Лето Оливера и Райли

Меня зовут Оливер Холл. Мне 10 лет. Мой брат Райли на два года старше меня. Не сказать, что мы с ним очень дружны. Скорее, мы конкуренты. Я и Райли соперничаем друг с другом из-за всего: кто первый добежит до реки, кто поймает больше рыбы, кто дальше пустит камешек по воде.
Иногда мы ссоримся. Чаще всего наши споры заканчиваются драками и, соответственно, порванными рубахами и ссадинами. Правда, домой мы идём уже не ругаясь. Вместе придумываем, что соврём маме. Обычно я предлагаю сказать, что на нас напали собаки или что соседские мальчишки Чарльз и Джейкоб надавали нам тумаков. Но переступив порог, мы даже рта не успеваем раскрыть. Мама мгновенно понимает в чём дело и тут же принимается нас отчитывать, а иногда даже дает подзатыльники.
Мы живём в маленькой деревне под названием Хантс. Нашу маму зовут Эмили. Её нрав суров, она не позволяет нам многого. Мы её побаиваемся, но при этом очень любим.
Мама с утра и до позднего вечера вся в делах и заботах. Мы живём достаточно скромно, поэтому ей приходится всё делать самой — стирать, убирать, готовить. Она даже сама печёт хлеб, который мы обожаем, и делает сахарные леденцы на палочке самых причудливых форм.
Отец, Гарри, работает на заводе. Он свободен только по субботам и воскресеньям. По выходным он берёт нас на рыбалку или охоту. Он очень весёлый человек с добрым сердцем. На его улыбчивое добродушное лицо невозможно насмотреться!
По вечерам, когда мы сидим на веранде, он обнимает нас и говорит:
— Ну что, мои мальчики... Больше всего на свете я хочу, чтобы вы были счастливы и здоровы. О другом я и не мечтаю.
Потом он внезапно замолкает и через некоторое время, хитро глядя на нас, продолжает:
— Хотя нет, мечтаю! Вот бы съесть ещё кусочек маминого пирога с ревенём! Да только не знаю, куда она его спрятала от моих сладкоежек.
Он надевает шляпу, которая висит на ржавом гвозде при входе, и произносит тоном заправского военного:
— Вот вам задание, братцы! Найдите остатки пирога и принесите сюда. И съешьте все это со мной. Немедленно за дело!
И мы бежим в дом, счастье толкает нас в спину.
Выполнив папино задание, мы садимся на крыльцо и едим самый дивный пирог на свете. Нас переполняет гордость за то, что мы смогли выполнить задание отца и что мы его сыновья.

Глава 1

Было самое начало лета — наша с братом любимая пора: не надо ходить в школу, можно долго спать, гулять с друзьями и наслаждаться самым чудесным временем в жизни — детством.
Мы с Райли жили в одной комнате. Она была небольшой: помещались только двухъярусная кровать, шкаф и два маленьких стола, за которыми мы делали уроки. Стол Райли всегда был завален бумагами. Он рисовал самолёты, а потом мастерил их из подручных материалов. Его заветной мечтой было то, что он сможет управлять одной из своих прекрасных поделок.
У меня не было такого увлечения, и я немного завидовал Райли — мне тоже хотелось иметь какую-нибудь грандиозную мечту. Я много раз принимался что-то рисовать, лепить, вырезать, но всё это быстро мне надоедало. Недоделанные безделушки не задерживались на моём столе и спустя пару дней отправлялись в мусорное ведро вместе с очередной мечтой.
В одно солнечное утро я проснулся от странного ощущения, что сегодня должно произойти что-то чрезвычайно важное. Я спал на нижнем ярусе кровати, и, открыв глаза, увидел, как сверху на верёвочке прямо ко мне спускается изящный красный самолётик.
— Райли, как красиво! Когда ты успел сделать его?
— Сегодня ночью, — гордо ответил брат. Он принялся поднимать и опускать свою поделку, а я безуспешно пытался её поймать.
Всё это нас очень забавляло.
— Оливер, куда бы ты хотел полететь на моём самолёте? Отвечай, не стесняйся! Обещаю доставить тебя туда первым рейсом!
— Знаешь, Райли, я бы хотел полететь на фабрику, где делают мечты, а потом раздают их всем желающим.
— А разве такая есть?
— Уверен, что есть. Там наверняка много людей, но я обязательно дождусь своей очереди! Седой старик, держащий в руках огромную папку, высунется из окошка спросит меня: «Вы за мечтой всей вашей жизни?» «Да!» — робко отвечу я. «Попрошу не мешать, — ворчливо скажет старик, — назвать ваше имя и фамилию и не задерживать очередь». «Оливер Холл». «Так, так...» Он долго будет водить пальцем в журнале и потом выдаст мне заветную коробку. Я схвачу ее и побегу домой, услышав вслед: «А спасибо? Невоспитанный мальчишка!!!» «Спасибо!» — крикну я на бегу, спотыкаясь от распирающего изнутри нетерпения, такого, будто я проглотил огромного ежа. И вот, наконец, сев на влажную траву и открыв коробку, на которой написано «Мечта Оливера Холла», я достану оттуда нечто невероятно прекрасное — и жизнь моя обретёт смысл!
Пока я рассказывал, Райли уже спустился ко мне на кровать.
— Оливер, милый! Ты найдёшь свою коробку и однажды всех удивишь.
И он обнял меня.
В тот момент всё наше соперничество, все драки и ссоры были забыты. Я ощущал поддержку старшего брата.
— Оливер, держи этот красный самолёт. И лети к мечте.
— Спасибо, Райли. На таком красавце я её обязательно найду. Точнее мы найдем. Ты же пилот!
Мы засмеялись.
Из-за двери раздался мамин голос:
— Оливер, Райли! Завтрак готов.
Мы со всех ног побежали на кухню.
Мама выглядела уставшей. Ей было всего 34 года, но она казалась старше своих лет. Как и другие деревенские женщины, она вставала и ложилась затемно. У неё было немало забот: мы держали кур, уток, двух свиней, корову и коня. Мама следила за хозяйством, конечно, не без нашей с папой помощи.
На столе стоял свежеиспеченный хлеб, джем, который она сама варила, сыр и много всего ещё. Милая, заботливая наша мама!
Мы ели хлеб, запивая его парным молоком.
Через белые занавески на окнах дул легкий ветерок. Солнце освещало кухню, окрашивая скромную мебель и утварь в золотой цвет.
Мама завтракала вместе с нами и делилась планами на день:
— Сегодня, мальчики, я пойду к тёте Амалии.
— А зачем, мам? — спросил Райли.
Амалия была родной сестрой мамы. Её дом стоял в самом конце нашей улицы, она жила там одна. Изредка к ней приходили люди — она гадала им на картах и на кофейной гуще.
Нам с Райли нравилось бывать у неё. Нам казалось, что мы попадаем в сказочный терем: ставни закрыты, везде горят свечи, стоят таинственные колбочки и бутылочки с отварами. Да и сама тётя с длинными косами и в платье до пят походила на волшебницу, Правда, мы с Райли за глаза называли её Индейцем, так как её макияж очень уж напоминал боевую раскраску тех далёких людей из племён, изображения которых мы с упоением рассматривали на картинках.
Тётя нас очень любила, но мы гостили у неё нечасто. Мама и папа неодобрительно относились к тому, чем она занималась.
— Так зачем, мам? — переспросил я.
— Помните заброшенный дом по соседству с лачугой Робинсонов?
— Конечно! — хором ответили мы.
— Так вот: его продали, и нам с вашей тётей за отдельную плату предложили прибраться там к приезду новых жильцов.
— Ух ты! Новые соседи! — воскликнул Райли. — Я так рад!
— И я, я тоже!
Мы действительно обрадовались, ведь в нашей деревушке редко появлялись новосёлы. Всегда было интересно познакомиться c новыми людьми. А уж если приезжали дети, то это вообще праздник: новые друзья, новые игры!
— Мама, скажи, а кто туда въезжает?
— Точно не знаю, но, кажется, семья с двумя девочками. Ну всё, доедайте и идите гулять.
Мы так и сделали. Выбежали на улицу и помчались к Чарли и Джейкобу, чтобы рассказать им свежую новость.
Мы неслись по улице, на которой все дома, все деревья были родными и знакомыми. Задыхаясь, мы перепрыгивали через ямы. На бегу здоровались с соседями. Два совершенно беззаботных мальчишки мчались навстречу будущему, даже не догадываясь, что эти две девчонки изменят их привычную жизнь раз и навсегда.

