Принцип домино

Позор возможно кровью смыть,
но как с пятном кровавым быть?

Принцип домино

– Товарищи прапорщики и офицеры! Я вас собрал на общебригадное собрание по случаю представления вам прибывшего в наш гарнизон подполковника Самсонова Леонида Борисовича на должность командира…
– Садись, полковник, – перебил начальника штаба бригады новый комбриг. – Сам представлюсь!
Засунув руки в карманы, спокойным и уверенным шагом он подошёл к трибуне, которая находилась в центре сцены офицерского клуба, и пристально оглядел несколько сот присутствующих в зале своих будущих подчинённых.
– Буду немногословен. Моя биография: садик, школа, училище, военкомат, академия, ваша бригада. Звание подполковник. Достаточно! Теперь о вас. Первое: с сегодняшнего дня и до конца моего ознакомления со всеми вами здесь и с каждым лично в подразделениях, я все дивизионы перевожу на казарменное положение. Второе: прапора! Откровенно говорю – вас не люблю. До обеда вы ищете, что украсть, после обеда – с кем пропить, а на утро – где бы похмелиться. Если вопросов нет, свободны! Третье…
– Есть, товарищ подполковник, – раздался из зала твёрдый и уверенный голос. – Разрешите представиться: старший прапорщик Ерёменко Василий Васильевич.
– Слушаю и предупреждаю: не люблю слишком умных и болтунов.
– Товарищ подполковник! С Вашего позволения, – парировал новому комбригу старший прапорщик, – я расскажу Вам одну армейскую притчу. – Комбриг застыл от неожиданности и растерялся от прямолинейности «наглеца», а тот, как не в чём ни бывало, продолжал, – так вот, прапорщик крадёт столько – сколько утащит на себе. Капитан стырит столько – сколько в состоянии увезти на мотоцикле. А вот подполковнику и красть ни к чему: ему хоть целую машину добра для пропитья со складов доставят.
– Ты что?!.. Да ты что себе позволяешь, вшивый прапор?! – рявкнул комбриг.
– То, что и Вы себе, подполковник, – спокойно ответил Ерёменко.
– Начштаба! Ко мне! Арестовать этого негодяя! А после собрания – ко мне в кабинет. Прапора свободны, офицерам остаться.
Пару часов спустя, начальник штаба бригады, полковник Татаринов перед тем, как доставить старшего прапорщика Ерёменко в апартаменты комбрига, заглянул в кабинет начальника политического отдела бригады, полковника Кутного.
– Олег Антоныч! Зайди-ка, не теряя времени, к комбригу и попробуй всё уладить. Он ведь не прав. Нельзя так поступать с подчинёнными и унижать их, да к тому же, твоему боевому товарищу по Афгану, лучшему старшине дивизиона угрожать увольнением со службы. Конечно, Василию стерпеть бы и не бодаться с комбригом, ему ведь полтора года до пенсии осталось.
– Я уже побывал у комбрига. Корчит он из себя царька и не по-офицерски себя ведёт.
На меня наехал, что вы, мол, алкоголика держите на должности старшины дивизиона? Я ему попытался объяснить, что Ерёменко, вообще то, непьющий: ему нельзя по состоянию здоровья, у него проблема с почками, он с детства болен. А Самсонов мне в ответ: «Да ты погляди на морду прапора, синюшник он, под глазами мешки». Как ему объяснить, что мешки под глазами – это результат заболевания почек? Ну и подфартило же нашей части. Солдафона прислали на нашу голову. Предлагаю следующее: под арест Ерёменко не отдавай, созвонись со штабом округа и направь его немедленно на приём к командующему, а я тем временем доложу о происшествии в Политотдел округа.
Минуло ещё несколько часов. В кабинет комбрига постучался начштаба бригады.
– Товарищ подполковник, вызывали?
– Ты посадил эту сволочь на гауптвахту?
– Никак нет.
– Почему? Я что, не ясно отдаю приказы?
– Он исчез.
– Как исчез?
– Его нигде нет.
– Разиня! Я гляжу, что здесь никому и ничего доверить нельзя. Документы на его увольнение ко мне сегодня же на подпись!
Не успел начштаба произнести: «Есть!», как двери распахнулись, и в кабинет вошёл сам старшина дивизиона, старший прапорщик Ерёменко.
– Разрешите, товарищ подполковник?
– Да я тебя… – и поток грязи вперемешку с кабацкой матерщиной в один миг был вылит на бедного прапорщика, который спокойно стоял и нагло, с едва заметной хитринкой, улыбался в глаза комбрига. Узрев в этом очередное издевательство, подполковник Самсонов подскочил к Ерёменко и схватил его за грудки. В этот миг снова распахнулись двери. В проёме кабинета показались два генерала: командующий и начальник Политотдела округа.
– Мы своих в беде не оставляем, – произнёс командующий. – Полковник Татаринов, примите на себя командование бригадой. Замминистра Обороны страны в курсе, я ему доложил об этом, а приказ о Вашем назначении на должность комбрига я подпишу попозже. А Вы, Самсонов, уберите свои грязные руки от нашего заслуженного и уважаемого боевого товарища. Не знаю, как Вам будет дышаться на гражданке, но думаю, что в армии Вам больше не придётся ломать и калечить судьбы офицеров и прапорщиков.  Василь Васильевич, дорогой, распахни-ка свою шинель, пусть полюбуется, может быть и совесть в нём проснётся, если у него, хоть малая толика её имеется.
И когда старший прапорщик Ерёменко распахнул свою шинель и повернулся лицом к Самсонову, у того глаза на лоб чуть не вылезли от удивления. Он был подавлен не только происходящим, ещё и тем, что столь низкий, по сравнению с ним в должности и звании человек, оказался во всех отношениях гораздо выше его.
На груди у старшины дивизиона в несколько рядов красовались боевые ордена и медали…
Читатель! Вы, наверное, думаете, что это сказка со счастливым концом?! Возможно, хотя иногда в жизни и не такое случается. Надо только сильно верить в чудеса и надеяться на торжество справедливости. Потому что каждый, кто сеет зло, выстраивает в ряд свои грешки, словно камни домино. На протяжении многих лет жизни без покаяния, их цепочка беспрерывно удлиняется, и когда-нибудь да наступит тот момент, когда, быть может, перст Божий, а, быть может, и закон необратимого наказания воспрепятствуют её дальнейшему продвижению, став на пути заслоном. И вот тогда, в противовес силам зла и несправедливости, опрокинется один из камней в обратную сторону, и сработает «принцип домино», поглощая под своими завалами всякого недостойного, невзирая на чины, звания и цвет крови, нормальной человеческой жизни, …