Чапай сон из детства

На днях снился мне сон. Сложился он сразу из нескольких частей, но все они касались моего первого выезда с родителями на Черное море.

Был в нем и триумфальный отъезд на вокзал, когда такси к подъезду, завистливые взгляды дворовой малышни (на месяц на море! везет же!), напутствия и просьбы взрослых моим родителям: «Не забудь про «Букет Абхазии», «В Пицунду обязательно съездите, там море самое чистое», «Рапана привезите» (что такое рапан я понятия не имел, но раз просят, значит, что-то важное).

Было не менее триумфальное возвращение, когда меня, загоревшего до шоколадного тона, чуть ли не ощупывали, так я изменился за месяц. Рапан тоже был. Эту сувенирную ракушку я давал всем друзьям приложить к уху и послушать шум моря.
Но главное – был во сне самый яркий эпизод с моим участием. Ему я даже название придумал – «Чапай». А всё потому, что на юге я, если и носил рубашку, то просто накинув на плечи и застегнув пуговицу под воротником. Чем не легендарная бурка Василия Ивановича! Тут ведь важно поверить, что на плечах именно она, а под тобой лихой конь.

Соответствующий образ требовал такого же поведения: изогнутый прутик в руках – острая сабля, заросли чертополоха и крапивы по обочинам – беляки, а значит и Чапаев должен скакать и рубить врагов направо и налево, а не пешком ходить. Я и скакал. По пляжу, по улице, на которой мы снимали жилье, да вообще по всему черноморскому городку.

Особенно мне нравилось сбегать по крутой тропинке к морю. Она была достаточно длинной и извилистой, а вдоль всего спуска росли сорняки выше моего роста (отмечу, что к семи годам я еще явно не дотягивал до своих сверстников). Двигаясь вниз, я набирал приличную скорость. «Бурка» за спиной так и развивалась, а из меня извергалось некое подобие боевого клича, а не стандартное «Ура!» Был он больше похож на индейское улюлюканье, что, впрочем, не противоречило моему героическому образу, поэтому «головы» беляков (они же бледнолицые) летели от взмахов моей «сабли» (томагавка) в разные стороны.

Так продолжалось несколько дней. Потом произошло то самое, запомнившееся мне на всю жизнь, событие.

Я как обычно, опережая взрослых по пути к морю, рванул вниз по заветной «тропе войны». Подвел меня хлястик на левой сандалии, лопнувший в неподходящий момент на очередном крутом вираже. Нога подвернулась, и я улетел в самую гущу «врагов». Месть их была ужасна! Мало того, что я стесал все локти и колени о сухую жесткую землю, так еще и крапива довершила картину моего краха. Вместо привычного уже боевого клича родители услышали мой страдальческий рёв и поспешили на помощь.

Мама, увидев меня, заохала, а папа помог мне выбраться на тропинку, сгреб в охапку и, не задумываясь, потащил в море. Сначала я не понял, зачем. Я-то привык в подобных случаях применять подорожник и зеленку, а тут вода? Но уже через минуту нахождения в соленой прохладе, я успокоился и перестал плакать. Ссадины хоть и щипало, но всё меньше и меньше. А отец, держа меня на руках, приговаривал:
– Потерпи, сын. Сейчас водичка всё сделает как надо: и успокоит, и подлечит. Морская соль – она лечебная. А еще в море много йода. Лучше всякой зеленки поможет.

Это, пожалуй, и стало главным открытием моря для меня, тогда еще дошкольника. Позже, сколько бы раз я не бывал на разных морях, ни одно из открытий так и не смогло перебить того, «чапаевского».