Глава 2

Мы подбежали к дому Чарльза и Джейкоба. Они жили в большом особняке, у них была прислуга и няня, но мы с Райли им не завидовали. Чарли и Джейкоб были славными мальчишками. Мы знали их чуть ли не с рождения и часто заходили к ним в гости.
Как же было красиво в их доме! Дорогая мебель, картины, люстры и всё вычищено до блеска. Нас угощали вкусными пирогами и сладостями.
Пожилая горничная по имени Беатрис подавала на стол. Она была тучной, но при этом очень милой женщиной. У неё было грустное лицо: пять лет назад пропал её 10-летний сын. Когда она угощала нас и гладила по голове, я видел слёзы в её и без того заплаканных глазах. Уже тогда, будучи совсем мальчишкой, я остро ощущал её горе. Я понимал, что никто не сможет излечить её разбитое сердце.
Мы знали её сына Алви. Дружили с ним. Когда Беатрис смотрела на меня, мне казалось, что она ищет в моём лице его черты, и кусок застревал у меня в горле. Я видел, как она подолгу стоит на крыльце своего дома и смотрит вдаль в надежде, что её дорогой мальчик выбежит с корзиной цветов и скажет:
— Мамуля, я просто заблудился в лесу!
После таких обедов я убегал в сарай, где мог дать волю слезам. В сарае стоял наш конь Леон. Он смотрел на меня ласково и понимающе, почти как человек.
Ладно, хватит о грустном!
Мы увидели Чарльза и Джейкоба на лужайке возле дома. Чарли сидел на верёвочных качелях, а Джейкоб пинал мяч. Они хохотали, когда Джейкоб попадал мячом в брата.
— Чарли, Джейк! — крикнул я.
— Привет, ребята! — откликнулись они.
— У нас есть классная новость, — сказал Райли.
— Ну и какая? — спросил Чарли. — Вы нашли клад?
Мы засмеялись, тогда ещё не зная, что две сестры, которые поселятся в нашей деревушке, окажутся для нас настоящим кладом.
— Нет, не клад, — ответил Райли. — Вы знаете, что в заброшенный дом заселяются две девчонки с родителями?
— Ну и что? — фыркнул Чарли, который был самым старшим из нас. Ему недавно исполнилось 13. — Девчонки меня не интересуют.
— Да ладно, — сказал Райли. — А кто бегал за Анжелиной, пытаясь угостить её яблоком, а она это яблоко выбросила в окно?
Мы снова засмеялись. Это была правда. Анжелина считалась самой красивой девочкой в школе, и многие мальчишки были в неё влюблены. Я же ещё ни к кому не испытывал этого чувства. Но совсем скоро оно ко мне придёт. Я случайно наступлю на него, как на змею в сухих ветках, и оно ужалит меня в самое сердце, причинив сильнейшую боль. Яд останется там на всю жизнь, и ни один доктор не сможет мне помочь.
— Слушай, Райли! Ты нарываешься!
— Я? А что ты мне сделаешь?
Чарли мигом соскочил с качелей и бросился на моего брата. Они сцепившись, покатились по земле, а мы с Джейкобом принялись подбадривать их криками. Наконец они успокоились. Мы сели на крыльцо. Беатрис принесла лимонад и печенье:
— Перекусите, мои милые сорванцы.
Мы ели печенье, запивая его холодным апельсиновым лимонадом.
— Я уверен, что эти сестры — уродины, — сказал Джейкоб.
— Это почему? — спросил Райли.
Джейкоб раскрошил печенье и бросил его собаке, которая подошла к нам и ласково заглядывала в глаза.
— Ну сам подумай! Они переезжают в заброшенный старый дом, который до этого никто не покупал. Неужто там поселятся две феи?
Он хмыкнул, а я ответил:
— Я не думал об этом... Но мне не важно, как они будут выглядеть. Главное, чтобы с ними можно было подружиться.
— Это верно, — заметил Чарли.
Мы продолжали есть, глядя по сторонам. Вдали виднелась река. Голубая гладь была неподвижна. Создавалось ощущение, что это просто тонкая лента, по которой можно пройтись или пробежать с мячом.
Я посмотрел на Райли. Он задумчиво крутил в руках пустой стакан из-под лимонада. Милый мой, родной брат! Если бы я знал, что в этот самый дом, пусть давно заброшенный и никому не нужный, зайдёт любовь всей твоей жизни, а впереди тебя ждёт интересная и вкусная, как этот лимонад, история!
Мы разошлись по домам достаточно поздно. Солнце уже ложилось за горы. Райли шёл впереди, пиная перед собой пустую консервную банку. Я плёлся сзади и любовался закатом. Вдруг я заметил на поле отца, который скакал верхом на коне. Он всегда ездил на Леоне на завод и обратно. Леон был нашей гордостью: гнедой иноходец с огромной гривой.
Мы со всех ног бросились навстречу отцу. Он нас заметил и, натянув поводья, помчался по направлению к дому. Мы бежали и хохотали. Какой же наш папа славный и смешной! А он кричал, оборачиваясь назад:
— Леон, за нами погоня! Уходим скорее от этих храбрых воинов!
Примерно полчаса мы носились за отцом вокруг дома. Потом на крыльцо вышла мама и крикнула:
— Эй, храбрые воины, и вы, Гарри, не хотите ли зайти в дом подкрепиться?
— Конечно, хотим, — закричал я в ответ.
Мы сели за стол всей семьёй. Это была наша традиция — ужинать вместе и рассказывать, что интересного произошло за день.
Мама запекла рыбу, и мы с аппетитом её уплетали.
— Как прошёл день, милая? — обратился отец к матери.
У них были очень нежные отношения. Они по-настоящему любили друг друга. Учились вместе в школе, потом поженились и почти никогда не расставались.
— Немного устала, Гарри. Мы с Амалией целый день прибирались в старом доме. Завтра уже приедут жильцы.
— Это хорошо. Как Амалия? Всё играет?
Отец всегда употреблял слово «играет» и никогда не говорил «колдует» или «гадает».
— Ты же знаешь её, — ответила мама, — она всегда этим занималась. А раз это делает её счастливой, моё сердце спокойно.
— Ну и славно. А вы, ребята, что делали?
— Мы были в гостях у Чарльза и Джейкоба, — ответил Райли. — Рассказали им о девчонках, которые должны заехать в этот страшный дом.
— Райли, — строго сказала мама, — этот дом не страшный, он просто старый. Его надо бы привести в порядок не только изнутри, но и снаружи. И никогда, запомни, никогда не издевайся над бедностью. Она очень неожиданно может подставить тебе подножку в любом возрасте.
— Извини, мамуля. Я совсем не то имел в виду.
Райли опустил голову и склонился над тарелкой. Ему было стыдно.
Я под столом положил руку ему на колено. Как часто на протяжении жизни мы делали это в трудные минуты! То рука Райли оказывалась на моём колене, то моя на его. А иногда наши ладони вытирали скупые детские слёзы.
Папа не любил, когда обстановка за столом накалялась.
— Мои милые мальчики уже говорят о новых барышнях! — воскликнул он. — Ох, Эмили, что же будет дальше? — и ласково посмотрел на маму.
Ужин закончился.
Родители ложились рано, так как за день очень уставали. Мы с Райли ждали, когда они уснут, чтобы пойти на улицу. Сегодняшний вечер не стал исключением.

Когда в доме воцарилась тишина, мы вышли на крыльцо. Было уже темно. Свет в соседних домах погас. Люди отдыхали от проблем, неурядиц, неразделенной любви. Утром, как только взойдет солнце, всё потечёт своим чередом.

Повзрослев, я стал обожать ночь — единственное время суток, когда ты можешь отрешиться от тягот жизни.

Я посмотрел на звёздное небо, казавшееся чёрным покрывалом, расшитым золотом.

— Слушай, Оливер, — сказал Райли. — А давай сходим сегодня в старый дом. Посмотрим, что там внутри.

И он заговорщицки подмигнул мне.

— Ты что! Это опасно, вдруг кто-то увидит! Тогда нам несдобровать.

— Ну вот, ты опять начинаешь бояться.

— Я не боюсь.

— Тогда пойдём.

— Хорошо.

Я взял фонарь, и мы вышли.

Светить фонарём Райли не стал, так как не хотел привлекать внимание. Чем ближе мы подходили к дому, тем сильнее меня трясло, как будто от холода.

— Райли, может быть, не надо? — пробормотал я, клацая зубами.

— Оливер, будь смелее! Мы никогда там не были. С тех пор как та сумасшедшая утонула, этот дом пуст. Мне всегда было интересно, как живут люди не от мира сего. Так что идём.

В этом доме действительно долгое время жила странная женщина по имени Гвен. Она не всегда была сумасшедшая, как выразился Райли. Просто однажды её красавец-муж влюбился в девушку из соседнего села и ушёл к ней жить. После этого у Гвен «поехала крыша» — так говорили родители.

Гвен была безобидной. Она гуляла по лесу, собирала цветы, а потом плела венки всем девочкам на улице. Иногда она бесцельно бродила по деревне и улыбалась прохожим.

Однажды я сильно поссорился с Райли и убежал к реке, чтобы побыть там в одиночестве. Гвен увидела меня и присела рядом. Поначалу я испугался и хотел дать дёру, но она ласково сказала:

— Не бойся меня, Оливер.

— Я и не боюсь.

— А почему ты такой грустный?

Когда она говорила, её глаза были стеклянными. Гвен как будто смотрела сквозь меня.

— Я поругался с Райли.

— Это не страшно. Вы братья и обязательно помиритесь.

Она нежно погладила меня по голове. Потом достала из кармана пряник и угостила меня.

— Гвен, можно вас кое о чем спросить?

— Конечно, малыш.

— Почему вы... такая?

— Сумасшедшая?

Я смутился, посмотрел в её большие чёрные глаза, и мне стало жаль её.

— Нет, я не это имел в виду. Просто... мне вас жаль.

— И мне себя жаль. Я не заслужила того, что со мной произошло. Я очень любила своего мужа. А он полюбил другую. Теперь я не сплю ночами, потому что плачу. Я до сих пор его люблю. Пойми, Оливер, в жизни нет ничего хуже предательства. Надеюсь, мой ангел, тебя это не коснётся.

Она отвернулась и горько зарыдала. Я не знал, что делать, и просто прижался к ней.

— Оливер! Я не хочу жить, не хочу!

— Ну что вы, мисс. Жизнь — это прекрасно. Вас обязательно полюбят.

Она резко вскочила и закричала:

— Ты глупый мальчишка! Нельзя жить с разбитым сердцем, нельзя! — И убежала.

На следующий день мама сказала мне, что Гвен утопилась.

Я помню, как тогда выбежал из дома, плохо понимая, что делаю и куда иду. Дождь лил как из ведра. Мне казалось, что он плакал за меня, так как я не мог пролить ни слезинки. У меня был шок, ведь только вчера я разговаривал с Гвен, сидя на берегу!

Добежав до реки, я достал из кармана недоеденный пряник, раскрошил его и бросил в воду.

— Чудесная Гвен! — выкрикнул я. — Зачем? Зачем?

Я кричал и кричал, пока не увидел прямо на краю обрыва увядший венок. Я бросил его в воду, сел на траву и стал смотреть, как он медленно плывёт по течению. Я качал головой, повторяя всё тише и тише:

— Зачем, зачем, зачем...

Мне было всего 7 лет, и я ничего не понимал, кроме одного: нельзя топиться из-за того, что какой-то прохвост тебя разлюбил.

Я вспомнил всё это, и мне стало очень грустно. Но мы уже дошли до старого дома, и грусть вновь сменилась страхом.

— Райли, давай не будем заходить! Прошу!

— А я тебя прошу довериться мне и успокоиться.

И в этот вечер я доверился брату, как потом делал много раз на протяжении всей своей жизни.

— Тогда скажи, как мы войдём? — спросил я его.

Райли достал из кармана крючок, сделанный из куска железной проволоки.

— Это отмычка, — гордо заявил он. — Я сам её сделал.

— Ты умеешь ею пользоваться?

— Сейчас проверим, — и он начал ковыряться в замке.

Была ночь. Мне казалось, что темнота в доме ещё чернее, чем на улице. Я ни за что не хотел заходить внутрь. Наверное, так всегда в жизни: очень тяжело сделать шаг в неизведанное и опасное будущее.

После долгих усилий Райли удалось открыть дверь. Мы вошли, и он спросил:

— Ну что, Оливер? Тебе по-прежнему страшно?

— Уже нет, — ответил я. И это была правда.

