17 глава повести Егоровы клады

               

Егор, Тимоха и Саша ушли с того места, где

обнаружила их баба Феня. Никакой радости снова встречаться

с ней у них не было. Осип, наверное, не простит парням, что

они сбежали из его ватаги.
А Осип и вправду просил бабу Феню следить за ними.
- Да, пошто они тебе надобны-то? - ворчливо

отвечала старуха, сжимая гузочки своего беззубого рта. - сиди

уж не рыпайся!
Только одна баба Феня имела право так

разговаривать с Осипом, не рискуя попасться под его

необузданный гнев.
- Должён я их попытать, о том, что тогда

приключилось со мной. Чую, в том есть и их вина.
Осип указал пальцем на свои недвижные ноги.
Понимала баба Феня его чувства. Трудно

привыкнуть властному подвижному всегда человеку к одному

месту, как к собачьей подстилке. Обида на жизнь большая. И

в его характере считать, что это не он виноват, а кто-то.  А он

ведь привык найти виновного и наказать. Вот это и горит у

него внутрях. Но в то же время не хотелось ей, чтобы Тимоха

и Егорка, к которым она привыкла и полюбила, попали в

мстительные и нетерпимые лапы Осипа. Впрочем,

обезноженный от выстрела в него, он стал не тот, что был.

Пришло время, когда он превратился в ничто, в калеку,

которого бросили ватажники. Но пока авторитет его в силе.

От утробного звериного голоса содрогаются они. А его

ухватистые жилистые руки готовы заломать любого, кто

попадётся в них.
- Уж отыщи Фенюшка!  - скрипит он в бессилии

зубами. - отыщи, милая!
- А то не ищу будто...
- Ты всё дома сидишь да на  печи полёживашь.
- Дак ведь кости-то мои в разные дуды играют и

суставчики не распрямляются. Не очень-то я сейчас от тебя

отличная.
Вздрагивал  Осип от таких речей, но Фене все

прощал, как матери. Привык он к ней и она всё время рядом.

И сейчас взглянет порой на её высохшее тельце,

всклокоченные волосы, беззубый рот да и ухмыльнется.

Жалко её. Разве обидешь?
Поживают они вдвоём в ненашевской деревеньке, в

последнем на отшибе доме. Отсюда тропа уходит в овраг.

Народу тут мало похаживает, только свои, ватажные. Да и то

редки стали гости. А это злило Осипа до неистовства. Привык

он к тому, что всё время был в центре внимания. И тянулись к

нему раньше оттого, что умел он любому делу разбег дать и

придумать пути отхода. Всё безопасно, всё спокойненько. А с

раненым хребтом, кто и что он? Ноги не маячут. А от рук, что

толку в этом положении. Лягушкой прыгать - вот, что впереди

у него. Потому и начала ватага рассыпаться. Да и сам Осип

понимал, что не удержать ему сотоварищей. Только и

интересуются пока им, что знает он место всех кладов, кои

понапрятаны  по всем окрестностям. Никто, кроме него не

ведает про то. Всё надеется Осип, что отудобят ноги и снова

будет он, как и раньше, похаживать да командовать. Ан, нет,

не чует он под собой опоры. Правильно говорят про таких,

отнялось у них всё. Что ж, надо привыкать к такой жизни. А

вот по этому поводу и задумался он о Егоре. Узнал от

ватажников, что ходит о Егоре слава по всему Вязниковскому

уезду. Власти не могут никак поймать парня. А он их дразнит,

тешит свою душу.  Объединиться бы с ним, стал подумывать

Осип. Мои клады, а его кураж. Тут и ватаги никакой не

надобно. Значит, для него и риска никакого нет.
С каждым днём больше и больше наполнялся он

нетерпением. Уж Феня и злиться стала, поварчивать:
- Ишь ты, вынь да положь ему этого Егора... Да

тебе с им теперича не справиться. Не будет он под тобой

ходить!
- Захочет быть с денежкой, придёт, ажник

приползёт! - горячился Осип.
- Ну вот не знаю... - развела руками Феня . -

спугнула я их, поди. Не вертаются  уже на то место, скоко не

хаживала туда.
- Ну так, пусти слухи, что хочет де Осип добрых

намерений Егору. Чай, дойдет до него. Парень он не

пужливых. Захочется узнать, пошто я его ищу.
И точно, через некоторое время явился Егор со

своим другом Тимохой. Дошёл до него слушок, что хочет Осип

с ним переговорить. Знал Егор. что Осип калека теперь и все

его ватажники разбрелись, и вся его слава померкла. Ну, что

же не переговорить с ним, коли он хочет. С Егора не станется. 

