им в замке. Наконец, раздались два щелчка, и дверь со скрипом открылась. Прогаркин протянул связку Серову:
- Андрюша, будь добр, снеси на вахту.
Серов, звеня ключами, исчез в лабиринте коридоров здания, а Заумнов и Прогаркин вошли в кабинет и включили освещение. Первый сразу же ринулся в угол к электрическому чайнику, а Сергей Никифорович посеменил к своему рабочему месту, единственному в кабинете, не оснащённому компьютером. Недостаток электронно-вычислительной техники компенсировал расположенный рядом со столом раритетный кульман. В остальном же помещение представляло собой обычный офисный кабинет: два ряда столов с компьютерами, громоздкие шкафы вдоль стен, забитые под завязку чертежами, папками и брошюрами да календарь на стене возле двери. И, само собой, стойкий запах застарелой бумажной пыли.
Через минуту вернулся Серов. Он молча проследовал к своему рабочему месту, ткнул пальцем в кнопку «power» на системном блоке и присоединился к Заумнову в его томительном ожидании с кружкой в руках возле старательно пыхтящего чайника.
- Мальчики, привет! – в кабинет впорхнула дама чуть за сорок.
- Ларочка, привет! – ответил со своего места Прогаркин.
Серов и Заумнов ей в ответ только кивнули, продолжая взглядом гипнотизировать чайник, который всё никак не закипал.
Обращение «мальчики» относилось ко всем. Лариса Алексеевна Кувалдина считала, что Сергей Никифорович молод душой. Прогаркин не возражал. Сама же она была примечательна тем, что являлась бывшей женой начальника конструкторского бюро. В те недоброй памяти времена, когда всё в стране разваливалось, разворовывалось, распродавалось, в том числе и завод, а зарплату месяцами не выдавали, Лариса спуталась с каким-то столичным хмырём и укатила вслед за ним в первопрестольную в поисках красивой сытой жизни. Однако столичное житьё-бытьё оказалось не совсем таким, каким рисовалось в радужных мечтах, и, когда на завод как из рога изобилия посыпались заказы, а заплату сотрудникам подняли до высот, позволяющих вести относительно достойное существование, Лариса Алексеевна побитой собакой приползла назад. Начальник КБ Шероховатый Илья Вадимович сильно удивился собственной доброте, но на работу её принял.
Чайник, наконец, смилостивился над Серовым и Заумновым, возвестив громким щелчком, что свою работу честно выполнил. Они наполнили кружки кипятком и разошлись по своим местам.
Компьютер Серова к тому времени уже загрузился. Андрей щёлкнул мышью и открыл чертёж общего расположения машинно-котельного отделения строящегося МПК1. На экране монитора появились обводы кормовой оконечности корабля со схематичным изображением различного оборудования, опутанного бесконечным клубком трубопроводов и воздуховодов. Для Серова это был бесконечный клубок проблем. Создав видимость рабочего процесса, он погрузился в изучение ленты новостей социальной сети в своём смартфоне.
Заумнов же принялся яростно стучать по клавишам, он писал методику испытаний.
Вдруг в проёме неожиданно распахнувшейся двери появился человек в деловом костюме, ещё относительно молодой, но уже лысеющий и обрюзгший. Серов тут же бросил смартфон на стол, схватил мышку и уставился в экран монитора.
- Опять голых баб разглядываешь! – услышал он визгливый голос со стороны двери и понял, что это про него.
- Здравствуйте, Виктор Юрьевич! – спокойно произнесла Лариса Алексеевна, не отвлекаясь от занятия макияжем.
- Да, доброе утро всем, - рассеяно произнёс вошедший. - Хотя, для меня оно совсем не доброе. Я только что от главного инженера...
Виктор Юрьевич Кругликов являлся непосредственным начальником всех присутствующих в кабинете, руководил отделом. На этой должности он в своё время подсидел Прогаркина, которого «подвинули», как заслуженного пенсионера. Отец Кругликова занимал очень высокое положение в корпорации, и коллектив всё гадал, почему при таких замечательных родственных связях эта птица так низко летает. Скорейшего карьерного роста Виктору Юрьевичу желали всё, лишь бы поскорее он оставил их в покое.
- И как драгоценное здоровьице Аарона Вениаминовича? – спросил Прогаркин.
- Да, у него-то лучше всех. А меня из-за вас скоро в дурку отправят. Двадцать восемь нерешённых вопросов! – Кругликов зашелестел бумагами в руках. - Двадцать восемь вопросов, я хренею, господа! Ваня!
- Да, шеф! – отозвался Заумнов, продолжая барабанить по клавишам.
- Ты когда должен был инструкцию сдать? И отвлекись, хоть на секунду, когда с тобой разговаривают!
- Так я две недели назад её сдал. – Заумнов убрал руки с клавиатуры и откинулся назад на стуле. – Костюченко до сих пор проверяет.
- А ты можешь выяснить, почему он так долго её проверяет?
- Думаю, потому что в море был, на «ходах».
- Андрей! – Виктор Юрьевич переключил внимание на Серова.
- Я! – отозвался тот.
- А у тебя чего?
- А что у меня?
- Вот! – Кругликов судорожно перебирал руками листы бумаги. - Почему у тебя в душевой кабине клапана какие-то выставлены там, где крючки для полотенец должны были быть?
- Так это... – замялся Серов. – Крючки на кормовую выгородку перенести должны были.
- И кто об этом знает?
- Все знают... – Андрей показал на экран монитора. – Вот, у меня всё откорректировано.
В этот момент через оставленную открытой дверь за спиной Кругликова к своему рабочему месту попыталась прошмыгнуть незамеченной Смирнова Лена – секретарь отдела.
- Кого я вижу?! – резко обернулся Виктор Юрьевич. - Сударыня, не подскажете который час?
- Половина девятого, - Лена невозмутимо продолжила свой путь к рабочему месту.
- А не подскажете мне, во сколько на работу надо приходить, запамятовал как-то?
- Ну, Виктор Юрьевич, в последний раз, чес слово!
- А последний раз у нас в последний раз, когда был? Боюсь ошибиться, но, кажется, вчера.