Луна на небе сияла необычайно ярко — она была похожа на начищенный орден на груди солдата. Мы всё могли рассмотреть даже без света.

Дом был обставлен со вкусом. Старая, но очень красивая мебель — я такой прежде не видел. Большой обеденный стол и резные стулья. В шкафах — изысканные бокалы и фужеры, тарелки с рисунками. Я не мог понять, зачем посуду хранить за стеклом, так как у нас она стояла на кухне на деревянных полках, которые отец сколотил сам.

Мне уже было совсем не страшно. Как ни странно, в этом старом доме оказалось уютно.

Райли тоже осматривал помещение.

— Ничего особенного, — заметил он. — Я думал, тут будет интереснее.

— Тогда пойдём отсюда.

— Нет, погоди. Мы еще не осмотрели чердак.

— Райли, не надо туда лезть! Зачем?

— На чердаках всегда всё самое любопытное! Оливер, не дрейфь!

Дверь на чердак была отперта. Там почти не оказалось никакого хлама, не то что в нашем доме. В углу стоял большой сундук, рядом лежало несколько коробок.

— Как думаешь, что в сундуке? — спросил Райли. — Давай откроем!

— Не стоит. Разве ты не знаешь, что на чердаках люди хранят свои секреты?

— Мы ничего не будем трогать. Просто посмотрим. Мне так интересно!

Райли потянул на себя крышку сундука.

На секунду мне показалось, что я ощутил аромат счастливой прошлой жизни. Из сундука пахло чужой историей, которую было уже не вернуть.

— Смотри, Оливер! — возбуждённо воскликнул Райли. — Это же свадебное платье!

Я заглянул в сундук. Там действительно лежало восхитительное ажурное белое платье.

— Очень красивое, — сказал я и вспомнил свой последний разговор с Гвен.

Наверняка в этом наряде она была невероятно хороша.

— Смотри!

Райли протянул мне фоторамку. С фотографии, слегка выцветшей и поблекшей, на меня глядела Гвен — молодая, улыбающаяся, любящая и любимая.

— Райли, прошу, пойдём домой!

— Сейчас, сейчас, — отмахнулся он.

Мой брат с упоением изучал чердак и просто не мог всё не потрогать. В углу он нашёл старый коричневый портфель.

— Не открывай его! — закричал я. — Мы не можем брать чужие вещи!

— Оливер, отстань! Я просто смотрю!

Щелкнув застежкой портфеля, Райли достал из него компас, дневник с записями и удивительной красоты командирские часы.

— Оливер, ты только посмотри на них! — он протянул часы мне.

Я осторожно взял их в руки. Циферблат был весь поцарапан, но сами часы сохранились хорошо. Они были очень необычные: стрелки в форме стрел, потертый от времени кожаный ремешок с выбитой на нём надписью: «Моему внуку. Береги каждую счастливую минуту этой страшной жизни!»

Райли выхватил у меня часы и начал примерять их на себя.

— Как же здорово иметь такие часы, Оливер!

— Но мы не можем их взять!

— Нет, нет, конечно! Я найду Тома и верну ему их. Я слышал, что он живёт недалеко от нашей деревни.

Я подумал, что вернуть часы — это хорошая идея, но вот прожитое время Тома вернуть невозможно ни часами, ни свадебным фото. Это прошлое, скорее всего, ему уже и не нужно, раз всё это богатство он оставил на чердаке. Может быть, он даже сделал это специально, чтобы не вспоминать.

— Пойдем, Оливер, уже поздно.

Мы помчались домой с портфелем Тома и странным ощущением, будто побывали в другой жизни — совершенно иной, наполненной трагедией утонувшей Гвен и сбежавшего Томаса.

Я долго не мог уснуть. Перед глазами стояла свадебная фотография некогда счастливых людей. Я думал о своём будущем: в тот момент мне было страшно влюбиться, разочароваться и засунуть все счастливые моменты своей жизни в старый сундук.

Глава 3

Мне снился сон, что я плыву по реке на плоту.

Я изо всех сил греб веслом, а впереди меня Райли мчался на моторной лодке. Я пытался его догнать.

— Райли, подожди!

— Догоняй, брат!

Но как бы быстро я ни грёб, совершенно не мог даже приблизиться к нему.

— Райли! Райли!

Его лодка исчезала на моих глазах, оставляя лишь белые пенистые волны.

Слёзы застилали мне глаза. Я прекратил грести, оглянулся назад и увидел на берегу стадо лошадей, которые пили воду. Они все были разные: коричневые, белые, рыжие, пегие — и все с потрясающе красивыми гривами. Я не мог насмотреться на это удивительное зрелище. Лошади изящно поднимали копыта, трясли длинными гривами и, как мне казалось, общались между собой.
Вдруг плот под моими ногами исчез, и я стал тонуть. От испуга я не мог издать ни звука.

Внезапно белая лошадь поплыла мне навстречу. Она смотрела мне прямо в глаза, а я — ей. Когда она подплыла, я почувствовал аромат сена и ещё чего-то такого, чем пахло только от лошадей, запах преданности и благородства. Я схватился за её гриву, и мы поплыли к берегу.

Мы плыли, а я размышлял, что мне сказать маме про Райли и откуда в нашей деревне столько лошадей.

Я крепко держался за чудесную белую гриву. Спина лошади была влажной и тёплой, и мне хотелось плыть бесконечно долго. Во сне я безумно любил каждую из этих красавиц. Но вот эту, самую белую, похожую на ангела, мне не хотелось отпускать.

Доплыв до берега, она легко села, и я слез с её спины. Я погладил её по морде. В моём кармане оказался сахар, почти растаявший от воды. Я протянул ей ладонь, и она тёплыми губами приняла моё угощение. Глаза этого ангела были такими человеческими, что я не мог в них насмотреться. Я любовался этой удивительной лошадью, словно она была самой красивой девочкой в мире!

— Тебе пора, Оливер.

Я опешил от того, что лошадь обратилась ко мне.

— Ты умеешь говорить?

— Оливер, ты долго спишь, проснись!

— Скажи, почему ты заговорила?..

— Да что с тобой, Оливер! — строго произнес мамин голос. — Разумеется, я умею говорить.

Я открыл глаза и увидел маму.

Окончательно проснувшись, я сел на кровати, но всё ещё не мог прийти в себя после этого удивительного сна.

— Ты не заболел? — спросила мама, и положила мне ладонь на лоб.

— Нет, мамуля, всё в порядке.

— Тогда иди завтракать. Райли уже давно встал.

Я даже не стал умываться, а просто сел рядом с братом.

— Оливер, ты чего так долго спал?

— Не знаю.

Я взял кусок хлеба с маслом, запивая его горячим какао. Мыслями я был не дома, а там, во сне, с этими удивительными лошадьми.

Я поглядел на свою ладонь. Она была влажной и, как мне почудилось, пахла растаявшим сахаром и той лошадью.

— Оливер, ешь быстрее, — сказал Райли.

— Куда ты торопишься? — спросил я.

— Как куда? Приехали соседи. Пойдём посмотрим!

Я быстро доел завтрак, и мы побежали на улицу.

У бывшего дома Гвен уже стоял фургон. Мы подошли поближе и стали наблюдать за тем, как новые соседи разбирают вещи.

— Райли, — начал я. — Смотри, вот эти девчонки...

— Я вижу, — тихо отозвался он, не повернув головы в мою сторону и не отводя взгляда от двух девочек.

Мы сидели на траве, и перед нами, как в театре, разворачивалось совершенно удивительное действо.

Высокий мужчина, отец семейства, разгружал коробки, а стоящая рядом с ним женщина всё время смеялась и чмокала его в щёки или трепала по волосам. Они были совершенно не похожи на жителей нашей деревни.

Мужчина с чёрными волосами и огромными зелёными глазами казался мне принцем. Он был одет в строгий дорогой костюм. Его жена с рыжими волосами, хрупкая, как фарфоровая кукла, была настолько красива, что мы, два маленьких мальчика, не могли оторвать от неё взгляд.

Мы смотрели на неё, как на дивный музейный экспонат, понимая, что она невероятно хороша собой. Она была, как совершенная скульптура, которой можно было любоваться бесконечно, будто бы её поставили за стекло, чтобы другие люди смотрели и восхищались, не трогая руками и думая, бывают же такие красивые женщины!

Наши глаза были устремлены на эту пару. Они не скрывали своих чувств. Всё время прикасались друг к другу. Мы даже не представляли, что так можно. Наши родители никогда себя так не вели. А здесь, на улице, два взрослых человека, разгружая коробки и предвкушая новую жизнь, походили на влюбленных подростков. Им было всё равно, смотрит на них кто-нибудь или нет. Они были счастливы и влюблены друг в друга. Для них было совершенно естественно целоваться и обниматься на пороге дома, потому что настоящую любовь, которая тебя переполняет, совершенно невозможно прятать за закрытой дверью или в чулане, или ещё где-то. Она прорвется через любые замки и преграды, как дым при пожаре, находя самые узкие лазейки, чтобы проникнуть, а потом загореться таким ярким пламенем, которое своей силой сметёт всё вокруг. Хорошо, что мы с Райли сидели, иначе бы волна этой огромной любви смыла нас обоих.

Рядом с мужчиной и женщиной стояли две девочки. Одна — высокая, тоже с рыжими волосами, как у матери, и голубыми глазами. Вторая — совсем крохотная и хрупкая, похожая на леденец, который нам давала мама, такая же прозрачная и притягательная.

Мы сидели как завороженные и смотрели на эту семью, наверное, с завистью. Но не злой. Просто первый раз в жизни мы с Райли увидели таких красивых и удивительных людей.

Поставив коробку на землю, отец этих девочек заметил нас и сказал:

— Привет, ребята! Что вы там спрятались? Давайте знакомиться!

Нам с Райли стало немного неудобно, потому что заметили, как мы подглядываем за чужим счастьем. Мы встали и подошли к ним.

— Ну что, бандиты, — весело сказал мужчина, — я Дилан, это моя жена Элла. А это мои девочки — Лили и Эви.

— Привет! — сказала Эви, старшая сестра. — Как вас зовут?

— Я Райли, а это мой брат Оливер.

Я стоял молча. У меня пересохло в горле. Мой взгляд был устремлен на Эви. Она была невероятно прекрасна, словно фея. От неё шёл какой-то волшебный свет. Я совершенно потерял дар речи от одного её взгляда, просто от того, что она на нас смотрела и улыбалась. Я был как во сне. В моей голове что-то замкнуло, перевернулось, лопнуло. Невозможно описать моё состояние, когда взгляд её огромных голубых глаз остановился на мне. В тот момент я повзрослел и как будто стал выше.