Александра с Тимохой  отговаривали его. Осип, де, хитрый  и

коварный. Приготовит ловушку и поймает, как птичку.

Усмехался Егор, какой ему прок делать это. Какая  выгода?

Денег больших у него нет, с собой никаких богатств не носит..

И пошел он к Осипу. Бесстрашным Егор был и любопытным.

Интересно Егору было. Зачем Осип зовет его? Тимоха хоть и

боялся, и не захотел бросить друга.
Вошли они в сумрачную с воли избу. Как в той

комзяковской землянке, подумал про себя Тимоха и сердце у

него в пятки ушло. Вдруг живыми они  отсюда уже не

выберутся?  Но постепенно глаза привыкли к темноте и

увидели они на лежанке, укутанного в тряпьё человека, уже

непохожего на прежнего огромного, плечистого вальяжного

Осипа, который раньше вызывал дрожь.. Вместо этого

лежало что-то небольшое, иссохшее... Но то, что это Осип,

понял Тимофей по его трубному голосу:
- Фень, глянь-ка и цыган пришёл! А ведь сбежал,

как я его не стращал!
Тимофею спорить с Осипом не хотелось, что их тут

ждало, ещё не ведомо. Нахмурился только паренёк и голову

наклонил.
- Да шуткую я, шуткую... Чего напужался?  Знаю.

что не цыган.
Хоть и скрутила Осипа немощь, но чувствовалась в

его голосе былая сила. Внушал он трепет. Егора это не

настращало, во всяком случае он ни взглядом, ни голосом это

не выдал.
Равнодушно деланно он спросил:
- Ну чего тебе, Осип, от меня надобно?
Осипу такой тон не понравился:
- Ты сначала глянь во  что я превратился. Ты даже

не удивлён?
- Чего ж удивляться? У кажного судьба своя.
- Все бросили меня, и теперчи никому я не нужен
- Что ж, нынче всяк за себя... - говорил Егор, отводя

глаза от того, что осталось от когда-то грозного атамана.
- Да знаю! - кривил губы Осип. - Обидно все одно.
Повисла пауза. Осип старался успокоиться от того,

что сыпанул соли, а Егор пораздумывал над его судьбой,

которая превратила силищу в ничто. И будто в ответ на

таковые егоровы мысли, произнес. нахмуря брови, Осип:
- Я еще не до конца задавлен судьбиной. Есть у меня

еще кое-что за душой. Со мной никому кончать не выгодно, а

как курочку с золотыми яйцами хранить надобно...
Он замолчал и загадочно поднял палец вверх:
- Знаю я тайны кладов!  Многие из ватажников

приходили ко мне, чтоб сговориться.. Но я всякому

встречному-поперечному выдавать их не буду Понял?


- Да понять-то понял. Только невдомёк мне, пошто

ты меня позвал?
Осип опять помолчал
- А тебе рази не надобны клады?
- А пошто они мне?- продолжая держать

равнодушие, ответил он - у меня своих навалом.
Осип не ожидал такого:
- А откуль они к тебе явились? - недоверчиво

спросил Осип.
- Ну я-то не пытаю, отколь у тебя?
Странно Егору, что признаётся ватажник ему в

наличии тайны, которые в общем-то никому не открывают, а

держат до конца жизни нераскрытыми. Видимо, что-то очень

нужно Осипу от него.. Потому и сбить надо цену, чтоб не

попасться ему в сеть. Уж больно искуссно он её  плетёт. 
А Осипу и в самом деле не понравилось

равнодушие. Не такого он ожидал. Даже обидно как-то стало:
- Ты разве не понимаешь. Что толку мне от своих