- Ну, Виктор Юрич!
- А давайте Андрея попросим Леночку будить, раз будильник не справляется. А? – при этих словах шефа Серов как-то неловко и стыдливо отвернулся.
Заумнов же с трудом сдержал смех.
- Лариса Алексеевна! – продолжил Кругликов. – А к Вам, как ни странно, больше всего вопросов.
- Дааа?.. – Кувалдина, наконец, расправилась с правым глазом и принялась за левый.
- Вот. – Кругликов опять зашуршал бумагами. – Гибкие рукава какие-то...
Кувалдина молча встала с места, подошла к одному из шкафов, выудила из него сложенный в восемь раз засаленный лист большого формата, вернулась и развернула его на столе.
- Понимаете, Виктор Юрьевич, - начала объяснять она Кругликову, водя ухоженным пальцем по чертежу. – У нас шланги заказаны на давление сорок килограмм дэ-у тридцать два. А у нас после редуктора трубы дэ-у двадцать и давление всего шесть. Если мы применим вместо них другие шланги, то можем обойтись без переходных соединений...
- Всё, всё, Лариса Алексеевна! – заёрзал и попятился к двери Кругликов. – Вы уж разберитесь как-нибудь. Сергей Никифорович! Когда Вы уже компьютер освоите, в конце концов! Двадцать первый век на дворе! Я всё понимаю, вы у нас гуру, но писанину Вашу разобрать невозможно.
- Да пошёл ты на хрен! – процедил сквозь зубы Прогаркин, после того, как за начальником захлопнулась дверь.
- Давным-давно доказано, что если хочешь избавиться от Витюши, разверни перед ним чертёж и начни что-то объяснять, - Кувалдина вернула документ в шкаф.
Заумнов же всё это время потратил на складывание самолётика из бумаги. Покончив с этим занятием, он запустил его в спину удаляющегося из кабинета шефа. Описав дугу по помещению, летательный аппарат ударился в стену и успокоился на полу, аккурат рядом с уже закрытой за Кругликовым дверью.
Через мгновение дверь снова приоткрылась, из-за неё показалась голова мужчины средних лет – начальника КБ.
- Никифорыч! – крикнул Шероховатый. - Зайди ко мне, пожалуйста, разговор есть.
Дверь снова закрылась.
- Вано! – подал голос Серов. – Пошли курить.
Иван и Андрей спустились вниз, и вышли на улицу. Чуть поодаль от крыльца здания КБ находился небольшой пластиковый навес с урной, полной окурков, и табличкой с надписью «место для курения». 
- Андрюха! – Заумнов сделал затяжку и выпустил вверх струйку дыма, – Что застеснялся-то сразу...
- Да отвалите все уже!.. – раздражённо отмахнулся Серов.
- Ну, что ты мнёшься-то?..
- Ваня! Какое твоё собачье дело!
- Сударь! Не узнаю я Вас! То ты каждый день новыми подвигами хвастаешься, по заводу о тебе легенды ходят, какой ты у нас герой-любовник, а тут вдруг скромничать начал. Ну, было что?
- Может, было, может, нет. Какая разница? Понимаешь, Вано, ей нужно любви большой и чистой. А у меня в наличие только маленькая и грязная.
- Молодым конструкторам большой привет! – вдруг окликнул их проходивший мимо мужчина средних лет в рабочей куртке и белой каске – старший строитель кораблей Костюченко.
- Здрасти, Роман Григорьевич! – хором ответили Иван и Андрей.
Роман Григорьевич подошёл, пожал им руки, достал пачку сигарет и похлопал себя по всем имеющимся у него карманам:
- Во, дурак! Зажигалку забыл!
- Как в море сходили, Роман Григорьевич? – спросил Заумнов, протягивая зажигалку.
- В море? Хорошо в море сходили, – ответил Костюченко – Отстрелялись вообще чудесно. Только вот, Ваня, что я хотел тебе сказать-то. На газовыхлопе краска всё время лупится, надо с этим что-то решать. Я не стал это сейчас выкатывать, у вас и так завал, но на госприёмке точно всплывёт, военные докопаются. Ты подумай, Вань, что сделать можно.
- Скорее всего, воды на охлаждение в эту ветку не хватает. Дроссельную шайбу ставить надо.
- Ну, так, посчитаешь эту шайбу?
Заумнов пожал плечами:
- Тут подбирать надо. Только опытным путём.
- Ладно, давайте, парни. Побегу к вашему большому боссу, - Костюченко убрал пачку сигарет назад в карман, так и не закурив.
- До свиданья, Роман Григорьевич! – опять же хором выпалили Иван и Андрей.
- Ты подумай ещё, предложение пока в силе, - подмигнул Костюченко Заумнову, после чего удалился.
- А ты в курсе, зачем Шероховатый Прогаркина звал? – Серов выкинул окурок.
- Давай, выкладывай, ты у нас самый осведомлённый, – окурок Ивана также полетел в урну.
- А ты не догадываешься?
- Всяко же не оклад повысить...
- В верном направлении мыслишь. Сергей Никифорович только что узнал о грядущем сокращении кадров, и что первый на выход он. Давняя Витина мечта обретает реальные очертания. Старик рядом с Витей подчёркивает Витино ничтожество.
- И что этот дятел без него делать будет? Он же... – Иван постучал кулаком по навесу.
- Да, дурак, чего с него взять! Скотина блатная!
Они направились обратно, в сторону здания КБ.
- Блин, нехорошо то как... – продолжил диалог Заумнов. – Для него работа – всё. У меня дядю двоюродного, тоже так, пинком под зад... Через два месяца скопытился. А крепкий мужик был.
- А за мной он, сколько косяков подчищал...
- Слушай, а может мне всё-таки в строители, к Костюченко уйти? Давно меня к себе зовёт.
- Ах, вот, что значат эти намёки! Перемигивания, перешёптывания... Крысы бегут с тонущего корабля!
- Да, не, Андрей, послушай. Я уйду, мою должность сократят, Никифорыч останется.