«Эви, Эви, Эви», — эхом отдавалось в моей в голове, как колокольный звон. Её голубые глаза казались мне рекой, у которой я провёл своё детство. Её волосы — яркими солнечными лучами. В один миг всё закружилось и превратилось внутри меня в большой белый сияющий шар. Любовь. Это слово промелькнуло и исчезло.

Голос Райли, представлявший меня, доносился словно издалека, но я нашёл в себе силы вернуться в реальность и сказать:

— Здравствуйте! Рад приветствовать вас на нашей улице.

— Какие вы замечательные мальчики, — сказала Элла, мама девочек.

— Спасибо, — ответил Райли. Он тоже смотрел на Эви, не отрывая взгляда.

Мы, два брата, два маленьких мужчины, любовались самой прекрасной девочкой на свете, понимая что всё уже не будет как прежде.

— Где вы живете? — спросила Лили, младшая сестра.

— Вот наш дом, — ответил я, махнув рукой в сторону нашего выкрашенного в голубой цвет жилища. Мы жили там с самого рождения и даже не догадывались, что на нашу улицу приедут две сестры, которые навсегда изменят нашу привычную жизнь.

— Какой красивый дом! — восхитилась Эви.

— Да, действительно, дом прекрасен, — подхватила ее мама. — А сейчас, мальчики, пойдемте пить чай. У нас есть угощение!

Мы вошли в дом, где повсюду стояли коробки. Днём всё казалось в этом доме совершенно другим. Ночью мы не смогли рассмотреть все детали.

Элла пригласила нас за стол. Я сидел рядом с Лили, а Райли — с Эви. Они о чем-то болтали и смеялись.

Как же хорошо было в этом доме! Я никогда прежде не думал, что уют и любовь имеют запах. Этот аромат был ни на что не похож, но я ощущал его в воздухе, и был безумно счастлив находиться рядом с этими девочками.

Погостив в их прекрасном доме, мы предложили нашим новым подругам прогуляться.

Мы все вчетвером выбежали на улицу. Солнце заливало всё вокруг золотым светом. Счастье меня переполняло. Я не шёл по улице, а летел.
Райли и Эви шагали впереди. Лили бежала рядом со мной.

— Куда мы идём? — спросила Эви.

— Я хочу вас познакомить с нашими друзьями, — ответил Райли.

Мы направились к дому Джейкоба и Чарли, и когда почти уже подошли к нему, увидели, как ребята несутся нам навстречу.

-— Оливер! Райли! — крикнул Джейкоб.

Мы обнялись в попытке казаться взрослыми. На самом деле такие искренние объятия бывают только в детстве, когда ты дотрагиваешься до человека и понимаешь, что это твой самый лучший друг.

Как же быстро летит время! Вот мы, мальчики, обнимаемся, смеемся... Какое же это счастье — понимать, что надо наслаждаться безмятежными днями детства, этим удивительным ощущением, что всё ещё впереди. Вот она — дорога, по которой каждому из нас идти вперед. Будущее неизвестно, но так интересно жить! Жить моментами этого детского счастья, этой удивительной атмосферы, которая вокруг тебя, и ты в ней паришь, как в облаках, и летишь навстречу неизведанной взрослой жизни.

— Знакомьтесь, это Эви и Лили, — сказал Райли.

— Привет, девчонки! — ответил Джейкоб.

Эви и Лили чмокнули ребят в щеки. Я посмотрел на них и подумал: как это удивительно, что совсем незнакомые люди вдруг, в один миг, стали друзьями! Такое бывает только в детстве.

— Пойдёмте к реке, — предложил Чарли.

— Хорошая идея, — согласилась Эви.

Мы пошли к той самой реке, которая была в нашей деревне, пожалуй, самым живописным местом.

Эви и Райли без умолку о чём-то говорили. Лили и Чарли тоже очень быстро нашли общий язык и хохотали, рассказывая друг другу смешные истории.

Мы с Джейкобом шли молча.

— Красивые сёстры, — сказал он наконец.

— Да, — отозвался я.

— Почему ты грустишь, Оливер?

— Тебе показалось.

Я солгал, потому что действительно чувствовал себя подавленным. Мне хотелось быть на месте Райли и беседовать с Эви, но я понимал, что она старше меня, и мне никак не произвести на неё впечатление. Я просто не знал, как это сделать! У Райли совершенно естественно получалось быть интересным и обаятельным. А я растерялся и впервые в жизни понял, что такое зависть. Конечно, он мой брат, и надо за него только радоваться. Но... Как же это было трудно!

Мы подошли к реке и сели на траву.

Голубая гладь, а вокруг сосны! И мы, маленькие дети, наслаждаемся чудесным солнечным днем, смотрим вдаль и мечтаем каждый о своём.

— Ребята, вы такие хорошие! — улыбаясь произнесла Эви. — Мы с Лили очень не хотели переезжать, но сейчас я вижу, что здесь так хорошо!

— Конечно, хорошо, — удовлетворенно заметил Джейкоб. — Это самое лучшее место в мире.

Мы засмеялись.

Чарли встал и сказал:

— А сейчас показательные выступления для наших новых подруг!

— Ура! — закричали мы хором.

— Давай, Чарли! — воскликнула Лили. — Удиви нас!

Чарли сделал стойку на руках и начал ходить вокруг нашей компании.

— Молодец! — похвалил его Райли.

Мы засмеялись и захлопали в ладоши.

— Кто следующий? — спросил Чарли.

— Я, — вызвался Джейкоб.

Он снял штаны и рубаху, подбежал к тарзанке, раскачался и прыгнул в воду, сделав эффектный кувырок.

Нас окатило водой, и девочки завизжали.

Джейкоб умудрялся плавать и одновременно корчить смешные рожицы, каждый раз выныривая из воды. Потом он вылез на берег и поклонился.

— Джейк, ты супер! — с чувством произнесла Эви.

Райли тут же поднялся с травы и сказал:

— Теперь я.

Он подбежал к дереву, как мартышка быстро забрался на самый верх и крикнул оттуда:

— Ребята, вы такие маленькие сверху! Как пуговицы, рассыпанные по полу!

— Слезай, Райли! Я боюсь за тебя! — воскликнула Эви с нескрываемойтревогой и нежностью в голосе.

Райли повиновался.

Около дерева росли ромашки. Он сорвал несколько и преподнёс букет Эви.

— Это тебе.

— Спасибо.

Было очевидно, что Райли и Эви нравятся друг другу. От этого мне стало так горько! В тот момент я понял, что влюблен в неё, что хочу залезть ещё выше, чем Райли, и нарвать ещё больше ромашек. Я был готов сделать всё, что угодно, лишь бы она посмотрела на меня с восхищением. Но я не мог.

Я сидел на траве не шевелясь, как будто меня к ней приклеили. Мне хотелось убежать, скрыться в конюшне, где никто меня не увидит и не найдет, потому что я чувствовал, что никогда не смогу залезть на это высоченное дерево, а даже если и окажусь там, то рухну с верхушки прямо лицом в ромашки.

Господи, неужели любовь такая сложная штука! От отчаяния всё внутри болит и ломит.

— Оливер, теперь твоя очередь, — сказал Чарли.

Я сидел и не знал, что мне такое сделать, чтобы всех порадовать.

— Оли? Что с тобой? — озабоченно спросил Райли.

— Всё хорошо.

Я встал и, собравшись с духом, произнёс:

— Я не буду стоять на руках, так как не умею этого. И с тарзанки я прыгать тоже не буду, потому что боюсь. На дерево тем более не полезу. Я просто скажу, что безумно рад, что теперь в нашей компании есть вы — Эви и Лили. Давайте дружить и удивлять друг друга!

Все зааплодировали.

Джейкоб потянулся и посмотрел на видневшиеся неподалеку деревенские домики.

— Я проголодался, — сказал он.

— И я, — отозвалась Эви.

— Так пойдёмте к нам! — предложил Райли. — У мамы точно найдется что-нибудь вкусное.

Мы побежали к нам домой.

Я чувствовал себя полным дураком. Мне казалось, что я струсил. В этот момент брат взял меня за руку и прошептал:

— Оливер, я очень тебя люблю. Мы позже поговорим обо всём. Успокойся, брат!

— Я тоже тебя люблю, — ответил я.

