Зима- волшебница

Вчерашний день, выдался с оттепелью, но на него нажал вечерней
мороз и – покорил.
  Проснулся  рано  утром, вышел на  крыльцо: как всё ново в деревне  Ваульцово, как всё необычно, всё сияет, всё светится,
всё  переливается, всё играет на  утреннем солнце. Тихо, солнечно,
задумчиво, загадочно, таинственно, красиво вокруг.
Под окнами избы ветки берёзы в  бахроме  изумительной красоты
кружев, бело-синего инея.
Скорее в ближний  лес, полюбоваться лесной красотой.
С поля  нырнул в сумеречный овраг и тут же вынырнул на широкую  ладонь
заснеженной  опушки. Какое  ослепительное сиянье  в зимнем лесу, какая  игра  холодных  красок, какая чистота, какой  тихий и
весёлый праздник в  природе
Солнце  цедится сквозь сосны, взблёскивает на хвоинках, запутывается в ветках, рассеивается и вновь  лучится.
Порхнувшего с ветки  медной  сосны  рябчика  я едва заметил,
невольно  залюбовался великолепными  пейзажами  зимнего леса.
     Зимний  лес в  бело-синем инее сразу околдовал  меня: стою  на
лыжне  и  чего-то  жду…
 Оголтелые, крикливые  чёрные вороны  метались над опушкой.
Неожиданно я заметил, как из кольца птиц, выпорхнул  ширококрылый  здоровый  ворон и  бесстрашно,  плавно опустился на снег с   разинутым  клювом, уставился на меня  в  упор
выпученным  глазом.  Казалось, что это  птица  была густо- лилова,
с  каким-то огненным  отливом. Ворон  вскинулся  в  воздухе, царапнул  соседнею  сосну  когтями  по  стволу: трепеща  скатился
к комлю, распустил  крылья  и  прилёг, густо  осыпанный  бело-синим  инеем.  Истошно вздрогнула опушка от  вопля  ворона,
просыпая  бело- синие потоки  снега.
Еду дальше,  в глушь лесную. В сыпучем  инее  кусты бузины, похожие на  гусынь. В мохнатом , сыпучем инее  береговые ольхи, берёзы, осины, кажется, что каждую  веточку, каждый кустик
обмакнули в воде и  обсыпали  белой снеговой  пылью. Ветви  пышны, белые- белые.  Каждый  куст – без пропусков, обсахарен
пушисто-мохнатыми  сверкающими  блёстками  инея.  Какой  дивный
наряд  подарила  природа !
Вот и знакомая берёза на развилке.  Вся-вся в бело-синем  инее,
пронизанная  насквозь  солнцем, нежная, певучая, томная, зовущая. Даже
 от лёгкого скольжения  лыж с кустов  ольховых , вереска  осыпается снежная пыльца, переливаясь.
Теперь никакой спешки, притормаживаю, спускаясь с пригорка. Со
склона  сорвался  снежный  комок и, набирая скорость, покатился
к подножью, обтачиваясь, пыля за собой  точёный  след. Придёт
огненно-рыжая  лиса к своей норе и  не сразу поймёт, смекнёт:
кто же оставил  тут  след…
Звонко раздаётся в лесной тиши  деловитое  постукиванье  дятла,
как   молотком. Подолбил, подолбил  еловую шишку и улетел в сторону  речушки  Липенки.
А вот  длиннохвостая  синица с чёрной шапочкой на голове затянула  свою  удивительно трогательную песенку: « Ти-ти-ти»
Непоседливая  птаха  перелетала с берёзки на берёзку, с куста на куст, мельтешила перед  глазами, приветствовала меня.
А вот и наконец- просека. Вся-вся берёзовая  просека  ослепительно сияет, а по снегу  россыпь, путаница  синих   теней
солнечных  пятен.
След сохатого пересёк просеку и скрылся в  чащобе.  А вот и  знакомый, петляющий  след зайца-беляка: раз косой  сделал
скидку  в  сторону, значит, где-то  недалеко залёг. Неподвижно
лежит он, вытянувшись и  прижав уши с чёрными кончиками,
в белой  шубке.
И  вдруг  заяц-беляк  вскакивает из-под моих  ног и прыжками побежал в  сребристый от  инея березняк. Смотри  лисе не попадись,   недавно я  встречал её  в овраге и даже знаю, где
её нора, в которой   четыре  забавных  лисёнка, но об этом
никому ни слова, секрет,  тайна.
Я скатился  с берегового  склона , пересёк русло речушки  Липенки
и в  береговых  ивняках  наткнулся на крупный след  комолого  лося.
Еду наискосок, целюсь на рослую берёзу,  зазябшую, оцепеневшую,
в  бело-синем инее. На разлапистой дремучей ели  послышался
резкий  посвист  клеста: « Цок-цок-цок».       
Впереди громко застрекотала  сорока- чуткий  часовой, то же полетела в сторону берёзы, помахивая своим  хвостом – рулём.
Вдруг в лесной тишине, на самом  краю  лесной опушки подумалось: после  такой  красоты  ослепительной, подаренной
тебе и всем, можно, ли  не любить  зиму-волшебницу.