История

История – собрание историй.

«Вы хотите сказать, – насторожится историк, – что история не наука?» Конечно, наука! Взять хотя бы вот это место из «Трех толстяков» Юрия Олеши: «Среди ста наук, которые изучал доктор Гаспар Арнери, была история. У доктора была большая книга в кожаном переплёте. В этой книге он записывал свои рассуждения о важных событиях».

Если физика – наука о природе, биология – о природе живого, тогда, наверное, история – о природе человека разумного. Но ведь даже самая глубокая, самая общая из этих наук – физика – лишь собрание историй, или мифов: один нам рассказал Ньютон, другой – Эйнштейн, третий – допустим, Хокинг… И каждый такой миф по определению содержал не Истину (то есть «естину», то, как все оно есть на самом деле), а в лучшем случае лишь ее частицу. Чего уж говорить про книгу доктора Гаспара!   

Первородный грех исторической науки – отсутствие в ней определения события. Ведь если мы не знаем, что является подлинным со-бытием, а что нет, когда оно начинается и кончается и, главное, в чем смысл данного со-бытия для бытия гомо сапиенсов, как мы можем поручиться за то, что в «анналах истории» фиксируются именно события, а не какая-нибудь третьесортная лабуда? А раз нет уверенности даже в исходном материале, разве может добросовестный историк гарантировать качество своего конечного продукта – статьи, доклада, учебника?

Взять для примера Вторую мировую войну. Когда она началась? Есть очень продуктивная, по-моему, идея о том, что – с момента подписания крайне унизительных для Германии договоров по результатам Первой мировой. Есть позиция китайских историков, ведущих хронологию Второй мировой с момента нападения на их родину Японии в 1931 году. Есть, наконец, наиболее распространенная точка зрения, согласно которой Вторая мировая началась в сентябре 1939 года, когда на территорию Польши с запада вторглась Германия, а с востока – Советский Союз.

Или, может быть, мировые войны ХХ века вообще не были событиями? А были, скажем, процессами? Или даже одним процессом? Может быть, в самом деле правильнее рассматривать их как растянувшийся на четыре десятилетия процесс преодоления сапиенсами какой-то дикой самоубийственной паранойи?

А смысл его лишь в том, чтобы вы, читатель, вот именно вы и именно сейчас, задумались над его смыслом? Истории, рассказанные о нем множеством историков, вам в этом помогли? И, оказавшись перед лицом очередной войны, вы приняли бы то единственно правильное решение, которое позволило бы выжить и вам лично, и всему виду гомо сапиенсов заодно?
Продолжение следует…