— Мы весело бежали к нашему дому, предвкушая, как познакомим Эви и Лили с родителями. Чарли и Джейкоб в шутку толкали друг друга. Райли и Эви непрерывно болтали. Мы с Лили неслись позади.
— Твои родители не очень строгие? — спросила Лили на бегу.
— Что ты! Они хорошие и с удовольствием угостят нас.
— Это здорово!
Мне нравилось общаться с Лили. Она была очень симпатичной девочкой. Но мой взгляд против воли неизменно останавливался на Райли и Эви. Мне было так приятно на неё смотреть! Её волосы, её глаза, её профиль — все казалось таким родным, хотя я только сегодня познакомился с ней.
Мы уже преодолели большую часть пути, как вдруг Эви вскрикнула:
— Ой, ой, как больно!
Все подбежали к ней.
— Тебе больно? Тебе больно? Что с тобой, Эви?
Оказалось, что она наступила на кусочек стекла и поранила ногу. Кровь текла у нее из ранки.
Ребята обступили Эви и встревоженно смотрели на неё, а я опять стоял в стороне. Почему меня вводит в ступор любое действие, которое раньше я мог бы сделать не раздумывая? Теперь у меня не хватает сил даже на то, чтобы сорвать подорожник и помочь Эви приложить его к ранке. Я мог бы отнести её на руках туда, где ей станет хорошо и легко, но стоял как истукан и злился на себя за это.
Райли вытащил чистый носовой платок, перевязал Эви ногу и сказал:
— Так, ребята, давайте поможем Эви добраться до дома.
Она, хромая, облокотилась на Райли и Джейкоба, и мы медленно побрели по дороге.
Лили со слезами на глазах причитала:
— Сестрёнка, сестрёнка, тебе не больно? Как же это всё произошло? Эви, Эви!
— Лили, всё в порядке, не беспокойся. Всё хорошо.
Райли посмотрел на Эви и уважительно произнёс:
— О! Какая же ты молодец! Просто героиня!
— А ты — мой герой! — отозвалась Эви.
В тот момент я понял, что упустил свой шанс. Между ними однозначно что-то произошло — возникло какое-то волшебное чувство, о котором я мог только догадываться, чувство, когда два совершенно незнакомых человека притягиваются друг к другу, как магниты. А я... Я думал о том, что ещё слишком маленький, что нет смысла переживать: мой брат счастлив и мне надо радоваться за него.
Наконец мы дошли до дома девочек. Их мама стояла на крыльце:
— Доченька, что с тобой? — встревоженно спросила она.
— Ничего страшного! — крикнул Джейкоб. — Она просто порезалась о кусок стекла, и мы перевязали рану платком. Всё будет хорошо! Мы — команда спасателей!
Все засмеялись. Точнее, засмеялись все, кроме меня.
Мама Эви облегченно вздохнула:
— Дочка, иди домой! Я обработаю тебе рану.
Девочки на прощанье чмокнули нас в щеки, и мы разошлись.
Придя домой, я и Райли сели на крыльцо. Брат внимательно посмотрел на меня и спросил:
— Почему ты весь день такой расстроенный?
— Я не расстроен, просто немного устал.
— Но ты же мой брат! Мы с тобой родные люди. Ты можешь поделиться со мной всем, что тебя печалит.
— Знаешь, Райли, я не знаю, чем с тобой поделиться. Я очень рад, что ты нашел общий язык с Эви. А я... — Я засмущался. — Я давно не общался с девчонками и...
— Да ну! Ты отлично ладишь с одноклассницами.
— Это другое. В общем, понимаешь... Эви и Лили, они наши соседки...
Я нёс какую-то ахинею, так как не мог признаться Райли в том, что мне очень понравилась Эви. Если мой брат и Эви когда-нибудь полюбят друг друга, я никогда не встану между ними, потому что люблю его и хочу, чтобы он был счастлив.
Райли смотрел на меня недоуменно. Он не понимал, почему я мямлю и с трудом подбираю слова. В итоге он сказал:
— Ладно, пойдем в дом и что-нибудь съедим.
Мы забежали в дом. Мама с укоризной в голосе заметила:
— Ребята, вы почему так долго? Я уже приготовила ужин, да и папа давно вернулся с работы.
— Мамулечка, — сказал я, — мы подружились с нашими соседками. Они замечательные девчонки!
— Это здорово, что у вас появились новые подруги. А теперь садитесь за стол и будем ужинать.
Мы сели. Как же здорово, что семейные ужины были доброй традицией в нашем доме уже много лет! Мама испекла вкусный мясной пирог, приготовила бобы. Мы уплетали их за обе щеки, беседовали и смеялись. Отец говорил:
— Ну что, мальчишки, кто-нибудь из вас уже приударил за хорошенькой девочкой?
Райли покраснел так, что, казалось, от его лица можно было зажечь спичку.
— Да нет! Ты что! Зачем?! — начал бессвязно бормотать он, как совсем недавно я на крыльце.
Отец хитро прищурился, но ничего не сказал.
Я понял, что когда влюблён, как будто теряешь дар речи. Райли не мог просто сказать спокойным и ровным голосом: «Да, пап, мне нравится Эви. Я хочу бежать с ней по ромашковому полю, обнимать её, целовать. А Оливер будет, наверное, тоже бежать по полю за нами, потому что он тоже влюблён в Эви, но она не отвечает ему взаимностью».
Мы доели ужин и пошли в свою комнату. Райли плотно прикрыл дверь и зашептал:
— Давай завтра сходим в соседнее село. Я хочу вернуть Тому часы, которые нашёл на чердаке.
— Да, конечно, это отличная идея. Давно пора это сделать: всё-таки не стоит брать чужое.
Райли кивнул, погасил свет и забрался на верхний ярус кровати, а я, как обычно, устроился на нижнем. Он был наверху, надо мной. В жизни он всегда был чуть-чуть выше меня — и ростом, и идеями, и эмоциями. Но это меня не обижало, а только подстёгивало. Я стремился быть похожим на него, и иногда мне казалось, что это у меня получается. Правда, сегодня стало очевидно, как мне до него далеко. Я так и остался на нижнем ярусе — и по целям в жизни, и по общению с Эви. Надо подниматься, идти вперёд, и я обязательно поднимусь.
С этими мыслями я и заснул.
Наступил новый день — чудесный, солнечный, яркий.
Какое же прекрасное было лето! Мне так хотелось, чтобы время остановилось и мы всегда оставались беззаботными детьми, любимыми своими родителями, с дружбой и любовью — пусть даже безответной, но всё равно прекрасной.
— Оливер, — позвал меня Райли, — собирайся быстрее, пойдём к Тому.
— Слушай, а может, возьмём с собой девчонок? — сказал я и сам удивился тому, что первый это предложил.
— Отличная идея! Надо к ним зайти. Надеюсь, у Эви уже всё в порядке с ногой. Давай попросим у мамы леденцов и принесём им угощение.
Мы побежали на кухню, выпили по стакану молока, закусив превосходными ватрушками, и обратились к матери.
— Мама, мама, — наперебой кричали мы, — у тебя есть леденцы? Дай нам угостить девочек!
— Ребята, успокойтесь. Что вы так взволнованы? Конечно, есть. Я положу их в пакет, и вы отнесёте его своим подружкам. А куда это вы собрались идти все вместе?
— Да... просто хотим погулять, — уклончиво ответил Райли. — Мы, наверное, немного задержимся, потому что... у нас много разных планов. 
Естественно, он не мог сказать, что мы пойдём в соседнее село. Мама ни за что бы нас туда не отпустила.
Я снова подумал о том, что любовь делает с людьми невероятное. И не только с детьми, но и со взрослыми. Даже когда ты вырастаешь, то всё равно бледнеешь, краснеешь, запинаешься, потому что в душе остался таким же маленьким мальчиком, каким был в 10 или в 13 лет.
Мы побежали к дому девочек.
Нам открыла их мама.
— О! Ребята, проходите. Эви, Лили! — крикнула она. — К вам пришли!
Девочки тут же спустились. Эви уже не хромала.
— Привет! Как твоя нога, — спросил я и поразился собственной смелости. Неужели во мне появляется этот «второй ярус»?
— Всё в порядке, Оли! Спасибо, что спросил.
— А что у вас в руках? — поинтересовалась Лили.
— Это вам, это вам, — затараторили мы с Райли. — Это леденцы. Наша мама сама их делает!
Лили тут же запустила руку в пакет и вытащила большого ярко-оранжевого полупрозрачного петушка.
— Ах, какой чудесный! — воскликнула она.
— Девочки, не хотите прогуляться? — спросил мой брат.
— Мамулечка, можно нам на улицу? — обратилась Эви к матери.
— Конечно, только будьте аккуратнее, — ответила её мама.
Мы вышли на улицу, и Райли начал:
— У вас на чердаке... Ой... Ну, в общем, мы как-то случайно, когда помогали маме с уборкой в вашем доме, нашли часы. Это часы одного человека, Тома. Он жил тут раньше с Гвен. Я сейчас вам всё расскажу по дороге. Пойдёмте в село. Здесь не далеко. Мне нужно вернуть ему эти часы.
— Конечно, конечно, — согласилась Эви. — Эти часы обязательно нужно вернуть. Вдруг он их забыл, а сейчас переживает из-за этого, думает, что они пропали?
Мы свернули на тропинку, которая вела в соседнее село, и побежали.
Как же всё-таки это было здорово, совершенно незабываемо — вот так бежать по важному делу или просто нестись куда-то без цели. Главное — всем вместе, вчетвером, с девчонками, и испытывать невероятные эмоции, которые переполняли нас всех.
Внезапно я увидел, что Райли и Эви держатся за руки. Моё прекрасное настроение сразу исчезло. Для меня, маленького мальчика, то, что они взялись за руки, было равносильно обручению. Мне захотелось вернуться назад, домой, на свой «нижний ярус». Но я переборол в себе это чувство.
Наконец мы добежали до села, задыхаясь не столько от бега, сколько от новых впечатлений, любви, которая просто разрывает изнутри, как будто ты проглотил ежа. Пожалуй, даже не одного, а целую дюжину ежей. Нет, всё-таки это здорово — любить, пусть и безответно. Хотя, наверное, это в 10 лет здорово, а потом, когда вырастешь, можно задохнуться от нахлынувшего на тебя чувства. Но я-то пока не вырос и мог наслаждаться тем, что есть.
Впереди нас ждало новое приключение этого лета.
Мы точно не знали, где искать Тома, и решили порасспрашивать о нём людей, которых увидим в селе.
Первой нам встретилась худая пожилая женщина, кормившая уток.
Мы подошли к ней поближе. Райли поздоровался и представил нас всех.
— Здравствуйте, ребята, — ответила женщина. У неё был очень приятный голос. — Хотите холодного лимонада?
— Да, мы бы не отказались.
— Чудесно. Возьмите это ведро и покормите моих волшебниц.
— А почему «волшебниц»? — спросил я. — Это же обыкновенные утки!
— Нет, мой милый, это не обыкновенные утки. Иногда я подхожу к ним, загадываю желание и — ты не поверишь — оно исполняется! Так что у вас есть возможность загадать желание, пока я схожу на лимонадом.
Она зашла в дом.
Эви удивилась:
— Утки исполняют желания?
Райли фыркнул:
— Да она просто чокнутая! Как утки могут исполнять желания? Это же полный бред!
— Ну не знаю, — задумчиво заметила Лили, — но я в это верю.
— Ты глупенькая малявка!
— Малявка? Я уже взрослая, — и она, покраснев, нахмурила лоб.
Она была замечательной и очень симпатичной. Я смотрел на неё и думал: «Как здорово! Раньше мы бегали везде вдвоём с братом, а теперь вместе с нами эти прекрасные, удивительные феи».
— Знаете, я попробую загадать желание, — сказала Лили. — Дайте мне ведро! Я буду их кормить и расскажу им о своей мечте. Отойдите, чтобы вы не слышали, что я загадаю!
— Какие у тебя могут быть секреты? — недоуменно спросила Эви. — Загадывай так, чтобы мы все слышали!
— Ну хорошо, хорошо. Можете слушать.
Лили выпрямилась, подняла голову и торжественно произнесла:
— Дорогие мои уточки! Я очень хочу стать балериной!
Она бросила им зерна, и они тут же начали их клевать.
— Лили, ты хочешь стать балериной?! — удивилась Эви. — Ты — моя сестра, а я даже и не знала об этом!
— Это моё заветное желание. Я никому о нём не говорила. Я верю этой женщине, которая сказала, что уточки исполняют наши мечты.
Я подумал, что самое главное — это верить, что твоё желание исполнится. И вообще, если есть мечта, нужно быть уверенным, что у тебя в жизни появится возможность её осуществить. Неважно, попросишь ли ты об этом уток или просто будешь верить в себя. Я верил в то, что обязательно найду свою коробку с мечтой, потому что пока так и не определился, кем хочу стать. Вот Райли мечтает стать пилотом. Он сблизился с Эви. У него всё получается. Значит, и у меня получится!
Женщина принесла поднос с напитками. Мы схватили стаканы и начали пить холодный мятный лимонад.
Райли спросил:
— Вы не знаете, где живет Том Брэндон?
— Том Брэндон? Конечно, знаю. Вон в том зелёном доме.
— Ух ты! Спасибо большое! Какой же у вас вкусный лимонад!
— Спасибо, ребятки! Я раньше делала его для своих детей, но они выросли и уехали в город. Там они работают на предприятии и очень редко выбираются ко мне. Да, по правде говоря, вообще почти не приезжают. Так жаль! Когда они были маленькими, то всегда находились при мне. А сейчас я их не вижу. Но воспоминания — это так здорово! Эти уточки заменили мне детей.
Я подумал, что когда вырасту и поеду в город, взяв коробку с мечтой, все равно никогда не брошу своих маму и папу, коня Леона. Я не мог себе представить, как же это — жить без маминых глаз, рук, без её пирогов, жить без папиных советов, без совместных игр. Нет-нет-нет! Даже когда мне будет очень много лет, я буду приезжать домой и общаться с папой, кататься на Леоне и есть мамины вкусные пироги.
Женщина вздохнула и спросила:
— А зачем вам понадобился Том?
— У нас к нему дело, — ответил Райли. — Ну, в общем... Спасибо за лимонад. Мы побежали!
— Давайте, ребята, давайте. Вы загадали желание? — крикнула она нам вслед.
— Да, -— ответила Лили.
— Милая моя крошка, оно обязательно сбудется!
Мы шли, разговаривая обо всяких глупостях. О чем ещё могут говорить дети? Что увидят — то и обсуждают.
Эви и Райли держались за руки. Я смотрел на них и думал: какое же это счастье, когда в твоей ладони лежит ладонь любимого человека. Наверное, для Райли Эви пока ещё не любимая, но очень привлекательная  рыжая девчонка. Я уже тогда понял, что сам по уши в неё влюблён.
Дом Тома стоял в конце улицы. Мы подошли к калитке и остановились. Том стоял на крыльце и разговаривал со своей новой женой.
Я подумал, что вот она — та самая женщина, ради которой он ушёл от Гвен. Из-за всего этого Гвен сошла с ума и потом утопилась. Я вспомнил фотографии, которые лежали в сундуке, и свадебное платье. Я сжал кулаки. Мне было так обидно за Гвен и хотелось надавать Тому по лицу.
«Предательство!» -— прозвучало в моей голове.
Тогда в 10 лет я был рад, что оказался достаточно умным, чтобы понять это. Я осознал, что предательство — самое страшное, что может произойти в жизни. Вот Том, живой, счастливый, обнимается со своей новой женой, а Гвен... Её раздутое тело нашли в реке.
Слёзы брызнули у меня из глаз против моей воли. Райли увидел это и взволнованно спросил:
— Оливер, ты чего? Почему ты плачешь? Что случилось?
— Я не плачу. Не плачу! Отстань от меня!
— Всё, успокойся, — попросил Райли.
— Я спокоен, — ответил я, хлюпая носом.
Он отошёл от меня и крикнул Тому:
— Здравствуйте, мистер Том!
— О! Кого я вижу! Оливер, Райли! Здравствуйте! Как ваши дела?
— Прекрасно.
— А кто это с вами?
— Это Эви и Лили. Они теперь живут в вашем старом доме.
— Да вы что! В моём старом доме? Это здорово. А зачем вы пришли?
— Простите, мистер Том, можно вас на минуточку?
Том застыл в нерешительности, но затем начал спускаться.
Его жена осталась стоять на крыльце. У неё было недоброе лицо. Она пристально смотрела на нас, теребила волосы. Её тонкие губы сжались в узкую полоску. Наконец, она недовольно спросила:
— Том, у тебя есть какие-то секреты от меня?
— Нет у меня никаких секретов! Это же просто дети!
Он подошёл к нам.
— Что ты хотел, Райли?
Брат протянул ему коробку.
— Вы... Вы знаете, — начал он запинаясь. — Мама прибиралась в вашем доме, а мы ей помогали, и на чердаке я нашёл ваши часы с надписью...
— Ах, часы... С надписью моего деда.
Он взял эти часы и как будто мгновенно постарел. Его лицо стало морщинистым, усталым, грустным. Он рассматривал часы, потом примерил их и наконец произнёс:
— Райли, как хорошо, что ты их нашёл.
А Райли вдруг сказал:
— Вы знаете, что Гвен утонула?
Том посмотрел на него. В его глазах застыла глубокая печаль.
— Да, я слышал.
— Извините, что напомнил вам про это.
— Нет-нет. Ничего страшного. Она была... хорошей и милой. Так случилось. Такое в жизни бывает. Значит, ты решил принести мне эти часы, Райли?
— Да, я хотел вам их вернуть, потому что, наверное, они вам дороги. А вы их там забыли...
— Да... Я слишком быстро бежал из той жизни и оставил эти памятные часы. — Он глядел куда-то вдаль, погрузившись в воспоминания. Внезапно он повернулся к моему брату: — Знаешь, Райли, я хочу их подарить тебе. Ты прочёл, что на них написано? Береги каждую минуту своей жизни. Каждую минуту береги! Даже то, что происходит сейчас, уже никогда не повторится. Я дарю тебе эти часы.
— Вы дарите их мне? — изумился Райли.
— Да, от всей души.
Я видел, что моего брата переполняла радость. Он воскликнул:
— Спасибо!
— Дорогой, — крикнула новая жена Тома. — Что ты копаешься? У нас очень много дел!
Потом она требовательно обратилась к нам:
— Дети, идите домой. Уже поздно. Вас, наверное, ищут родители!
Я не выдержал и сказал:
— Нам позволено гулять столько, сколько мы хотим! А вы... Вы просто злая ведьма!
Все застыли в недоумении. Я отвернулся и побежал. Я не понимал, зачем сказал всё это. Но для меня она была убийцей Гвен.
— Я — ведьма? — закричала жена Тома мне вслед. — Негодный, паршивый пацан! Да как ты смеешь! Больше не подходи даже близко к нашему дому!
Я несся по улице, не разбирая дороги. Райли и девочки бежали за мной.
— Оливер, Оливер! Да остановись же ты в конце концов!
Я остановился.
— Не переживай, всё в порядке, — попытался успокоить меня Райли.
— Нет, не в порядке! — крикнул я со слезами в голосе. — Она... Она убила Гвен! Понимаешь?! Она не имела права!
— Оли, зачем ты всё принимаешь так близко к сердцу?! Так получилось, и уже ничего не вернёшь. Не стоит хамить взрослым.
— Я больше не буду.
Мы пошли домой. По пути Райли сказал:
— Посмотри, у меня теперь есть часы. Это так здорово!
— Да, — ответил я. — Том действительно прав: надо беречь каждую минуту своей жизни. Я так дорожу тем, что у меня есть вы, девочки, и ты, брат.
И всё же я шёл расстроенный, потому что понимал, насколько некрасиво повёл себя с женой Тома. Но я не сдержался. Я ещё сотни раз в жизни не сдержусь. Мне очень хотелось побыть в одиночестве.
Мы дошли до нашей деревни. Девочки побежали к себе домой, а мы с Райли повернули к своему дому.

