Сердце матери

Была ночь. В палатке слышались лишь мерное посапывание её спутников да немолчный шум горной реки. Палатка была разбита под самой скалой на ровном участке местности, будто специально предназначенном природой для стоянок туристов. Нигде в Нижнем ущелье нет более удобного места для ночлега, и все группы, сплавлявшиеся по реке, останавливались здесь. Стоянка имела даже собственное имя: «Отель «Куриная ножка»». Сегодня в «отеле» вновь были постояльцы.

Каждый год она приходила сюда, всегда в одно и то же место. Сегодняшний поход был тринадцатым по счету за те девять страшных лет, когда она проводила в свой последний поход сына. В том походе ему исполнилось 25 лет...

Острая боль стиснула сердце. Не зря кардиолог предупреждал, что кардиограмма плохая, и ей нельзя далеко отлучаться от дома. Усмехнулась: разве мог он знать - все эти годы она ходила в горы с таблетками нитроглицерина наготове. Один раз - это было несколько лет тому назад здесь же, в Нижнем ущелье - она уже была на границе жизни и смерти, Она стремительно летела в чёрном бесконечном тоннеле, и уже недалеко было до конца его, когда она спохватилась, увидев в круге света фигурку маленькой девочки, сидящей на горшке: да ведь это Таюшка, ее младшенькая внучка!  Нет, нельзя ей уходить туда: дочь не выдержит смерти матери, слабая она очень, и малышка останется одна. Она вернулась. Отлежавшись день, на следующий, стиснув зубы, пошла наверх. «Как себя чувствуешь?» - спрашивали. «Нормально», – неизменно отвечала она. Что толку ныть и жаловаться – все равно от этого легче никому не станет.

Сон не приходил. Мысли теснились в голове, картины прошлого наплывали одна на другую.

Вспомнилось, как в квартиру вошли товарищи сына, путаясь и отводя глаза в сторону, сообщили, что Виталик погиб в Нижнем ущелье реки Башкаус. Его катамаран перевернулся, трое выплыли, их спасли, а Виталика и его товарища последний раз видели входящими в порог «Камикадзе», напротив стоянки «Куриная ножка». Труп товарища с проломленным от удара о подводный камень черепом обнаружили в километре от того места. Виталика не нашли.

Она не плакала, не билась в истерике, заламывая руки и вырывая клочья волос на голове. Тихо сидела на полу, уставясь в одну точку, когда вошел муж, и она сообщила ему страшную весть. Тогда же они решили: не нашли - не значит погиб; надо искать, чего бы это ни стоило. Что из того, что о походах в горах они знают лишь по рассказам сына, - его товарищи готовы участвовать в поисках, а предприятие, в котором работал сын, - помочь необходимыми денежными средствами.

Как она выдержала? Помогла надежда. Не зря говорят: надежда умирает последней. В череде тех кошмарных дней запомнились участие и помощь совершенно незнакомых людей, героизм и виртуозное мастерство вертолетчиков, особенно одного из них – Володи Высоцкого, ухитрившегося посадить вертолет на крутом склоне на одну переднюю стойку шасси и удерживать его, едва не касаясь лопастями склона, пока поисковая группа высаживалась из машины.

Поиски не давали результатов, но, едва приехав домой и получив новую информацию о возможном местонахождении и судьбе сына, она организовывала новую экспедицию и устремлялась на поиски.

А информации было много, как не было недостатка и в информаторах. Информаторы были самые различные: женщина, которую, по ее словам, научили биоэнергетическим взаимодействиям и ясновидению пришельцы из космоса; известный экстрасенс, автор нескольких книг Владимир Сафонов; цыганка-сербиянка; весьма сильный экстрасенс из Воронежа, врач-психиатр по профессии; экстрасенсы-советники спецслужб...

Так же различались и версии случившегося: похищение сына инопланетянами, спасение его местной алтайской женщиной, выхаживающей его в зимовье до полного выздоровления; нахождение его в охотничьей заимке в состоянии амнезии (потери памяти) после удара головой о камень (версия экстрасенса-психиатра) и т. д. Врач-экстрасенс указывал даже координаты этой охотничьей заимки; надо ли говорить, что результатом этого сообщения была организация очередной поисковой экспедиции с очередным нулевым результатом.