- Вано, не надо. Кругликов решил извести Прогаркина. Решил капитально, раз и навсегда. Ты же знаешь, он дурак дураком, но когда разгонится, как таран, не остановишь. А Костюченко больше не предложит, только геморрой себе наживёшь. Там реально зарабатывают только те, кто в море ходит, а очередь желающих сходить в море заканчивается у ворот кладбища.
Вернувшись в кабинет, Заумнов и Серов застали следующую сцену: Прогаркин, сгорбившись, сидел за столом Елены и сосредоточенно стучал одним пальцем по клавиатуре. Сама же Смирнова стояла за его спиной и периодически давала подсказки:
- ...Чтобы большая буква получилась, надо сначала нажать «шифт». Нет, «шифт» держите, букву нажимаете. Вот так! Пробел – эта большая кнопочка.
- Ого! – присвистнул Заумнов. – У нас тут ликбез!
- Вот, теперь чтобы с новой строчки начать, нажмите «энтер», - продолжала подсказывать Елена. – Ага, вот здесь. Вот видите, ничего сложного!
- Издеваетесь над стариком, да? – не разгибаясь, пробасил Прогаркин. – Погодите, недолго вам осталось...
Тут с грохотом распахнулась дверь, и в кабинет влетел возбужденный Кругликов:
- Леночка, мы с Иваном в среду в Москву летим, до пятницы. Билетики нам организуй. Мне в бизнес-класс.
- Но, Виктор Юрьевич... – не уверенно ответила Смирнова. – Начальникам отделов бизнес-класс не положен...
- Я что-то не понимаю?! – противно завизжал Кругликов. –  Я что, говорю невнятно, или у вас со слухом что-то случилось?! Могу хорошего лора посоветовать.
- Виктор Юрьевич, какая Москва? – опешил Иван. – В среду испытания среднего давления на заказе. Я в комиссии...
- Да что у всех со слухом сегодня? – Кругликов вошёл в ультразвук. – Это заразно, что ли? Андрей! Ты-то хорошо меня слышишь?
- Весьма неплохо, Виктор Юрьевич, - буркнул Серов.
- А Вы, Лариса Алексеевна?
- Если Вы, Витенька, будете так кричать, то я точно скоро оглохну, - отозвалась, не оборачиваясь, Кувалдина со своего места.
Кругликов «поиграл» желваками и продолжил значительно более спокойным тоном:
- Прошу меня извинить. Доведут, понимаешь... Некоторые... – после чего развернулся и вышел из кабинета.
- Ваня! – Серов похлопал по плечу Заумнова. – Береги печень.
- Блин! Какая Москва?! – Иван сел на свой стул и обхватил голову руками.
- Я то с ним поездил уже, удовольствие ещё то... – продолжил Серов. – Представляете, пересаживались мы с ним в Москве как раз. До следующего поезда час с небольшим. Так мы с этим полоумным всё это время носились по Площади Трёх Вокзалов, в поисках, где ему нальют. Глаза горят, уши красные. А в Москве же запретили продавать крепкий алкоголь у вокзалов. Так в итоге, нарыли какой-то подвальчик... За пять минут убрал пол литра с томатным соком.
- Один? – удивилась Кувалдина.
- Ну, не один. Я помогал, конечно... – пробормотал Серов, вызвав тем самым всеобщий смех. - Был ещё занимательный случай. Я после этого его даже немного зауважал. На какое-то время. Мы целый день с ним носились по городу, по заводу, а я в неудачных ботинках был. Ноги стёр капитально. До кровавых волдырей. На следующее утро просыпаюсь в номере, пытаюсь встать и понимаю, что сегодня совсем не ходок. И тут, слышу, стук в дверь, настойчивый такой. Кряхчу, ахаю, матерюсь – ковыляю к двери, открываю, значит. А там радостный Виктор Юрич с поллитрой беленькой наперевес, в предвкушении весь, здоровье поправить. Дальше он встречается со мной глазами, видит в глазах моих вселенскую скорбь, переводит взгляд на мои ноги и командует: «Быстро в душ!» Я залезаю в душевую кабину, он открывает бутылку и выливает из неё всё на мои ступни. Всё! До дна! Сначала боль адская, а затем стало, конечно, полегче. Потом он в аптеку сбегал за бинтом и пластырем, ботинки свои дал, у него на размер больше. Так и остался не похмелившись.
- С какой интересной стороны, Андрюша, ты нам начальника открыл! – не уставала удивляться Лариса Алексеевна.
- И на фига я ему сдался!.. – продолжал сокрушаться Заумнов.
- Он едет протоколы подписывать, – оторвался от клавиатуры Прогаркин. – Для этого ты ему, сам понимаешь,  не нужен. Закорючки куда надо ставить, его, так и быть, научили. А вот если по технике дела вдруг чего спросят... Надо что-нибудь прокукарекать. А что он прокукарекает? Только промычит... Езжай, Ваня! Заодно Москву посмотришь. На испытания я схожу.
Все углубились в свои дела. Заумнов и Прогаркин били пальцами по клавиатурам: Иван это делал вдохновенно, словно на фортепьяно играл, Сергей Никифорович вымучивал пять знаков в минуту. Елена всё это время стояла за его спиной, давая подсказки. Кувалдина щёлкала мышью, уставившись в экран монитора, Андрей же продолжил разряжать свой смартфон, вполголоса напевая: «Все говорят, что пить нельзя, все говорят, что пить нельзя, все говорят, что пить нельзя, а я говорю, что буду! Тра-ля-ля-ля! Ля-ля! Ля-ля!..2»
- Ну, вроде всё, Леночка, - Прогаркин тяжело вздохнул.
- Так, посмотрим, что у нас получилось? – Смирнова склонилась над столом и взяла в руку мышь. – Здесь у вас ошибочка... Видите, красным подчеркнул? Это можно вот так легко исправить. Будем на печать выводить?
- Тяжко... – ещё раз вздохнул Прогаркин. – Спасибо, Лен...
- Сергей Никифорович, да бросьте Вы... Вот, прабабушка у меня, старше Вас, между прочим. Пошла на курсы специальные, для пожилых, теперь с подругой из Канады переписывается в «фейсбуке». Фотки шлёт.
- Да мне не надо «фейсбуков» ваших! Мне бы записочку в три строчки.
