Чёрная дыра

          ЧЁРНАЯ ДЫРА

   - Кто отожмётся упором от верхних полок десять раз- пойдёт ко мне, в 226- й.
Никто не знал, что такое 226- й, но звучало очень солидно и соблазнительно.

   Поезд рвал ночь. Темно было везде, даже в этом плацкартном вагоне- только дежурный свет слегка смущал тьму. Бритоголовые развлекались, как могли. Вот и этот старлей, кажется, нашёл чем заняться. Что такое 226- й?.. Был ещё и второй вариант- 302- й. Никто не знал ещё, что это- два полка, разделённые бетонным забором. Но «чем больше занят солдат, тем…» И «летёху» этому учили.

   Кто- то пытался дремать, курили, болтали. Конечная надвинулась внезапно. Поезд встал, когда большинство не успело и глаз сомкнуть, не до того.
- Выходи!
Куда? Тьма. Лес. Стоят несколько тентовых грузовых «Уралов». В кузов, на скамью. Полог опущен. Затрясло. Качнуло в одну сторону, в другую. Снова туда и снова обратно. Как- то по- воровски всё, тайком, будто от кого- то скрываясь. Конспирация! Или просто дороги нет приличной. Наконец машина нащупала асфальт. Энергично завертелась в одну сторону, другую. Встала. Романтика! Кто из нас ездил прежде в кузове военного грузовика? Пробуем. Примеряем. Входим в роль.
Полог поднят. Прыжок… Прыжок. Какие мы все ловкие! Хотя и с бодуна многие.

   Последние дни октября. Влага и хмарь. Середина ночи. Нас должны были привезти в Литву, в учебку. Как- то разобрали по командам или ещё по какому- то признаку.
Барак за забором части. Вводят группами, почти повзводно, человек по двадцать. Говорить не с кем. Всё сводится к коротким остроумным и героико- ироничным замечаниям.
Полутёмный предбанник, освещённый, кажется, только огнём из печи. Запах пота. Приглушённый гул голосов, уже окончательно протрезвевших.
- Вещи в кучу!
Снимают с себя всё. Гора метра полтора высотой, её периодически сгребают куда- то в сторону: вязаные шапочки, куртки, брюки, трусы, ботинки… (Для подобных туров принято одеваться во всё бросовое.) Моя куртка, впрочем, вызывает косые взгляды старослужащих «банщиков». Это офицерская, почти новая, куртка с меховым воротником. У неё всего- лишь один недостаток- слегка вытерт и чуть побелел левый бок. Это случилось, когда меня тащил по насту после прыжка сильный мартовский ветер на аэродроме "Волосово" под Москвой. Ведь я уже был лётчиком и готовился летать дальше…
- ...В ЛУАЦ нет разнарядки. Прыгал?
- Прыгал.
- Прыгай дальше!
Учебка ВДВ, Гайжюнай.
Позже я видел свою куртку на одном из «дедушек»…

   Огромная деревянная плаха, как у мясника в гастрономе. Топор в руке у «банщика». Он берёт наши вещи и на виду у нас, столпившихся голым гуртом, прикрывающих свои причинные места и уже вздрагивающих от холода, «приводит их в негодность». Взмах- удар. Распоротое тряпьё летит в сторону, в другую кучу. Взмах- удар. С наслаждением переводит взгляд на голую толпу, озорничая своей пугающей миссией.

   Душ. Ледяная вода. Вошёл- вышел. На выходе кто- то в зелёном тычет в плечо каким- то подобием шприца или спринцовки.
В следующем закутке- раздача обмундирования. Отсюда выходят либо людьми, либо уродами. Удаётся… Почти удаётся сохранить человекоподобный облик.

   Выходишь строиться. После сомнительного душа холод и тьма набрасываются почти с остервенением. Все кругом- зелёные. Никто никого уже не узнаёт. Лысыми всех сделали ещё в Москве, на Угрешке.
- Становись! Рота такая, взвод такой. Разобраться по росту!
 Перекличка.
- Напра- во! Шагом марш!

   Пустой плац, обрамлённый малоэтажными белыми корпусами.
Тебя ведут. Ты не волен двинуться. Тобой полностью владеют. Ты вправе лишь дышать или не дышать. Твоя свободная воля сводится только к этому. Строй притих. Всех уже шарахнуло впечатлениями. И…- да, каждый уже перестал быть собой. Его- нет. Тебя нет. Никого нет…
   Через полгода 70 процентов отправят в ДРА, 30- в ГДР.
   До подъёма два часа.
   Отбой!

   03.12.18