Преждевременный. Исторический роман. Глава 40

Глава 40. Допинг от Солнца

Ранняя весна 1962 года основательно разогрела Москву и подвела её к масленице слегка разомлевшей, галдящей, как стая мартовских грачей.

Звонок в квартиру Чижевских на Звёздном бульваре прозвучал как восклицательный знак: длинный и короткий, как точка…

«Это Станислав Георгиевич», – заулыбалась Нина Вадимовна и, вытирая руки о цветастый передник, пошла открывать дверь.

На лестничной, цвета облупленного военного грузовика, площадке её взору предстали принаряженные доктор Бадмаев и ещё один товарищ помоложе, лицом схожий на бассет-хаунда.

В руках у каждого по авоське с дефицитами, а на груди по рукописному плакату:
«Меняю кремлёвский паёк на блины».

«Ишь, как вас нынешняя власть распустила: и паёк им, видите ли, и всякие вольности», – Александр Леонидович по старинке расцеловался с Бадмаевым, незнакомцу чинно протянул руку.

«Доктор Горюнов Илья Арсентьевич, рекомендую, тоже любитель блинов и будущий мировой светила», – представил его Станислав Георгиевич.

«Правда, заметно, что мой коллега тоже холостяк?!» – прокомментировал Бадмаев, вероятно, намекая на быстро снижающуюся стопку блинов.

«А?!» – бросил он взгляд на тарелку с блинами и сам себе ответил: «А-а-а!!!»

«Удалась масленица!» - подтвердил, гость смакуя после блинов вишнёвую наливку…

«Мне показалось всё же, Илья Арсентьевич, что даже теперь вас гложет некая профессиональная заноза», – пригласил к разговору по существу Александр Леонидович.

«Гложет, гложет, – поспешил за него подтвердить Бадмаев, – выкладывай, Илья, как договорились, здесь все свои…»

«Да, дело, собственно, в хорошо вам знакомой солнечной активности…
Наши лаборантки во время последней вспышки на Солнце случайно заметили, что буквально все бактериологические посевы как будто сошли с ума!

Где-то пошли незнакомые мутации, где-то скорость вызревания заметно ушла от нормы, ещё какая-то чертовщина завелась…
 
Наши смежники-фармацевты руками разводят, но подозревать Солнце категорически отказываются!»

Последнее замечание гостя Александр Леонидович сопроводил шлепком по собственной коленке.

«Ну, им всё некогда, у них план, – продолжал гость, - но мы-то - наука…
Стали копать… Смоделировали электромагнитные поля, характерные для солнечных возмущений…

Такую жуть получили, боимся даже на эксперимент подавать…
Крыс и кроликов немерено погубили…

Что характерно: и антибиотики, и анальгетики, и гистаминные препараты, и другие группы по составу те же, а по действию…

От обычных спазмалитиков животные задыхаются от недостатка кислорода…

Проштудировал, Александр Леонидович, ещё раз все ваши доступные работы по Солнцу.
Статистика за две с половиной тысячи лет впечатляет, конечно…

Простите, профессор, пришлось немного добавить, под себя, что называется…

Оказывается, подавляющее большинство спортивных рекордов установлены в год активного Солнца!
 
Понимаете, Александр Леонидович, эффективность использования лекарственных препаратов во время вспышек, эпидемий и тому подобного, точнее сказать, изменения этой эффективности во время солнечных бурь не фиксировались - в отличие от спортивных рекордов!

Таким образом, активное Солнце и самих спортсменов явно вдохновляет, так сказать, на рекорды, но и препараты, которые они в это время пользуют, тоже активирует! Однозначно!»

«Замечательно, – Чижевский опять по коленке, – не прошло и тридцати лет после погромов нашей ЦНИЛИ, как жизнь вновь возвращает всё на круги своя…
 
Поздравляю вас, коллега!
И готовьтесь к званию мракобеса и лжеучёного!»

«Не кипятись, Александр Леонидович, времена же изменились», – домашняя служба охраны здоровья в лице Нины Вадимовны не дремлет.

«Дай бог, дай бог», – профессор послушно всякий раз сникал.

«А вы знаете, профессор, времена действительно изменились! Вопрос – в какую сторону…

Наш ретивый парторг поспешил отрапортовать об изобретении волшебных препаратов.

И вот, будьте любезны, уже спущена директива обеспечить наших ведущих спортсменов высокоэффективными препаратами нового поколения!
 