Прогаркин освободил место Елены, прошаркал к своему столу, взял карандаш и подошёл к кульману. Долго разглядывал прикреплённый к нему кнопками лист ватмана с карандашными линиями, после чего принялся рыться в ящике стола.
- Вот, молодые люди! – Прогаркин продемонстрировал всем крошечный кусочек ластика, который он только что выудил из ящика. – Когда-то он был величиной с ладонь. Я когда сюда ещё на практику пришёл, после четвёртого курса института, мне его начальник подарил. Сотрёшь его в конец, Серёжа, говорит, только тогда и станешь настоящим инженером. Так и не стёр... А вы, с компьютерами вашими... Вам и не понять...
Вплоть до обеденного перерыва Серов пытался заставить себя сделать хоть что-нибудь полезное. Несколько раз он открывал чертёж на компьютере, но паутина разноцветных линий на чёрном фоне со схематичными значками клапанов, фильтров и датчиков навевали такую непереносимую тоску, что после минутного созерцания экрана монитора Андрей сворачивал файл чертежа и вновь углублялся в изучение ленты спортивных новостей в телефоне. На перекур он бегал в два раза чаще Заумнова.
- Вано! – Серов, наконец, дождался полудня. – Война войной... Пошли, что-нибудь в себя закинем!
- Иди сам, - пробурчал в ответ Заумнов. – Я с собой из дома взял.
- Я «за ворота»! – вскочила с места Лена и упорхнула за дверь.
«Ну, как знаете», - подумал про себя Серов и ушёл в заводскую столовую.
Кувалдина, Прогаркин и Заумнов достали контейнеры с домашней снедью, наполнив помещение различными аппетитными ароматами. Расправившись с едой, Сергей Никифорович достал из ящика стола сложенную вдвое деревянную шахматную доску и потряс ею в воздухе. Внутри зазвенели фигуры.
- Ваня! А?
- Угу! – Заумнов пододвинул свой стул к столу Прогаркина. – Сегодня моя очередь белыми.
- Совсем, смотрю, современные начальники обессилили в половом плане. – Сергей Никифорович выстраивал на доске фигуры и пешки. – Раньше ещё и любовницам командировки выписывали, с собой брали.
- И Вы тоже? – ехидным голосом поинтересовался Заумнов.
- А как же!
- У Вити бутылка-любовница, - не переставая жевать, произнесла Кувалдина. – И не одна, целый гарем...
- Блин, забыл жене сказать, что еду! – вспомнил о предстоящей командировке Иван.
- Да успеешь ещё, до среды-то.
- Нет, надо сейчас, - Заумнов подвинул вперёд королевскую пешку. – Она проорёт мне в трубку, что обо мне думает и, может быть, до вечера успеет успокоиться. Сейчас закончим, и позвоню.
В самом начале партии Иван, слегка ошалевший от последних новостей, умудрился проворонить коня со слоном, и с каждым ходом положение белого короля становилось всё более безнадёжным. Обеденный перерыв уже заканчивался, когда телефонный звонок прервал очередные невесёлые раздумья Ивана, как бы вывести из под удара своего монарха:
- Да!..  – Заумнов поднёс трубку к уху. – Привет... Нууу... Зайду... Подгузники есть ещё? Не надо?.. Понял... Ага... Ладно, понял всё, пока, а то тут у меня короля изнасиловать хотят... Я на работе... Белого... Слон... Чёрный... Зая, у меня обед, я играю  в шахматы. Я тебя люблю, пока!
- Москва, - шёпотом подсказал Прогаркин.
- Да всё уже, трубку положила. Потом.
- Ваня! – вернулась с обеда Серова. – Билеты я вам взяла. Вылет в семь тридцать.
- Спасибо... – пробубнил в ответ Заумнов, двигая пешку, тем не менее, осознавая уже неотвратимость катастрофы через два, максимум три хода.
Вслед за Еленой в дверном проёме нарисовались двоё в спецодежде и оранжевых касках.
- Здравствуйте, коллеги! – крикнул тот, что помоложе.
- А где у нас товарищ Серов? – добавил тот, чей внешний вид выдавал в нём заслуженного ветерана труда.
- Аркаша, он с обеда ещё не пришёл, - ответил ему Прогаркин, после чего добавил. – Ваня, ну, ты всё сам понимаешь, дальше нет смысла играть.
- Да, понимаю... – вздохнул Иван и сгрёб оставшиеся фигуры с доски.
- Ничего, Никифорыч, мы подождём.
Заслуженный ветеран труда бригадир Шаневич Аркадий Валерьевич по-хозяйски уселся на стул Серова, вполоборота к столу, лицом к двери, закинув ногу на ногу. Мастер Александр Егоров встал рядом, прислонившись к подоконнику.
- А он вам зачем? – спросил Заумнов, собирая фигуры внутрь доски.
- Мы хотим причинить ему боль и страдание. Моральные, а может даже и физические, - отозвался Шаневич.
-  Особо изощрённым способом, - добавил Егоров. – Ну, куда он у вас запропастился?
- Может, в гальюн по дороге завернул, - Иван закинул шахматную доску в ящик стола Прогаркина и вернулся на своё рабочее место. – На горшке сидит.
- Это хорошо, нечем обдристаться будет. Хоть здесь репутация не пострадает. Ничего, мы подождём. – Шаневич снял с головы каску и положил её на стул.
- Сейчас узнаем, где он, - Заумнов достал из кармана смартфон и поднёс к уху. - Андрюха! Ты куда пропал? Тут пришли злые люди в касках, они хотят тебя бить. Может быть даже ногами. Может быть даже по голове... Сказал, сейчас будет.
- Оп-па! – Серов появился в дверном проёме и застыл.
- Срослись манда и жопа! – зло ответил Егоров. - Ты, когда оборудование в машинно-котельном размещал, о чём думал?
- О бабах... – вмешался Заумнов.
-  Как морячки фильтр обслуживать будут? – продолжил Егоров морально уничтожать Андрея. – Как я сейчас систему сдам?
- Какой фильтр? – замялся Серов.
- На забортной воде, правого борта. Ты что за ящик над ним поставил?