Брат пошёл на кухню, а я побрёл в конюшню.

Когда я открыл дверь, мне показалось, что в конюшне пахнет не сеном и лошадьми, а преданностью и верностью нашего коня Леона. Я сел рядом с ним на корточки и закрыл лицо руками. Мне было так горько от того, что я нагрубил незнакомой женщине, вспомнил Гвен. Да и вообще, настроение у меня было плохое.

Внезапно мне пришёл на память тот сон с лошадьми. Я посмотрел на Леона и вдруг меня озарило. Ощущение было такое, как будто что-то сильно ударило меня по голове: это упала невидимая коробка, которую я так долго ждал, коробка с надписью «Мечта Оливера Холла».

Глядя во влажные глаза нашего драгоценного коня, я наконец, в 11 лет, понял, что моё призвание — заниматься лошадьми. Я представил себя скачущим на коне, а вокруг меня безбрежный океан лошадиных голов, пышных грив и роскошных хвостов. Наконец-то коробка, которую я так долго искал, нашлась! И не где-нибудь в далекой волшебной стране, а в маленькой конюшне, где я, прижавшись к Леону, как к самому дорогому и близкому существу, осознал, что хочу всю свою жизнь посвятить лошадям.

Я пошарил в кармане в поисках платка, чтобы вытереть слёзы, которые текли у меня по щекам, но вытащил оттуда только самолёт. Это был тот самый красный самолётик, на котором я хотел полететь на фабрику, где раздают мечты. Получается, что я долетел до этой фабрики, нашёл коробку и достал оттуда деревянную лошадку. Да, мечта Оливера Холла — это лошади!

Я прижал самолётик к груди, и понял, что ещё не раз полечу на нём к заветной мечте. Мне была очень дорога эта чудесная поделка, подаренная братом от всей души.

Как же хорошо было здесь, в конюшне!

Я взял из ящика морковь и дал её Леону. Он с радостью захрустел угощением, а я погладил его по морде и сказал: «Леон! Скоро ты будешь не один. Когда я подрасту, я заведу целый табун лошадей и стану заниматься только вами!» Мысленно я уже представлял большую конюшню, по которой хожу важный и взрослый, смотрю в умные и преданные глаза лошадей. Я ощутил невероятный прилив счастья, ведь лошади — самые прекрасные, самые восхитительные создания в мире! Я был вдохновлен своим сном. Да, я буду заниматься лошадьми и посвящу им всю свою жизнь.

Чуть позже, в самом конце моего повествования, я обязательно вам расскажу, как повлияли на мою жизнь эти лошади и этот сон и как красный самолётик принёс меня к мечте.

Наконец-то коробка с мечтой была у меня! А ещё рядом со мной был замечательный конь Леон. Мне даже стало легче дышать от того, что я нашёл своё призвание.

Вдруг конь резко встал на дыбы, заржал, а потом также резко опустился на колени и очень близко наклонился ко мне. Я обнял его и тихо-тихо прошептал на ухо: «Леон, спасибо, что ты есть и что ты подарил мне эту мечту».

Едва закрыв за собой дверь сарая, я помчался в дом. Там были мама и папа. Я бросился к ним.