Допинг им подавай, но чтобы не раскусили, а что потом со спортсменами будет, спортивным чинушам, похоже, глубоко наплевать!

Но а я-то тут кто?!
Что делать, профессор, посоветуйте!»

«До боли знакомая ситуация: так было с порохом и динамитом, так было и с атомной энергией", – Чижевский чуть было не сказал "так могло быть с передачей мысли через ионизированный его аэроионизатором воздух…”.
"В чьи руки попадёт…»

Он и сочувствовал молодым учёным, и по-хорошему им завидовал…

«У меня есть конкретное предложение", – доктор Бадмаев, кажется, с ним сюда и пришёл.
"Я предлагаю вам, профессор, сотрудничество с нашим Центром.
Ну, что вы, в самом деле, в своей «Сантехнике» из пушки по воробьям палите!»

«Во как ему твои блины понравились!» – Александр Леонидович вроде бы отшутился, а грустинка успела проскочить: этой пушке и по воробьям-то не всегда палить дозволялось…

Через две недели доктор Бадмаев с видом побитой собаки известил профессора, что перевод его в Центр изучения электромагнитных полей по мнению руководства нецелесообразен…

Вот и думай: то ли потому, что ещё по-прежнему преждевременный, то ли потому, что прошлое уже запятнано…

Общаться, впрочем, учёным в неформальной обстановке никто не запрещал, поэтому Александр Леонидович продолжал оставаться в курсе событий вокруг новой группы медикаментов, активированных электромагнитными полями.

«Стайер Груня на активированной глюкозе тысячу восемьсот метров пробежала, хотя до того её едва хватало на девятьсот!» – это доктор Горюнов о крысе.

«Беременную крольчиху весь период выдерживали в условиях постоянно активного Солнца, питание обычное, но тоже в тех же электромагнитных полях…
Представляете, не смогла разродиться всего четырьмя крольчатами, очень крупные, так ещё и на девять дней раньше срока…»

Александр Леонидович понимал, что от него ждут не только профессиональных рекомендаций, но и житейского совета.
В очередной раз молодым учёным, не растерявшим порядочность на карьерном пути, приходится решать дилемму: врачебная этика или слава и деньги…

С одной стороны, ему было приятно, что "лысенки" и "завадовские" не сломали чистые души этих ребят.
А с другой – было очевидно, что большевистская машина в вечной гонке систем не остановится ни перед чем…


Однажды вечером позвонил Бадмаев:
«Профессор, мы с Ильёй приглашаем вас с Ниной Вадимовной в субботу на ипподром! Не отказывайтесь, пожалуйста, это очень важно…»

«Это вы что же, хлопцы, на бегах деньжищи загребаете?!» - спросил он, здороваясь с ними у выхода из метро «Беговая».

«Господь с вами, Александр Леонидович! Я тут лично второй раз, Илья тоже…
Просто сегодня скачет наш знакомый жокей.
Ну, мы с Ильёй подумали, что мы всё на крысах да на кроликах…
 
Ну… В общем, он уговорил нас дать его кобыле чего-нибудь бодрящего.
Она у него всё равно старая, её скоро на пенсию…
 
Да не будет ей от этого ничего плохого…
А мы сразу двух зайцев убьем: проверим кое-что на крупном животном, а, если повезёт, то ещё и подзаработаем…»

«Как, вы на эту кобылу ещё и ставку собираетесь делать?!» – брови у профессора от неожиданности поднялись, глаза по-детски обратились к супруге; так ребёнок ждёт решения от матери.

Нина Вадимовна сделала смешливо-важное лицо:
«Как зовут вашу знакомую кобылу? Чёлка…
И что же она в фаворитах ходит или как?!»

«Или как… Я вас уверяю, ни один знаток ставки на неё не сделает.
Просто чтобы дорожка не пустовала – так сказал жокей.
Правда, в случае чуда, нам самим с выигрышем придётся шустро уносить ноги – нравы тут суровые, за такую подставу и побить могут!»

Чуда не произошло…
Хотя как сказать – Чёлка пришла второй…

Денег они не сорвали, но приподнятое настроение объяснялось однозначно: эксперимент удался на славу…

Судя же по неописуемому восторгу жокея, они со старушкой ещё погоняются…


Лучше бедность, чем неправедная нажива,
Ибо лихва превращает мудреца в безумца.

Книга Экклесиаст, гл.7-7


Продолжение следует...