- Щит управления нагревателем воздуха, - Андрей, наконец, начал догадываться, чего от него хотят. – А куда мне его ещё девать? Электрики его выдали в последнюю очередь, у меня уже всё скомпоновано было.
- А чистить его часто надо, - вмешался в разговор Шаневич. – В базе выкинут с камбуза помои за борт, потом доставай из фильтра картофельные очистки и ошмётки колбасы.
- Андрей! – продолжил Егоров. – Вот, ты слышал когда-нибудь о причинно следственных связях? Можно же было предположить, что нагреватель сам по себе работать не будет. Что к нему кабель идёт, им управлять надо, на кнопки нажимать, амперметры, вольтметры, прочая электрическая хренотень. Можно же было под всё это место зарезервировать.
Прогаркин встал, подошёл к одному и шкафов, недолго порылся на его полках и достал небольшую книжечку.
- Вот! – бросил он на стол Андрея брошюру. – ОСТ на этот фильтр.
Серов, Егоров и Шаневич склонились над книжкой.
- Так, где тут у нас? – Прогаркин листал брошюру. – Ага, требования к установке. «Устанавливать вертикально крышкой вверх, допускается отклонение от вертикального положения не более тридцати градусов». Сколько там болтов на фланце?
- Вроде двенадцать, - отозвался Серов.
- Да, двенадцать, - подтвердил Шаневич.
- Если развернуть фильтр на один болт, это будет как раз тридцать градусов. Вас это спасёт?
- Может и спасёт, - Егоров задумчиво разглядывал эскиз в ОСТе.
Серов взглянул на экран монитора и совершил несколько манипуляций мышью.
- А ведь должно спасти... – с надеждой в голосе проговорил он.
- Андрюша, дуй с ними на «железо», - Прогаркин взял со стола ОСТ и понёс его на место. – Смотрите там, проверяйте всё тщательно.
- Сейчас! Только переоденусь! – Андрей пулей вылетел из кабинета.
- Да, Никифорыч, голова у тебя варит по-прежнему, - Шаневич освободил стул Андрея и надел каску.
- Всё, Аркаша! Моя голова никому уже не нужна!
- Серёжа, ты чего несёшь? Как не нужна? Всем нужна!
- А «наверху» считают, что не нужна. Последние денёчки тут досиживаю.
- Ты это брось! Нам с тобой ещё пылить и пылить.
- Да, Сергей Никифорович, нехорошо нас так пугать, - по лицу Егорова было видно, что услышанному только что он совсем не рад.
- Если надо, Серёжа, мы коллективную бумагу напишем, чтобы оставили тебя. В цехе подписи соберём.
- Я готов! – из-за двери выглянул Серов в рабочей одежде.
Сославшись на какие-то неотложные дела Егоров, сразу свалил куда-то в сторону, когда они втроём вышли из КБ. Серов и Шаневич же направились к достроечной набережной, петляя между памятниками промышленной архитектуры девятнадцатого и двадцатого веков. Пять рейсов в день по территории завода совершал специальный автобус-развозка, но сейчас бы его пришлось долго ждать, да и погода к пешим прогулкам располагала.
- Вот, я одного не могу понять, - первым нарушил молчание Шаневич. – Вы, вот, всё в компьютерах своих что-то крутите-вертите, шаманите там, а на корабле всё друг на друга налетает.
- Совокупность факторов, - пробурчал в ответ Серов, которому за всю его недолгую карьеру подобные нравоучительные беседы порядком осточертели. – Мне ж что выдают, то я и распихиваю. А порой навыдают такого, что за голову хватаешься, куда это всё девать. А срок – вчера. Контрагенты ещё, бывает, свинью подкладывают, ой, извините, у нас вместо двух пультов три вышло. И как хочешь, так и пихай... Ну и сам я, понятное дело, не робот.
- Вот у меня, Андрюша, в каптёрке портрет Сталина висит. И не потому что я такой ярый сталинист. А висит он как напоминание, что если бы мы при нём работали, как сейчас работаем... – Шаневич окинул взглядом фасад здания, мимо которого они проходили. – Ну, решётки на окнах и так везде понавешаны. Но ещё бы и вышки стояли, с «вертухаями». А кого-нибудь и шлёпнули даже. И ведь не скажешь, что ни за что.
- Работать тогда совсем некому будет.
- А что ты думаешь! Там, где вы сейчас сидите, как раз таки «шарашка» и была. И папаня мой там корабли чертил, за баланду. Ему ещё масло на хлеб полагалось, как доктору наук.
- Что ж Вы тогда, Аркадий Валерьевич, в доктора-то не пошли, семейную традицию не поддержали?
- А у меня, между прочим, высшее образование имеется! – хитро прищурился Шаневич. – Я как пришёл на практику гайки крутить, так и остался. А что, рабочий класс у нас был этот, как его, гегемон. Я как прикинул, что заработаю раза в четыре больше, так в бригаде и остался. В аспирантуру я поступил, правда, отец настоял, но сбежал оттуда быстро. Да и биография у меня была... Не для штурма научных высот.
- Надо же! – удивился Серов. – Не знал! За что он у Вас сидел-то?
- Да как шпион английский! Сосед накапал, чтобы комнату оттяпать. А эти и рады стараться, им тоже план выполнять надо по выявлению «врагов народа». А то сами по эту сторону «колючки» мигом окажутся.
Так, не спеша, они дошли до достроечной набережной, всё пространство которой было загромождено готовыми секциями строящихся кораблей, ящиками и контейнерами. Вдоль береговой линии был проложен мощный рельсовый путь, по которому туда-сюда сновал с весёлым треньканьем звуковой сигнализации портальный кран. Бортом к пирсу были ошвартованы два заказа: малый противолодочный корабль и «сторожевик» береговой охраны. Первый был совсем недавно спущен на воду, опутанный строительными лесами, кабелями, гибкими шлангами воздуховодов, искрами от сварки и газорезки он совсем не напоминал грозную боевую единицу. Другой же радовал глаз свежей синей краской и устремлёнными в небо артиллерийскими орудиями, он только что вернулся с очередного этапа государственных испытаний.