кладов. Хоть все заречные земли будут истыканы ими - мне от

этого какой прок? Я даже ни копейки с них не поимею. Чай,

видишь, какой я теперче ходок!  - Он надрывно вздохнул.
- Да разве для тебя это  огорченье? -  недоумённо

развёл руками Егор. - У тебя людей была целая ватага!
Опустил голову Осип и беспомощно махнул рукой:
- Ненадёжные это людишки, чтоб открывать им

тайны кладов. Всё они выманят до нитки, а потом меня же и

прикончат в благодарность. Это лучше подохнуть само по

себе, никому ничего не открывая, чем кончаться в обиде.
- А чего же ты меня выбрал в душеприказчики? Ты

же меня хуже всех знаешь. Почему уверен, что я тебя не

обижу?
Пожал плечами Осип:
- Хрен его знает, и сам  не ведаю. Есть к тебе

доверие, а почему...? - он опять развел руками.
Хочешь моими руками клады себе возвернуть? -

прямо спросил Егор Осипа.
Посопел, посопел тот, но не отвёл взгляда:
- Да хотя бы и так. Хочу под конец жизни пожить

по-людски. А ведь без денег, как это сделать? Ни домика

путного не построить, ни выезда не завести, ни охраны не

нанять.
Усмехнулся Егор, покачал головой.
- Правда твоя! Но вот загвоздка имеется. Дадут ли

тебе спокойно жить? И закон тебя ищет, да и ватажники на

тебя в обиде. А уж кровушки невинной ты попускал - моря. 

Как с этим-то останешься?
Насупился Осип, желваки заходили у него. Не

привык он, чтобы его совестили вот так, безбоязненно. И кто?

Мальчишка и жизни-то не знает. Но ругаться с Егором было

не резон. Сам же его позвал:
- Ты меня к совести не призывай. О себе я знаю всё

сам и исповедоваться тебе не буду. Да и сам ты не в ангелах

летаешь, коль в разбойниках числишься..
Не смутился Егор, спорить не стал:
- Да мне твои исповеди не надобны. Пошто они мне?

Ты сам со своими грехами к Богу явишься сам и ответишь. А

мне бы твои клады возвернуть людям, кому-то они бы и

послужили. 
Похмыкал Осип:
- Мне всё одно, куды  ты свою долю денешь:

раздашь ли, в речке потопишь, али съешь их. Мне бы своё не

упустить да на Фенюшку кое-что положить. - кивнул он на

притулившуюся на лавке сгорбленную старушку.
Да чего мне надоть-то! - отозвалась она своим

хриплым голосом. - Ем-то я, как птичка, а уж одёжа мне и

вовсе с давних дней не надобна была.
Егор выслушал, помолчал и ответил:
- Да я ничего против не говорю. Да и тебя обижать

не собираюсь. Ты мне плохого не сделал. А за всех мстителем

мне не резон выступать. За самим-то мной вся полиция бегает.

А они, если бы могли, быстро меня бы нашли. Так, что меня

не опасайся. Я тебя полиции не выдам. Но не думай, что я

очень восхищён тобою. Напротив, самое милое бы не

связываться с тобой и не знать бы тебя никогда. Но вот

приходится.
Облегченно  вздохнул Осип. Заблестели его глаза,

как будто перед очередным делом. Вся неуверенность сразу

пропала. Лихо улыбнулся он Фене:
- Ну, заживём мы теперче, как кум короля. Сладко

пить и сладко есть будем.
Хмыкнула старуха, выругалась полушёпотом:
- Было бы в радость пить да есть-то?А то и нечем да

и не для чего. Помирать вот-вот пора настанет.
Но не поддержал Осип Фенино ворчанье. Его

распирала радость. Ему хотелось, чтоб кто-то его поддержал.

Поддел он Тимоху:
- Рад, небось, цыган, что разбогатеешь? Коней

воровать не надо будет. Приятель, чай поделится!
Но снова взвился Тимоха:
- Опять ты со своим цыганом? Сколько раз тебе

талдычить...
- Да ну вас всех! - прервал его, махнув рукой Осип. -

Нету в вас куражу!