Скрипка - пленница Бухенвальда

   Она была вторая по счёту, которую израильский скрипичный мастер получил в подарок от пожилой женщины. Мастер приехал к приятелю в гости с целью посетить могилы своих родителей на Берковецком кладбище в Киеве. Пожилая женщина, двоюродная тётка приятеля, появилась у него, желая увидеть  и побеседовать с  заморским гостем из Израиля. Знакомясь, она представилась Елизаветой Петровной и усевшись в стороне от гостей весь вечер молчала внимательно вслушиваясь в разговоры вокруг, и особенно в то, о чем рассказывал гость. Не могу объяснить, чем она привлекла мастера внимание, но было похоже, что её присутствие беспокоило его, так как он, время от времени, поглядывал на неё, будто пытался что-то вспомнить. Седовласая шестидесятитрехлетняя женщина, не смотря на возраст выглядела  моложаво От неё исходил какой-то гламурный шарм, а коричневые, подернутые лёгкой поволокой глаза, источали невидимую энергию  направленную на рассказчика.
   
   Гостей интересовало всё: и как, и когда, и где, и почему, и многое другое, на что они получали краткие, но точные ответы, удовлетворяющие задающих вопросы. В конце вечера, когда рассказчик полностью овладел вниманием публики, он, между прочим, как-будто стесняясь кого-то, начала рассказывать о том, что у него, как у специалиста по ремонту музыкальных инструментов, появилась идея собрать и привести в порядок скрипки узников-музыкантов погибших  в период Второй Мировой войны.
В квартире воцарилась тишина, как-будто присутствующие решили отметить минутой молчания всех тех кто погиб в концентрационных лагерях. Только Елизавета Петровна не выражала никакой реакции. Поднявшись и попрощавшись, с присутствующими кивком головы, она медленно вышла из комнаты. Гости постепенно начали расходиться, прощаясь с хозяином и благодаря гостя за интересный вечер. Не ушла только Елизавета Петровна, она вышла на кухню в ожидании, когда все разойдутся. Когда все разошлись, она вернулась в гостиную и извинившись сказала:
  -Для моего родственника, то что я расскажу не секрет. Он знает, что я бывшая узница концлагеря Бухенвальд, но он не знает, что у меня есть то, что вас интересует. Я не хочу отнимать у вас много времени, очевидно вы устали и вам необходимо отдохнуть. Прежде чем я покажу вам, а может даже, подарю то, что вы ищите, я хотела бы рассказать  вам историю этой вещи и ее судьбу, которую она делила вместе с её хозяином.

   Вот мой адрес, я живу недалеко отсюда на улице Ульяновых. Мой родственник занят на работе, так что вам прийдется добираться одному. Вы говорите по русски и проблем у вас не должно быть. Я понимаю, что вы бывший житель этого города, но за ваше отсутствие здесь очень многое изменилось. Не буду вас переубеждать ни в чём, вы в этом убедитесь сами. Приходите завтра к шести , я приготовлю чай и домашний пирог. Приходите, не пожалеете. Ваш визит к пожилой женщине вас не разочарует, я хорошо пеку,- улыбнувшись и протянув руку прощаясь промолвила Елизавета Петровна.
   У скрипичных дел мастера было много дел. Приехав через пятнадцать лет обратно в город в котором он родился ему, кроме всего прочего, необходимо было навестить людей адреса который ему дали в Израиле. Было сказано, что эти люди, якобы, могут помочь в поиске скрипок сохранившихся после гибели музыкантов в концлагерях. Так это или просто разговоры предстояло выяснить. В первую очередь предстояло воспользоваться приглашением Елизаветы Петровны так-как эта встреча вселяла надежду на успех. Кроме подарка, на который мастер очень рассчитывал, ему была интересна история, которую он готов был услышать и, даже, с её разрешения записать.