Именно это обилие информации, дававшей надежду на спасение сына, помогли ей выжить в это страшное время. Как-то в туристской гостинице она впервые глянула на себя в зеркало. Вид не поразил её. Как-то равнодушно отметила про себя: сущий скелет. Людей только пугать. Уже скоро...  Впрочем, зачем ей жизнь, если того, кого любила больше жизни, нет. И тут же возмутилась этой мысли: не нашли - не значит погиб. Он жив, и мы должны его найти! Во что бы то ни стало! Нужно искать еще энергичней, ведь столько времени потеряно, с каждым днем ему все труднее оставаться живым. Надо спешить!

Те, кто окружал ее – товарищи сына, спасатели – поражались ей. Казалось, неистовый огонь горит у нее в груди, заряжая энергией не только ее, но и всех вокруг. Эта женщина не знала ни усталости, ни страха. Сколько раз она была на грани смерти, и каждый раз костлявая отступала.

...На первый взгляд, ситуация не таила опасности. Узкая полоска берега между скалой и ревущей рекой прерывалась наклонной каменной плитой, уходящей в воду. Пройти по ней было нельзя: поскользнешься – и тебя уже никто и ничто не спасет. Значит, надо обойти ее поверху. Однако, ни муж; ни зять не смогли подняться, уж очень тяжелы; пучки травы и камни, вросшие в грунт и служившие опорой, под их ногами рушились и падали в воду.

И тогда она решилась. Она значительно легче, склон ее должен выдержать. Хватаясь за корни кустов, с обезьяньей ловкостью полезла вперед. У, черт! Опора начала сползать, однако она уже успела ухватиться за ветки и продвинуться еще немного. Инстинкт гнал ее вперед и вверх.

Когда она, наконец, остановилась, вдруг поняла: назад пути нет, вперед - тоже, там отвесная скала. Подумала: «Сколько я смогу продержатся здесь? В кармане - плитка шоколада, значит, жить можно, а там муж вызовет вертолет, и ее спасут. Хм... Интересно, как же он вызовет вертолет, если до ближайшего жилья идти три дня? Да и вряд ли вертолет сможет спуститься в такое узкое ущелье. Значит, надеяться не на кого. Надо искать спасения самой».

До нее доносились встревоженные крики зятя и мужа, однако, по-видимому, они не слышали ее. Глянула вниз: высота порядочная - метров двадцать-двадцать пять, внизу река несется со скоростью электрички, а метрах в четырех под ногами, похоже, каменная бровка. Если попытаться скатиться на нее, можно будет от нее пойти назад.

«А если не попаду? - подумала. - Что ж, тогда мужики смогут в течение нескольких секунд увидеть в воде проплывающее мимо них тело. Спасти всё равно не смогут: температура воды не больше 12 градусов, человек в такой воде уже через минуту теряет способность двигаться. Значит, останется одно: набрать в легкие воды, чтобы быстрее прекратить мучения... Да, невесёлая выходит картина. Однако нужно на что-то решаться. Ладно, была - не была!»

Раскинув руки и прижавшись к склону всем телом, начала сползать вниз.

Повезло! Ноги уперлись в твердь. Встала на ноги, осмотрелась. Похоже, двигаться можно. Лишь бы не сорваться. Сделала первый шаг – грунт держал ногу! Еще и еще шаг. Шаги к спасению.

На полпути встретила зятя. Обеспокоенный ее долгим молчанием, он попробовал пробиться к ней. Вперед не пройти. Он повернул назад, забрался на несколько метров вверх и пошел к ней навстречу. Они встретились, и она поняла, что спасена: если он прошёл по склону, значит, она пройдет тем более.

...Сердце как будто зажато в тисках. Пожалуй, нужно выпить еще таблетку нитроглицерина – вторую. Облегчение не наступало. Ничего, нужно потерпеть. Пройдет!