Походы на «железо» Андрей не то чтобы воспринимал как обузу, но такого же трепетного восторга, как в начале своей трудовой деятельности давно уже не испытывал. Чаще всего ему даже приходилось преодолевать собственную лень, и Серов порой ловил себя на мысли, что тратит гораздо больше сил и энергии на то, чтобы «отмазаться» от посещения заказа, нежели, если бы он просто пошёл и сделал то, что надо. Периодически в мечтах Андрея рисовалась картина, как после торжественной церемонии передачи корабля флоту, он багром помогает отпихивать его от пирса, чтобы поскорее уходил восвояси, со всеми своими бесконечными вопросами и проблемами.
В будке возле трапа скучала молоденькая девушка в форме охраны. Завидев издалека Андрея, она постаралась сделаться как можно более незаметной. Андрей равнодушно махнул перед ней своим пропуском и вслед за Шаневичем взошёл по трапу на верхнюю палубу. На ней было очень многолюдно, а внутри заказ вообще напоминал растревоженный муравейник. Всюду кипела работа: монтировали приборы, трубопроводы, то тут, то там возникали снопы искр от сварки, а люди сидели, чуть ли не друг на друге, загромождая проходы и трапы. Серов и Шаневич с боем пробирались в машинно-котельное отделение, в самый трюм, расталкивая всех на пути.
- Я тоже сюда не на экскурсию пришёл! – периодически огрызался Андрей заученной фразой в ответ на недовольное замечание, типа «ходят тут всякие».
Между второй и третьей палубой отсутствовал штатный трап, вместо него в зияющей дыре, кое-как подвязанная на двух верёвочках, болталась «времянка».
- Компрессор грузить будут, - пояснил Шаневич.
Так они добрались до торчащего из борта кингстона забортного контура охлаждения главного двигателя. На отходящей от него титановой на трубе висел фильтр, внешне похожий на огромный горшок. А прямо над фильтром располагался огромный электрический прибор.
«Блин, как же это я так?! – подумал Серов, теперь уже отчётливо осознавая свою ошибку: вытащить фильтроэлемент из горшка никакой возможности не было.
Электрический щит выше тоже никак не поставить, всё пространство до подволока под завязку было забито другими приборами.
- Ну, давай, попробуем померить, что у нас с тобой получится, - Шаневич достал из кармана рулетку.
Они склонились над фильтром, пытаясь замерить, в каком положении окажется крышка, если повернуть горшок на трубе. Пока они возились с фильтром, к ним подошёл сварщик, с лязгом подтащил поближе высокую металлическую скамью, забрался на неё и начал обваривать выставленные на «прихватках» электрические подвески прямо над головой Серова и Шаневича. На них сверху посыпалась раскаленная окалина, больно обжигая спину.
- Дмитрич! Ёлы-палы! – с укором прикрикнул на сварщика Шаневич. – Весь твой фейерверк за шиворот летит! Покури пока! Две минуты, буквально.
Дмитрич прекратил варить, откинул с лица защитную маску и слез со скамьи на палубу, тяжело дыша.
«Вот, другое дело», - подумал Андрей и вдруг услышал, как грузное тело повалилось навзничь.
- Эй! Ты чего? – тормошил лежащего на палубе без сознания сварщика Шаневич.
- Пульс есть? – вышел из секундного оцепенения Серов.
- Хрен знает, вроде есть, - Шаневич пощупал запястье Дмитрича.
- Что делать-то с ним теперь? – Андрей почувствовал, что начинает паниковать.
- На воздух его потащили. И за врачом.
Они поволокли Дмитрича к трапу, Серов за плечи, Шаневич за ноги. Кое-как, едва не надорвавшись, перетащили палубой выше и упёрлись в отсутствующий трап.
- И что теперь? – паника у Серова усиливалась.
- Давай, Андрюша! – выдохнул Шаневич. – Дуй за скорой, а я как-нибудь попробую тут народ организовать.
Серов, расталкивая всех на своём пути, пулей вылетел на палубу, в три прыжка очутился на берегу и понёсся в сторону проходной, на бегу доставая из кармана смартфон. Через раз, попадая в нужные сенсоры, набрал «112» и приложил аппарат к уху.
- Слушаю Вас, - услышал он равнодушный женский голос.
- Алло! Здравствуйте! – Серов остановился, переводя дух. – Судостроительный завод, человеку плохо...
- Симптомы опишите, - всё с той же равнодушной интонацией ответили на том конце.
- Не знаю! Без сознания! Пульс еле-еле...
- Адрес называйте.
- Завод, южная проходная. Та, что у памятника. Нос корабля, который... Я встречу.
- Точный адрес назовите.
Серов задумался. Он ума приложить не мог, какой конкретный адрес  можно было назвать, никогда не приходилось над этим задумываться. Таксисты подъезжали к «проходной у памятника», пиццу привозили к «проходной у памятника». Юридический адрес завода, Андрей, конечно же, знал, но предприятие было растянуто вдоль берега на несколько километров, и адрес этот к тому месту, куда должна была подъехать карета скорой помощи практического отношения не имел.
- Понимаете, девушка, проходная завода, южная, у памятника, она одна такая, все в городе её знают...
- Мне нужен точный адрес...
- Да, ****ь, не знаю я какой там адрес! – рявкнул в трубку Серов.
Суетное упоминание «женской древнейшей» произвело, видимо, магическое действие:
- Хорошо, ожидайте... – после чего Андрей услышал короткие гудки.
Когда Андрей подбежал к проходной, за решёткой забора уже мелькали синие проблесковые огни – скорая помощь подъехала на удивление быстро. При этом шлагбаум был опущен, машина стояла чуть в стороне, рядом курил водитель. Женщина-охранник средних лет вышагивала перед шлагбаумом, заложив руки за спину.
- Что не пускаете? – обратился к ней Серов.
- У меня никакой команды не было, - пожала плечами та.
- Там человек умирает, как бы... Вызывали-то не просто так.
Охранник нехотя поплелась к будке. Сквозь открытое окно вытащила из неё трубку стационарного телефона, о чём-то с кем-то быстро переговорила и вернулась обратно к шлагбауму.