   Найти указанный ею адрес не представляло никакого труда, не смотря на то, что действительно, все вокруг изменилось, кроме названия улицы. Новые многоэтажные дома заслоняли или полностью заменяли старые, простоявшие десятки лет хибары, облагородив лицевую сторону улиц. Всё это было новое, чужое и мастер чувствовал себя не дома, где прошли его детские годы и юность. Создавалось ощущение, что он снова находился  в гостях в Венгрии или Дании, где было всё незнакомое и такое же чужое, как в изменившемся Киеве. Елизавета Петровна сдержала слово и при входе в квартиру мастер почувствовал запах свеже выпеченного пирога, пропитанного ванилью, напомнившего ему запахи детства, когда его мамапекла точно такие же пироги с изюмом или яблоками. Похоже на то, что хозяйка знала, что делает, так как эти запахи моментально создали обстановку благополучия, уюта и спокойствия.
  -Знаете, мой дорогой гость, я не хотела обутом говорить открыто, но сейчас мне нечего стесняться или бояться - я, наконец, решила, несмотря на свой возраст, уехать к вам  в Израиль. Племянница настойчиво зовёт к себе, вот я и созрела. Проходите, садитесь. У меня есть, что вам рассказать.
  -Извините, Елизавета Петровна, что я вас перебиваю, но я перейду с места в карьер, хоть это может и неудобно. Я хотел бы по подробнее объяснить вам цель моего присутствия в вашем доме.

   Насколько я вчера понял, у вас есть скрипка прошедшая с вами Бухенвальд и вы готовы её мне продать или, даже, подарить. Прежде, чем  мне возразить или поправить, прошу меня выслушать. Цель моего приезда в Украину двоякая, а именно, посещение могил моих родителей и поиск скрипок принадлежащих музыкантам погибшим в концентрационных лагерях. Я вчера об этом говорил, но не сказал, что моя задача гораздо шире. Я считаюсь в Израиле одним из лучших скрипичных мастеров и поэтому ко мне обратился отчим, моего московского приятеля, знаменитый дирижёр камерного оркестра Рудольф Баршай. Зная, что собираю и реставрирую скрипки музыкантов погибших в концлагерях он посоветовал мне передать шестнадцать скрипок израильскому симфоническому оркестру, которые могли бы принять участие в концерте, который состоится в Иерусалиме, на площади, у входа в Старый город. Идея оказалась блестящей и я постараюсь ее осуществить. Я знаю много хороших режиссёров, которые помогут мне в ее осуществлении. Вся задача, на сегодня, состоит в  в сборе инструментов, в каком состоянии они бы небыли. А теперь я слушаю вас. Не умаляя ваших способностей, я с удовольствием, ем ваш пирог, который также пекла моя мама. Очевидно, еврейские женщины передают подобные рецепты по наследству,- сказал мастер проглатывая очередной кусок.

  -Спасибо за комлимент, я знаю, что у меня это хорошо получается и вы не первый хвалите меня. В любом случае это приятно. А теперь вернёмся к нашей с вами теме. Вчера, познакомившись с вами и услышав вашу просьбу я поняла, что, наконец, встретила человека, которому можно доверить то, что хранится у меня, почти тридцать с лишним лет. Родственников у меня здесь нет, а те, что есть очень далёкие, да и зачем им вещь, которая к ним никакого отношения не имеет, разве что для сдачи в ломбард. Елизавета Петровна поднялась и пройдя  в соседнюю комнату вынесла оттуда скрипку, которая, на первый взгляд, была обычным инструментом советского серийного производства. Но дело было не в этом. У этой скрипки была своя неподражаемая история. Она прошла через концентрационный лагерь. Какой была эта история и кому она принадлежала, мастеру предстояло ещё узнать.
  -Даже не знаю с чего начать,-задумчиво произнесла Елизавета Петровна,- вывезли нас с мужем в Германию во время войны с территории Польши. Мой муж был польским евреем с которым я прожила в Гданьске пять лет пока не началась война. Он был краснодеревщиком высокого класса и немецкий генерал руководящий отправкой рабочей силы в Германию, с сопроводительным письмом отправил нас в своё имение, куда-то под Цюрих. Мне никогда не удавалось запомнить немецкие названия, тем более, что мы там пробыли всего около восьми месяцев.