— Оливер, Оливер, что с тобой?

— Мамочка! Как же я хочу тебе всё рассказать! Папа, папа, у нас будет много лошадей! Очень много лошадей!

— Да ты что, сынок?!

Он поднял меня, абсолютно счастливого маленького мальчика, на руки. Он обнимал меня, целовал. Через тонкую рубашку я чувствовал его ладони, натертые от труда, бесконечного труда, необходимого, чтобы обеспечить семью. Какое же прекрасное тепло шло от этих рук, шершавых и грубых. Я видел мамины глаза, которые смотрели на меня с такой любовью, с какой никогда не посмотрит ни одна женщина в мире, ни один друг, ни даже брат.

— Оливер, ну-ка немного успокойся. Сейчас мы поужинаем и вы с Райли ляжете пораньше спать. Вы, наверное, устали за день, мои дорогие, драгоценные мальчики.

— Папа, папа, можно я завтра поеду с тобой на завод? Ты покажешь мне, сколько у тебя лошадей, расскажешь про них? Папочка, я очень хочу заниматься лошадьми!

— Обещаю, обещаю, Оливер. Завтра мы обязательно поедем и ты всё увидишь.

Я вошёл в нашу комнату. Райли уже спал. Стараясь не шуметь, я забрался на второй ярус и устроился рядом с ним. Наконец-то я лежал не на нижнем ярусе, а на верхнем. Я был на вершине своей мечты, рядом с братом, который сопел так же сладко, как и конь Леон.

Милый, милый мой брат! Ты подарил мне красный самолётик, а вместе с ним и мою заветную мечту. Завтра новый день нашего с тобой лета, прекрасного лета двух маленьких братьев, которые всю жизнь будут вместе.

Глаза мои слипались, но сквозь дрёму я всё ещё надеялся, что мне приснятся лошади.

На следующее утро я проснулся, предвкушая, как мы с отцом поедем на завод. Я представлял себе лошадей, радуясь, что смогу прикоснуться к ним и — если отец позволит — даже прокатиться верхом.
Быстро одевшись, я побежал на кухню. Мама готовила завтрак. Я подошел к ней и сказал:
— Мама, я уже готов ехать! А где папа?
Она отложила тарелку в сторону, подняла голову и посмотрела на меня:
— Сынок, отец захворал, поэтому сегодня он останется дома. Вы поедете в следующий раз.
Я немного расстроился и замолчал. Но через некоторое время всё же спросил:
— Мамочка, а где Райли?
— Он с самого утра ушел куда-то вместе с Эви.
Я вздохнул и сел завтракать. Я подумал, что не буду искать Райли и Эви, не буду мешать их счастью. Пусть они наслаждаются друг другом.
Позавтракав, я побрёл в лес — решил, что соберу маме большой букет цветов.
Было солнечно. Я шёл по тропинке и думал о лошадях, о брате, об Эви и Лили, о своих друзьях. Мысли путались, и незаметно в моей голове образовалась каша из того, о чём я мечтал, чего хотел и что у меня было на данный момент.
Я брёл, брёл, брёл и вдруг внезапно понял, что оказался в совершенно незнакомом для меня месте.
Я остановился и осмотрелся: вроде бы та же опушка, те же кусты и деревья, но тропинка куда-то исчезла. Подумав, что она где-то рядом, я побежал сначала в одном направлении, потом в другом. Некоторое время я метался из стороны в сторону, пока окончательно не понял, что заблудился.
Меня охватила тревога, но тут же на ум пришли слова отца, который говорил, что в сложной ситуации нельзя поддаваться панике, нужно собраться и действовать. Советы родителей, которым мы часто не придаем значения, в критические моменты оказываются незаменимыми, и то, что когда-то мне говорил отец, там, в лесу, спасло меня.
Я присел, прислонившись к дереву, собрался с мыслями и решил: пойду вперёд.
Куда ни глянь передо мной стояли высокие сосны. Я двинулся наугад. Мне попадались грибы, но я не собирал их, а лишь от злости и отчаяния сбивал ногами.
Я не просто заблудился в лесу, я заблудился в своих мыслях, потому что был влюблён в Эви, а она выбрала моего брата, потому что моя любовь к брату мешала мне добиваться девочки, которая мне нравилась.
День близился к закату. Начало смеркаться, и деревья вдруг стали превращаться в каких-то непонятных существ. В один момент я увидел что-то огромное, напоминающее длинноносого мужчину в кафтане. В другой мне показалось, что кустарник похож на стаю кур или на стадо каких-то диковинных животных. Я старался не замечать их, но в конце концов не выдержал и бросился бежать не разбирая дороги.
Стремительно темнело. Я подумал, что моя мама очень волнуется, и от этой мысли меня бросило в пот. Я побежал ещё быстрее.
Я мчался по лесу, прижимая к груди собранный для мамы букет и надеясь, что этими цветами смогу вымолить у неё прощение за то, что заставил её беспокоиться.
Вдруг впереди, в просвете между деревьями, мелькнул огонёк. Это была незнакомая мне деревня, состоявшая всего из трех домов. Свет горел только в одном из них. Моей радости не было предела. Я выдохнул: наконец-то!
Я постучался в дверь дома на окраине. Мне открыл старик — невысокий, сухощавый, с очень добрым лицом.
— Здравствуйте! — возбужденно закричал я. — Помогите мне, пожалуйста! Меня зовут Оливер Холл, я заблудился.
— Успокойся, милый. Проходи в дом и расскажи всё по порядку.
Я вошёл в комнату. Старик налил мне молока, и я начал объяснять ему, где живу и как заплутал в лесу.
Он внимательно слушал и наконец сказал:
— Не волнуйся. Я отвезу тебя домой. Допивай молоко, а я пока запрягу лошадей.
Он вышел, а я пил молоко и осматривался по сторонам.
Дом был такой же старый, как и его хозяин. В каждой вещи, в каждом предмете мебели ощущалась долгая история. Мне почему-то стало неуютно. Может быть, сказалось пережитое волнение. А может быть, что-то неуловимое витало в атмосфере этого дома.
Вдруг дверь в соседнюю комнату отворилась, и из неё вышел мальчик. Я пригляделся и с изумлением узнал в нём Алви — сына Беатрис, который пропал четыре года назад. Я оторопел и не мог вымолвить ни слова. Алви не проявлял ко мне никакого интереса.
Оправившись от удивления, я сказал:
— Алви, привет. Я — Оливер, ты меня помнишь?
Он не мигая смотрел на меня и молчал. Тогда я резко встал из-за стола. Стакан с молоком выскользнул из моих рук и разбился.
Ни с того, ни с сего Алви вдруг начал выкрикивать какие-то непонятные слова и побежал в соседнюю комнату, где в приоткрытую дверь виднелись светильник и кровать.
— Алви, ты помнишь меня? Я — Оливер!!!
Он остановился, повернулся ко мне и посмотрел пустым, ничего не выражающим взглядом.
— Что ты здесь делаешь?! Тебя же ждёт твоя мама! Мы искали тебя всей деревней, а ты здесь...
В его бессвязном бормотании я лишь смог разобрать «мама», «дом», «Оливер».
Я видел, что он не в себе, но не мог понять, что с ним происходит.
Оставаться в доме было выше моих сил. Я выбежал на улицу и увидел, как старик запрягает лошадь в повозку. Я крикнул:
— Простите, мистер...
— Лукас.
— Мистер Лукас, как у вас оказался этот мальчик... Алви? Вы знаете, что он ушёл из нашей деревни четыре года назад и не вернулся?
Старик выронил поводья.
— Неужели?! Я нашёл его в лесу. Он не помнит, как его зовут и где его дом. Вот уже два года я расспрашиваю о нём всех, кто приезжает в нашу деревню, но никто не может сказать мне ничего определенного.
— Он точно из моей деревни! У него есть мама! Мама, которая не находит себе места от горя! А он у вас...
— Я прямо сейчас соберу его вещи, и мы поедем все вместе! Оливер, — он погладил меня по голове, — как хорошо, что ты здесь появился! Ты заблудился очень вовремя. Благодаря тебе этот мальчик, который стал мне почти родным, снова обретёт дом.
Старик погрузил вещи Алви в телегу, посадил его рядом со мной, а сам сел впереди. Он правил лошадьми, поминутно покрикивая: «Быстрее, быстрее! Давай же, скорей!»
Я тронул Алви за плечо:
— Алви, ты хоть что-нибудь помнишь?
Он отвернулся от меня и не ответил.
Наверное, он потерял память. Я не знал, что делать, поэтому просто взял его за руку и твёрдо произнёс: «Мы приедем домой, и я обязательно верну тебя твоей маме». «Мама, мама, мама...», — эхом повторял Алви, как будто не осознавая смысла произносимых слов.
Была уже совсем ночь. Мы неслись по проселочной дороге вдоль леса. Лукас кричал: «Быстрее, быстрее!» А я всё повторял: «Мы уже близко. Не бойся, Алви!» Он крепко сжимал мою руку, и я был счастлив от того, что заблудился и попал в дом к Лукасу. Я знал, что везу не просто мальчика, друга детства, я везу клад для его матери. Я думал о том, что её глаза, всегда такие печальные, наполнятся светом и радостью. Она столько лет страдала, столько пережила!
Внезапно я осознал, как сильно мои родители сейчас волнуются за меня, и внутри у меня всё сжалось.
Наконец за рекой показались огни домов. Мы приближались к моей родной деревне.
Когда мы подъехали к дому, мама, отец и брат стояли на крыльце.
— Оливер, Оливер! Слава богу! — Мама стащила меня с повозки и начала обнимать, гладить, целовать. — Сынок, с тобой всё в порядке?
Отец подбежал к Лукасу и принялся его благодарить. Внезапно он замолчал и уставился на телегу, где не двигаясь сидел Алви. Затем отец, обращаясь к маме, воскликнул:
— Посмотри, посмотри! Это же Алви!
Мама оперлась на повозку, и я понял, что еще чуть-чуть и она потеряет сознание.
— Мама, мамочка! Приди в себя, пожалуйста! Я нашел Алви! Это действительно он!
Отец подхватил маму на руки и пригласил всех в дом. Райли обнял меня за плечи и сказал:
— Оливер, как же ты нас всех напугал! Где ты был? А это что?
Он показал на букет, который я сжимал в руках.
Я посмотрел на цветы, которые уже завяли, и протянул их маме:
— Мамочка, это тебе!
Мама прижала меня к себе. Потом она снова взглянула на Алви:
— Господи! Это же действительно Алви! Он рос у меня на глазах! А потом...
Лукас подошел к нам и сказал:
— Вы не думайте, что я скрывал Алви. Он потерял память, и я никак не мог выяснить, откуда он и где его родители. Я нашёл его в лесу, приютил у себя. Оказалось, что до этого он скитался от одного дома к другому, ночевал на улице и в заброшенных сараях.
Я посмотрел на папу и произнёс:
— Знаешь, когда я заблудился, то вспомнил твои слова, что нельзя поддаваться панике.
Папа потрепал меня по щеке:
— Ты молодец, сынок, ты — мой герой.
Я был перевозбужден. Мысли путались в моей голове. Как же всё быстро произошло! Ещё недавно я нашёл свою мечту. А сегодня нашёл сына Беатрис. Я был очень горд собой.
Лукас стал прощаться. Отец с мамой обняли его и ещё раз горячо поблагодарили за то, что он привёз меня домой.
Когда старик ушёл, мама сказала:
— Ребята, ложитесь спать. Завтра мы решим, что делать.
Я посмотрел на Алви и спросил:
— Алви, ты понимаешь, какое это счастье, что мы нашли тебя?
Он повернул голову на звук моего голоса, но его взгляд не выражал ни радости, ни печали.
Мама всхлипнула. Я подошёл к ней и сказал:
— Мамочка, успокойся. Я знаю, что напугал тебя.
Она вытирала слёзы, но они все равно текли у неё по щекам.
Папа гладил её по голове:
— Успокойся, родная, наш сын нашёлся, он рядом.
Мама уложила Алви спать в чулане на сундуке. Мы с Райли пошли в свою комнату. Перед тем, как залезть к себе наверх, брат попросил:
— Расскажи, как ты заблудился.
— Я просто брёл по тропинке, собирал цветы и не заметил, как зашёл в незнакомое место. Я думал, что хорошо ориентируюсь в лесу, но оказалось, что это не так. Знаешь, я понял: мы идём по жизни почти так же, как по лесу! Нам кажется, что мы знаем дорогу, но внезапно понимаем, что выбранный нами путь ведёт совсем не туда, куда надо. Когда я заблудился, то выбрал дорогу и она повела меня не туда. Потом нашёл ещё одну, но и она не привела меня к дому. И всё же это была самая лучшая, самая правильная дорога, потому что помогла мне найти Алви. Всё как в жизни, понимаешь? И вот ещё что. Признаюсь тебе честно: я влюблён в Эви.
— Я это понял. Мой родной, мой дорогой брат, я тоже в неё влюблён, и она отвечает мне взаимностью. Сегодня я её поцеловал.
Я вздохнул:
— Я очень за тебя рад.
— Я знаю. Не расстраивайся. Давай не будем ссориться из-за девочки. Ведь она сама выбрала меня.
— Я не расстраиваюсь. Просто я очень устал и не представляю, что завтра случится, когда Алви увидит свою маму.
— Я тоже не знаю, как это будет, и мне немножко страшно.
Мы сидели на моей кровати, прижавшись друг к другу. Райли прошептал:
— Ты молодец!
— Когда я брёл по лесу, в кармане у меня лежал твой подарок — красный самолётик. Я держал его в руках и мысленно просил, чтобы он помог мне найти дорогу домой. Понимаешь? А он привел меня к Алви. Это действительно волшебный самолётик. Я не говорил тебе, но я прилетел к своей мечте — на ту фабрику, помнишь, про которую я тебе рассказывал.
— Серьёзно? И что же ты нашёл в коробке?
— Я скажу тебе потом. Но я нашёл свою мечту благодаря твоему красному самолётику. И Алви я тоже нашёл благодаря ему. Теперь я знаю, что на этом самолёте я смогу полететь туда, куда захочу! А ты будь счастлив с Эви, у тебя всё получится!
Райли серьезно посмотрел на меня и произнёс:
— Спасибо, брат. Ты обязательно встретишь свою любовь, поверь мне.
— Мне и так хватает любви, ведь у меня есть ты, мама, папа. А теперь, Райли, давай спать.
Он забрался на верхний ярус, а я лежал на своём нижнем и никак не мог уснуть. Я думал о сегодняшнем приключении. В мой памяти всплывали подробности прошедшего дня: как я бродил по лесу, как искал тропинки и как наконец нашёл ту, которая привела меня к Алви. Я чувствовал себя счастливым, потому что знал, что для милой Беатрис встреча с сыном будет невероятным событием. Это как обрести свою мечту! Да нет, что там! Это намного важнее, ведь дороже ребёнка у матери никого нет. Я понял это сегодня, увидев, как моя мама ждала моего возвращения, как она плакала, как переживала. Они раньше никогда не обнимала меня так сильно и крепко.
Я засыпал, сжимая в руке красный самолётик и радуясь тому, что у меня есть этот чудесный подарок. Я тихо шептал: «Всё в этой жизни неслучайно. Как хорошо, что я это знаю. Спокойной мне ночи».

