Дядя и мальчик

7 часов тряски, зомбическое гляденье на надпись toilet occupied и надежда, что рядом засияет надпись Exit. Терпение тисков из толстых мужиков жмет меня в проходе 40-го ряда боинга. И вот момент настал. Имя его Таиланд. С мамой и мальчиком резвимся в тайском ночном прибое. Смех, радость, слезы, вкусная пища посещают их личности. В церкви рассказываю отроку, что горизонтальная балка креста - любовь, вертикальная - смирение; вне церкви говорю, что мы ездим на грешную сторону планеты осторожно, ведь драгдиллеры, мультиполовые люди, но и витамины, но и мангостины. В промежутках разговоров разбиваем волны ныряльным способом, снимаем клип с антуражем из тайского мусора, освящаем бассейны, проплывая по ним с самодельным крестом и несамодельной молитвой, мечтаем о мире во всем мире, извиняемся перед Богом за войны людские, с летчиком стратегического бомбардировшика просвещаемся на этот счет. По приходу в номер мальчик-воланчик прячется от меня в шкаф, вместе мы выламываем дверку и смеемся как Леон-киллер и Матильда в хорошем фильме.

Начальник гостиницы - суровый вояка в отставке. Ему все враги. Все сексуальные меньшинства плотным кольцом обжали его "праведную" поступь. Осталось его пожалеть  и поиграть с детьми военного, чтобы они меньше испытывали гнет подчинения, когда подрастут и попадут под лапу. Молимся за всех кучерявых мальчиков и немальчиков, чтоб они не испытали ужаса салдафонства от искалеченных отцов.

А с этим, с которым прилетел, видим под крышей дома напротив над отливом трубы висит деревце. "Корни свисают - это борода Вжигоря. Стебель торчит - это доброта Вжигоря". И в двоих нас кидает плети закат. Чудесная травяная штука цепляется за жизнь, как бородач за ускользающую любовь к даме, о которой его ловкие книжки. Стебель освещается солнцем: "Смотрите, вот так можно существовать над вашими головами".

В этом месте наш союз раскалывается. Молодой ум до следующих солнечных плетей несется в комнату к матери. А я в бороде ползу в свой номер. Тут на картине перед кроватью какой-то Париж и современный мост. Вектором вниз взгляд ведет на доисторическую посеребренную коробку телевизора LG. За давностью лет не включается. Я в прекраснейшем уютном номерке, куда доносятся шум пилящихся рельс, детские голоса, в меру пьяненькие восклицания русских и такси. Уют, который по Божьей благодати свалился на меня неожиданно, таким образом меня покорил, что я много лежу дома и слушаю, как живет мир за окном. Солидарность кроватная с прыгающими на улице возможна даже без вставаний.
Я открываю окно, вижу: подо мной - туристы, вижу, таец на мото-жаровне готовит бананный блин, шевелит жаркое на гибком противне. Сладость блина в моей памяти оживает, и я с батами несусь вниз. Ведь в этот заезд у меня есть возможность заботиться о юном даровании с соседнего номера, пока его мама рисует анимацию клипов Вжигоря. Своих детишек клиповжигорь завести не сподобился вероятно из-за боязни не выдержать натиска любви ребенковой.

Великой миссис рядом по-прежнему со мной нет. И я пятый год гоняю один в надежде, что новая повесть "о ней" вернет мне даму. Свежесть детского восприятия синхронна белизне выглаженных простыней. Вешалки в шкафу пусты. Повторюсь: она не вешает с моей бородой голубых платьев уже 5 лет. Питая надежду, в голове пролетят все вешалки с джинсами и платьями. Они выстроились в очередь, и я с колена по-очереди целую подолы.

Мальчик, ставший мне облегчением в моем ожидании, научил меня множественным фокусам. С ним я узнал, что можно купаться полдня, можно отдаваться игре часами, что дяде можно немного стать мальчиком, а мальчику - дядей. Когда на обратном пути он прикорнет рядом на ящике с мангостинами, я тайно благословлю его крестом из-за пазухи за доброту сердца.

А пока черные пальцы тайского мастера поменяли мне 50 бат на жаренное изделие. Обвивая пальцы жиром, блинчик на бумажке вальяжно распластался в руках. Я уже перед дверью с номероком. Я шепчу словечки. "Тук-тук... Возьмите питание для мальчика". Дверь откроется, как пить дать. Ведь руки Вжигоря и в России и в Таиланде обычно приносят добро. И только нелогичный человек самопроизвольно откажется принять их содержимое.
Се стою у двери и стучу...