   Однажды хозяйка, у которой я работала прислугой, получила уведомление о том, что её муж погиб в России под Минском и меня с мужем, не смотря на сопротивление хозяйки, отправили в концлагерь Арбейтсдорф, а оттуда, через три месяца, в Бухенвальд. Мы с мужем всегда удивлялись, как нам везло. Мы вместе попадали в одно и тоже место. Оказывается, никакого везения в этом небыло, потому что мы были на разных фамилиях. Кроме специальности краснодеревщика у мужа были на всё просто золотые руки. Увлекаясь классической музыкой он, однажды, изготовил скрипку, на которой вечерами играл мне и соседям отрывки из разных скрипичных концертов. Эта скрипка оставалась с ним в тех лагерях, в которых нам приходилось быть, так как он выдавал себя за профессионального музыканта игравшего в гданьской филармонии. Проверять этот обман никто бы не стал, да и в этом небыло необходимости, так как он действительно хорошо играл на скрипке, на достаточно высоком профессиональном уровне. Женщин и мужчин держали в лагере в разных бараках, отгороженных один от другого забором из колючей проволоки. Не смотря на это, мы часто виделись во время построений или выходов в рабочие зоны, так что приятели, появившиеся у мужа, знали о моем существовании, но даже наиеками не обнаруживали это.

   Как и в каждом, или лучше, почти, в каждом концлагере, в Бухенвальде существовал небольшой музыкальный оркестр в котором играл мой муж. Во время пыток, истязаний и расстрелов в лагере всегда играла музыка. Оркестр состоял только из заключённых, которые всегда играли по несколько часов одну и туже мелодию, стоя сомкнутым кругом, под вопли и крики истязаемых жертв. Так продолжалось изо дня в день и звуки траурной мелодии разносились над всей территорией лагеря и от неё невозможно было избавиться, где бы ты не находился. Это было ужасное время, и т даже сейчас, когда я рассказываю об этом, у меня холодеют руки и ноги. Подобной участи не избежали и сами оркестранты. Предвидя приближение освободительной армии они избавлялись от свидетелей. Однажды, по команде, были выстроены сорок человек из оркестра, и круг их, окружила плотным кольцом вооруженная охрана лагеря. Раздалась команда «Музыка!» - и дирижёр оркестра, как обычно, взмахнул рукой, но тут же прогремел выстрел. Это первым от пули пал дирижёр, но звуки музыки продолжали звучать над бараками. По приказу коменданта, каждый оркестрант выходил в центр круга и клал свой инструмент на землю, после этогораздаваля выстрел и человек падал мёртвым. Всех женщин выгоняли из бараков на улицу, чтобы они были свидетелями этой страшной бойни. Так я оказалась свидетелем гибели моего мужа. Скрипку, которая лежит перед вами. Передал мне один из заключённых в день освобождения лагеря от фашистских захватчиков. Вот такая у неё история. Я спередаю её вамнадеясь на то, что о её судьбе и судьбе моего мужа узнают люди.

  -Спасибо вам, Елизавета Петровна, за рассказ и этот удивительный подарок. После концерта, который обязательно состоится я, по просьбе Иерусалимского национального музея мемориала Катастрофы и Героизма(Яд ва-Шем), собираюсь передать всю будущую коллекцию в их распоряжение, с описанием имени хозяина и полной истории каждой из них.
  -Это замечательно! А вам, мой дорогой гость, огромное спасибо за то, что вы делаете проявляя такое внимание к судьбам погибших людей, и пусть Бог хранит вас. Кстати, перед тем, как распрощаться, пообещайте мне, где бы я небыла в Израиле, обязательно пригласить меня на концерт, который, я верю, непременно состоится у ворот Старого города в Иерусалиме. И ещё, я верю в то, что пока о людях помнят, где бы они не находились: на небе, в другом измерении, в наших сердцах - они всегда  будут для нас живыми.

                Январь,2013г.