Мы сидели всей семьей и завтракали: я, Райли, мама и папа. С нами был Алви. Родители решали, как лучше организовать встречу Беатрис с сыном, по которому она столько лет тосковала и c утратой которого, наверное, где-то в душе уже смирилась. Впрочем, нет, это не так! Я был уверен, что она всё равно ждала его. Ждала каждый день.
Отец сказал:
—  Ну всё, нужно идти.
Мы вышли из дома. Был один из последних августовских дней — уже не жаркий, но всё ещё теплый и солнечный.
По дороге нам встретились Чарли, Джейкоба, Эви и Лили. Они гуляли. Увидев Алви, Чарли и Джейкоб просто потеряли дар речи, так же как и половина нашей улицы.
Все вместе мы направились к дому Беатрис. Ещё издали я увидел, что она моет пол на крыльце и полностью поглощена этим занятием.
Отец взял Алви за руку и пошёл с ним чуть-чуть впереди. Меня била дрожь: я не знал, что сейчас произойдёт.
Беатрис посмотрела в нашу сторону, прищурилась и остолбенела. Она выронила ведро, которое держала в руках. Вода разлилась по ступеням, но для неё это уже не имело значения. Она не отрываясь глядела на Алви и медленно опускалась на пол, привалившись головой к косяку. Её тело обмякло и казалось, что она не осознаёт происходящего.
Когда отец и Алви подошли совсем близко, Беатрис резко встала, подбежала к сыну, обняла его и разрыдалась:
— Алви! Сынок! Это ты?!
Он посмотрел на неё, и внезапно его взгляд, прежде потухший и бессмысленный, стал живым. Алви прижался к матери, и начал всхлипывать:
— Мама, мама...
Он всё вспомнил — и свою мать, и нашу деревню, и нас. Это было таким счастьем для меня: пропавший мальчик, которого мы все так долго искали, наконец нашёлся!
Я видел, как они обнимаются, как Беатрис смотрит на сына и не может наглядеться. Я слышал, как она постоянно повторяет его имя:
— Алви, Алви, где же ты был? Алви, сынок! Господи, как долго я ждала тебя! Ты так повзрослел, Алви!
Она плакала.
Мне захотелось подбежать и успокоить её, но что-то удерживало меня на месте.
Отец подошёл к Беатрис и сказал:
— Ваш Алви жил в крошечной деревне, которая находится очень далеко отсюда. Вот почему мы ничего о нём не знали.
Беатрис, казалось, не слышала его объяснений. Она непрерывно целовала сына и гладила его по голове.
Я подумал, что через несколько дней наступит осень и что это были самые чудесные каникулы в моей жизни. Я познакомился с замечательными девочками и понял, что значит братская любовь. Благодаря подарку Райли я нашёл свою мечту. А заблудившись в лесу, я нашёл клад для Беатрис. Сцена, которая разыгралась на этой улице, теперь будет всю жизнь стоять у меня перед глазами.
Я чувствовал себя по-настоящему счастливым. И был уверен, что окружающие испытывают тоже самое.
Все соседи сбежались посмотреть на чудесное возвращение Алви. Они наперебой расспрашивали о случившемся и восклицали: «Это же действительно Алви!» А он смотрел на них и вытирал выступавшие на глазах слёзы.
Я огляделся по сторонам. Мама плакала от радости, отец улыбался и прижимал её к себе. Я не мог насмотреться на своих родителей, на своих друзей, на Беатрис. Я глядел на Эви и чувствовал, как сильно в неё влюблён. Я наблюдал за Лили и восхищался её непосредственностью и открытостью.
Удивительное лето подходило к концу. Лето Оливера и Райли. Как хорошо, что оно было! Я вспоминаю его до сих пор, когда вечерами сижу на крыльце своего дома и смотрю на голубую ленту реки, сверкающую в лучах заходящего солнца.
Я  давно вырос и осуществил свою мечту, купив целый табун лошадей. Я женился на прекрасной девушке по имени Лили, которая танцует лучше всех в нашей деревне.
Мой брат уехал в город. Он выучился на пилота. Когда я вижу в небе белый след от самолёта, то думаю, что таким образом Райли, пролетая над нашей деревней, передаёт мне привет.
Эви всегда была рядом с ним и стала его женой.
Почему-то именно сегодня мне очень захотелось посмотреть на то место, где Беатрис вновь обрела своего сына. Захотелось почувствовать себя бесконечно счастливым, как в то лето, ведь тогда я нашёл не только Алви, но и свою мечту.
Я присел на ступени и вдруг увидел, что на земле прямо под крыльцом что-то блестит. Я пригляделся. Это был маленький красный самолётик! А мне-то казалось, что я давно его потерял!
Он был весь в паутине, грязный, потрескавшийся и такой же морщинистый, как мое постаревшее лицо. Но это казалось совершенно не важным.
Я прижал игрушку к груди. Сколько же путешествий я мысленно на нём совершил!
Это был словно привет из детства. И в этот момент я понял, что раз самолётик нашёлся, значит, я до сих пор могу летать!
Да, я уже взрослый. Но всё равно хочу снова попасть на ту волшебную фабрику, где раздают мечты, чтобы осуществить ещё что-то необыкновенное.
— Оливер, ты не проголодался? — послышался голос Лили.
— Нет. Ты знаешь, я сыт воспоминаниями и счастлив, что в моей памяти навсегда осталось то лето, когда нашёлся сын Беатрис. Эти воспоминания переполняют меня. Тогда случилось настоящее чудо, и мне кажется, волшебство продолжается до сих пор.
Я положил самолётик в карман, встал, посмотрел вдаль и подумал: «Будет ещё лето, а потом ещё лето, а значит, жизнь продолжается!»