- Сейчас начальник смены согласует с «режимом»... – бросила она на ходу Андрею и продолжила свой променад вдоль шлагбаума.
- Ну, так что? – минут через десять переспросил её Серов.
- Видишь, не звонят. Я ничего сделать не могу. Иди сам узнай.
Андрей выругался про себя и пошёл на пост охраны, который располагался тут же рядом, за углом. Начальника смены, лысого жирного борова, он застал сидящим перед многочисленными мониторами с камер видеонаблюдения. Тот старательно макал в стакан чайный пакетик.
- Чего тебе? – покосился он на Андрея.
- Скорая там... У ворот...
- Начальника службы безопасности нет, на совещании наверно, - боров запустил пакетик в мусорное ведро. – Ну, давай ещё попробуем звякнуть.
Начальник смены долго сосредоточенно сидел с телефонной трубкой у уха, после чего произнёс:
- Нет. Не берёт.
- А по мобильному никак? – неожиданно для самого себя, догадавшись, подсказал Серов. – Дело-то такое... Серьёзное.
- Серьёзное, говоришь?.. Ну, давай, попробуем, - боров достал телефон из кармана. – Валерий Борисович! Скорую на территорию пропустить? Добро!
Затем он убрал мобильный обратно в карман и снова взял трубку стационарного телефона:
- Южная! Пусть проезжают! – и, обращаясь к Серову. – Всё! Иди!
- Куда ехать-то? – спросил Андрея водитель, когда тот запрыгнул в машину.
- На «достройку», сначала прямо, - ответил Серов, беря на себя роль штурмана.
- Да знаю я, не переживай. Десять лет тут отпахал после армии. Как платить перестали, ушёл баранку крутить. Сейчас-то, вроде, нормально стало?
- Не обижают, - подтвердил Серов.
- Меня, вот, звали как-то обратно. Да я уже тут пообтёрся, привык.
Уже при подъезде к набережной Серов вдруг неожиданно осознал: он совершенно забыл предупредить начальника охраны, что ЧП случилось на «железе». Фельдшеру предстояло преодолеть ещё один кордон. А в будке охраны скучала та, которая имела все основания его, Андрея, люто ненавидеть, что могло значительно усложнить переговоры.
Набережная была заставлена всевозможным оборудованием, и подъехать прямо к трапу возможности не было. Андрей вышел из машины и направился к КПП, фельдшер с медицинским чемоданом плелась вслед за ним.
- Света! Пропусти «эскулапа» на пароход, - перешёл сразу к делу Серов в своих переговорах с охраной.
- У меня никаких распоряжений, - у Андрея случилось дежа вю.
- Свет... Надо очень... Срочно...
- А потом меня!.. Того...
При других обстоятельствах Серов бы смачно и пошло съязвил.
- Ну, хоть, толстому вашему позвони!
Света позвонила борову. Тот опять звонил Валерию Борисовичу. Валерий Борисович разрешил.
- Это что, сюда что ли? – фельдшер брезгливо осматривала трап. – Я высоты боюсь.
Серов был готов затолкать её на корабль пинками.
- Держитесь за леера обеими руками, - выдохнул он. – Я пойду вслед за Вами, с чемоданом.
Фельдшер, охая и причитая, кое-как забралась на палубу. Дмитрич лежал уже тут, у турели носовой орудийной установки, как-то его всё-таки вытащили. Накрытый брезентом. С головой. Фельдшер отдёрнула покрывало, проверила пульс и реакцию зрачков...
Сидя за массивным дубовым столом в своём кабинете, Шероховатый Илья Вадимович внимательно изучал запрошенную в бухгалтерии распечатку на предмет командировочных расходов Кругликова за последний год. Чем ближе он подбирался к графе «Итого», тем всё более явственные очертания приобретали грёзы о том, чтобы прижать, наконец, Витю к ногтю. С минуты на минуту начальник КБ ожидал его «на ковёр». Дверь в кабинет раскрылась.
- Что ж ты, мерзавец?!. – начал разнос Шероховатый.
В дверном проёме стоял обескураженный Костюченко:
- Илья, чего это ты?.. Откуда ж я знал?.. Это мастер должен был его со смены снять, к врачу отправить... Я за всеми уследить-то не могу...
- Тьфу ты, Рома! Это ты! Извини. А я Кругликова жду.
- Илья, у меня голова кругом из-за всего... – Костюченко вошёл в кабинет, не закрыв дверь. – Я  ж, грешным делом, подумал, что ты на меня за Дмитрича наехал.
- Какого Дмитрича?
- Да, сварщик, пердун старый! Скопытился на заказе, только что, сердце вроде...
- Да, печально...
- Так я чего к тебе-то... Мимо, вот, пробегал... Вдруг ты на месте... Там, это... Серов твой при сём присутствовал. За скорой, говорят, бегал. Тащил его... Так вот... Ты уж подготовь... Мало ли... Прокуратура вопросы задавать будет, ещё кто... Чтобы всё как надо отвечал... Хорошо?
- Да, как-нибудь... – растерянно пробормотал Шероховатый. – Не впервой, чего уж…
- Вот, спасибо, Илюха! – Костюченко попятился к двери. – Ладно, я побежал! А то у меня там МЧСники набежали, охрана труда... Кучу бумажек писать... Пока!
Оставшись один, Шероховатый поднёс к уху телефонную трубку:
- Андрей! Ты, говорят, геройствовал сегодня? Загляни ко мне, пожалуйста, расскажи, как было всё. Нет, не сейчас... Чуть попозже. Ну, да, где-то так. Хорошо.
- Звали, Илья Вадимович? – в кабинет вошёл Кругликов, один холёный вид которого вызывал у Шероховатого омерзение.
- Звал! Заходи.
Кругликов уселся в «гостевое» кресло напротив начальника, закинув ногу на ногу. 
- Значит так... – Илья Вадимович из последних сил старался быть спокойным. Вот тебе два варианта развития событий. Выбирай. Или ты всё до копейки возвращаешь, что бизнес-классом налетал... Или идёшь пинком под зад за ворота. И ты всё равно всё возвращаешь. Только по суду. Я всё ясно объяснил?