Почему-то вспомнилось, как они впервые спускались в Нижнее ущелье. Проводник – местный житель, тезка Генерального секретаря – предложил на выбор: один путь – по осыпи, второй – по полочке над пропастью. Осыпь очень опасна, второй путь легче – пройти можно. И они выбрали второй.

Если бы они знали, что их ждет впереди! Но они целиком полагались на проводника. Он шел первым, за ним муж. Замыкал группу зять. Так положено: самый сильный и опытный идет сзади.

Вначале путь шел, хотя и по крутому, но поросшему лесом склону. Однако вскоре он кончился. Впереди была отвесная скала высотой этак метров пятьдесят, под ней – наклоненная в сторону реки полка шириной метра четыре, которая круто обрывалась вниз. Впрочем, может, шире или уже – кто его знает, туда лучше не смотреть, чтобы страх не сковал тело.

Полочка не имела растительности, зато была усеяна щебнем. Веселенькое дело! Если щебень поедет под ногами, уцепиться будет не за что. Но об этом лучше не думать.

Однако, думай - не думай, а идти надо. Первый участок - метров пять-шесть. В конце него растет куст - нужно добежать до него. Самое главное - не терять темпа, тогда, даже если поскользнешься, можно по инерции добежать и ухватиться за куст. Если не покатишься вниз. Так короткими перебежками на четвереньках они преодолели метров пятьдесят.

Дважды она спотыкалась, однажды даже начала сползать вниз, но каким-то чудом удержалась, – помогла мысль о дочери.

Когда спустились и взглянули туда, где только что были, они пришли в ужас. Полочка, по которой они прошли, извивалась по краю отвесной скалы на высоте не менее шестисот метров. «Нет, – решили, – назад мы по ней не пойдем – теперь-то уж точно не пройдем».

...Назад они возвращались по той самой осыпи, которую отвергли вначале...

Боль в сердце не проходила. Не помогла и третья таблетка. Теперь ей казалось, что вокруг нее полыхают огни пламени. Закрыла глаза – теперь она находилась по горло в ледяной воде, а по краю ее плясали языки пламени. Далеко вверху виднелось светлое пятно. «Свет в конце тоннеля», – догадалась.

«Женя, я умираю. Дай другое сердечное лекарство, из аптечки», – простонала.

Зашевелились и поднялись оба: муж и зять. Только внучка продолжала спать: ее можно поднять разве только пушкой; устает она очень в походе, молодая ещё.

Она знала: в аптечке только валокордин, совершенно бесполезный в этой ситуации. Однако, знала и другое: если с ней случится неизбежное, дочь уйдет из жизни вслед за ней. Нужно выжить.   Во что бы то ни стало.

Пока муж искал фонарь и аптечку, трясущимися руками капал лекарство, зять готовился к подкачке ее сердца. Когда-то давно, лет десять назад он окончил курсы биоэнергоинформационного взаимодействия, вместе со своим учителем, известным экстрасенсом Серафимой мотался по стране, давая сеансы исцеления «а-ля Кашпировский», имел свою клиентуру в Москве, однако, уж несколько лет не практиковал и не был уверен, что сейчас что-нибудь получится.

Когда он сделал первую компрессию, ей показалось, будто через сердце пропустили электрический ток. По телу прошла судорога, она вся изогнулась и вновь затихла. Ещё одна накачка – и снова импульс тока через сердце. Еще и еще.   И так десять минут.

Эти минуты спасли ей жизнь. Стало холодно, будто ее завернули в мокрую простыню, она вся тряслась в лихорадке, но боль существенно уменьшилась. И пламя больше не плясало вокруг нее. И пропал свет в конце тоннеля.

Спутники накрыли её, чем могли, она задремала.

Потом было все, как прежде. Через день они пошли наверх. Боль давала себя знать, но это была привычная боль, с которой она жила все последние годы.

«Как себя чувствуешь?» - спрашивали ее. «Нормально», - неизменно отвечала она. Ведь от того, что они узнают её состояние, легче не будет никому.