Санёк

Едва Игорь сошел с парохода, и они с Николаичем выбрались из толпы встречающих, как к ним решительно направился Санёк.
Санёк – заместитель пастуха. Основной (договорный) пастух Андрюха пасет с десяток частных коров из трех ближних деревень. Но больно уж он попивает. И вот на тот случай, когда Андрюха напивается так, что больше падает, чем поднимается, наняли ему в заместители Санька. Санёк тоже попивает, но он больше поднимается, чем падает.
Санёк сезона три назад занял у Николаича червонец и с тех пор при каждой встрече говорил: «Помню, помню. Отдам, отдам» и неизменно спрашивал закурить. Закурить спрашивают все местные. Николаич на этот случай всегда держит при себе «Приму». Дешевле здесь ничего не продают. Раньше, говорят, были такие сигареты – «Махорочные». Их покупаешь, и тебе дают сдачу, и эта сдача больше, чем ты заплатил. Николаич, к сожалению, такое время не застал.
Санёк был пьян. Его речь излагается в переводе.
– Санёк, – представился он, протянув Игорю руку. – В гости, к Николаичу? Небось, москвич? По полету птаху. А скажи-ка, москвич, не угостишь ли ты меня, простого русского трудягу, хорошей сигареткой, только не «Примой», «Примой»-то меня и Николаич угостит.
Игорь, как оказалось, для таких ситуаций тоже держал «Приму».
– Санёк, ты уж меня прости, но вся Москва курит только «Приму».
– И бабы?
– Бабы пьют «Шампанское».
– А закусывают чем? Небось, лещом?
– Они вообще не закусывают.
– Ты им скажи, что водка лучше.
– Передам.
– А не одолжишь ли мне, москвич, хотя бы и десятку. Можно даже и до завтра. Или уж боишься, что не отдам?
– Да не может такого быть, – Игорь протянул Саньку десятку. Санёк ее взял и, поняв, что назад дороги нет, что ее уже не отнимут, решил малость покуражиться.
– А если и правда не отдам? Чего тогда?
– Совесть, Санёк, заест.
– Ну ты сказанул. Видать, из попов. Лектор по распространению. Ну так и быть: завтра жди. Принесу. С утра пораньше. Ты еще спать будешь. Я, парень, ни одной извилиной ума никак не прокумекаю, как вы там, в Москве, без петухов-то просыпаетесь. У богатых-то, поди, будильники, да ты-то, видать, не из богатых, коли на «Приме» торчишь. В общем, принесу. Если только тумана не случится. А то, знаешь, в тумане дорогу искать – нет хуже. Лучше смерть без суда и следствия. А шаг влево, шаг вправо – сам знаешь.
Это прозвучало уже вполне убедительно, и Санёк покинул собеседников, очень, кажется, сожалея, что спросил всего червонец.
– И много еще будет таких подходов? – спросил Игорь, справедливо полагая Николаича гидом по части местных обычаев.
– До первого отказа, – сказал Николаич.
И точно. Тут же подскочил еще один хмырь, из лагерных охранников, между прочим, по кличке именно Хмырь.
– А мне?
– Что вам, сударь?
– Червонец не дашь? До вечера.
– Скажи Саньку, что я его долг перевел на тебя.
– Это ты, москвич, понапрасну. Еще не родился такой фраер, кому бы Санёк отдал.
– Давай, дружок, подождем. Может, еще и родится. Родить – это ведь раз плюнуть. Главное – зачать.
Такая головоломка была Хмырю явно не по мозгам, и он отошел...