- Ясно... – чуть слышно пролепетал Кругликов.
- Всё, с глаз долой, - Шероховатый махнул рукой в сторону двери. – Видеть тебя не хочу.
Ретируясь из кабинета начальника, Кругликов лицом к лицу столкнулся с Серовым.
- А, Андрюха! – заметил того Шероховатый. – Заходи, присаживайся!
Андрей уселся в то же кресло, в котором только что морально уничтожали Кругликова.
- А теперь расскажи мне про свои подвиги поподробнее.
- Да какие подвиги... – начал Андрей сбивчивый, но подробный рассказ.
- Да... Дела... – задумчиво произнёс Шероховатый, дослушав Серова до конца. - Вот что, Андрюша. Мало ли, кто спросит тебя, если вдруг... А может, и не спросит никто... Ты заранее-то не расстраивайся. А если спросят... Скажи, пожалуйста, что скорая долго ехала. Тётки-охранницы  - люди маленькие, всего боятся, перестраховываются лишний раз. А, вот, видишь, как выходит. Зачем им жизнь портить?
- Да, как так? – удивился Серов. – У врачей же всё зафиксировано, все разговоры с диспетчером пишут, там точно знают, кто, куда, зачем...
- Ты за них не переживай, – перебил Шероховатый. – У них летальный каждый день, и не один. Они привычные отмазываться. А у нас тут гособоронзаказ, в сроки едва укладываемся... Ни к чему нам лишние заморочки. Но, это я так... На всякий случай. Скорее всего, о тебе никто и не вспомнит.
- Ладно... Понял всё. Я пойду тогда?
- Иди, Андрюша, иди...
Оставшись, наконец, в одиночестве, Илья Вадимович достал из шкафчика бутылку с бурой жидкостью и стопку.
- Да... Ну и денёк! – Шероховатый налил в стопку пятьдесят граммов коньяка и залпом выпил.
Зазвонил телефон, Илья Вадимович взял трубку:
- Да, я слушаю… - чем дольше слушал Шероховатый, тем более удручённым становилось выражение его лица. - Понял.
Положив телефонную трубку на стол, Илья Вадимович скомкал распечатку из бухгалтерии, бросил её на пол, после чего долго сидел, обхватив голову руками.
В конце рабочего дня на проходной возле турникетов уже висел некролог. Под чёрно-белой фотографией с наспех наклеенной траурной ленточкой, на которой Дмитрич был моложе лет на тридцать, значилось, что звали его Геннадием, а по фамилии он самый что ни на есть Иванов. Дата рождения, дата смерти. Сегодняшняя дата. С прискорбием сообщаем... Окончил... Поступил на завод... Мы запомним его...
Кто-то просто проходил мимо, спеша на автобусную остановку или к своему автомобилю. Кто-то быстро бросал взгляд на фотографию и тоже проходил мимо. Кто-то останавливался на какое-то мгновение и с серьёзным выражением лица качал головой. Тётка-охранник всё так же ходила, заложив руки за спину у поднятого шлагбаума, изучая содержимое багажников выезжающих с территории автомобилей.
Проехав буквально несколько метров, Серов заметил семенящего мимо Прогаркина.
- Сергей Никифорович! Подвезти? – крикнул Андрей, опустив стекло двери.
- А почему бы и нет! – согласился Прогаркин и уселся на пассажирское переднее сидение. – А что Ваня не с тобой?
- Ему в другую сторону сегодня. Жена заданий надавала. А Вы знали этого Дмитрича?
- Да, конечно, знал. Весёлый мужик был. Девчонки, бывало, наши с чертежами в трюм лезут, а он нарочно трап убирает и прячет. Руки расставляет, прыгай, говорит, поймаю.
Серову вдруг вспомнился отсутствующий трап сегодня.
- Слушай, может и правда, - продолжил Прогаркин. – Мне на покой пора. Дача, рыбалка, телевизор... Высплюсь, наконец. Вы с Ваней уже сами с усами...
- А от Кругликова нас кто спасёт?
- А меня от него кто спасёт? Знаешь, что он мне тут на днях заявил?
- Любопытно.
- Говорит: тут, Вас сократить решили, но у меня связи, какие-никакие, могу попробовать... Помогите только диссертацию написать...
- Диссертацию? – удивился Серов. – Этот олень, и кандидат наук?!
- Видишь ли... Там, - Прогаркин устремил палец вверх, - тоже не всё так однозначно. К тому же, как я понимаю, у Кругликова старшего какие-никакие  амбиции имеются. Хочет он видеть сына кандидатом технических наук. И поставил ему условие: защищаешь диссертацию – обеспечиваю дальнейший карьерный рост. То ли шлагбаум там у них только в этом случае поднимется, то ли папа сам так хочет, из принципа. Впрочем, всё это так, мой досужий домысел. Могу и ошибаться. Помню вот, как Витька совсем зелёный, после института ещё, сидел передо мной, пальцы гнул. Ни «бэ», ни «мэ» сказать не мог. Даю ему листик с карандашом, говорю, нарисуй мне штуцерное соединение, он фланцевое рисует. Не хотел я его тогда брать. Но зазвонил телефон, я взял трубку, и на том конце мне доходчиво объяснили, что надо брать.
- Да, как интересно-то всё, оказывается!
- Вот-вот. Я его спрашиваю прямо: помочь, это значит, за тебя написать, что ли? Ну, да, говорит. Так тебя оппоненты с дерьмом скушают, щенок! В общем, послал я его тогда. По матери. Тут, правда, Костюченко предлагал к нему пойти, консультантом.
- И что же Вы?
- Не сёрьёзно это как-то всё, Андрюша. Видал я таких консультантов. Сидит такой талисман в конторе, мишка олимпийский. Тупо сидит, понимаешь. И даже глаза никому особо не мозолит, только сам тихо звереет. От ни хрена не деланья и собственной никчёмности. Вот здесь меня выкинь, на остановочке.
- До свидания, Сергей Никифорович, - остановил машину Серов.
- А знаешь... – ответил Прогаркин, пожимая руку Андрею и вылезая из машины. – Хрен вам всем! Не дождётесь!
Сергей Никифорович захлопнул дверь.