В кабинете

Заглядываю  в кабинет. Там сидят два человека ко мне спиной и один лицом ко мне - она. Врач. Как будто застала врасплох. Застывшая улыбка. Во рту, должно быть, недожеванный кусок. На столе пачка зефира. Замечаю чашки. В руке и на столе. Прерванный разговор. Застываю в дверях.
- Мне подождать?
- У вас что-то срочное?
Наверное, что-то на лице моем. Не успела ответить.
- Давайте лучше я к вам выйду.
Три дня мучительные мысли. Только о еде. Три дня пытки и надежды "перетерпеть". Я стою в холле у лифтов, на седьмом этаже поликлиники. Жду когда выйдет психиатр.
-Как у вас дела.
И я рыдаю, рыдаю.
-Это невыносимо. У вас еще есть такие? С таким же расстройством?
-Конечно.
-Что они делают?
Из окна седьмого этажа видно почти весь городок. Крыши. Много-много крыш. Руки лежат бессильно на обшарпанном подоконнике. С облупившейся краской, слоями намазанной, на дерево. Этот городок внизу. Там, среди этих улиц, внизу, много магазинов и в них еда, а я не знаю, как мне спастись от нее. От себя, от импульсов, от мыслей, от компульсий. И эта женщина рядом, у которой чай в кабинете остывает и зефир на столе ждет, которая ничем не может мне помочь. Руки лежат на этом подоконнике, люди за спиной проходят, врачи, пациенты, медсестры, стены непонятного серо-зелено-голубого мутно-тусклого цвета, которым всегда в госучреждениях здравоохранения красят стены, будто специально нагнетая тоску в без того унылые коробки-помещения. За окном такой чудный, милый городок, пестрая картинка на фоне серого неба за двойным стеклом, за стеной восприятия, за ощущением, что кругом опасность и каждая минута - борьба с собой и с миром.

Вечером начинается срыв. А чуть позже аналитик пишет, что из-за сильной ссоры не сможет сегодня работать, спрашивает, не против ли я перенести на другой день, на какой он сам не знает, ему самому сейчас не помешал бы психолог.

Я ложусь, когда уже темнеет в глазах, слабеет тело и становится тяжело дышать от еды. Через два часа раскрываю глаза, веки распахиваются, как окна, которые вышибает ураганом, сердце стучит. Может от еды, может от того, что сегодня дозу таблеток чуть подняли, может просто, как это бывало раньше от сильного страха неосозноваемого, беспричинного, а, возможно, от всего этого сразу.

Противостоять импульсу это как... Как висеть на перекладине, как бы много сил в тебе не было, пальцы разожмутся и ты сорвешься.

И мне так страшно думать об этом. Так больно, так тяжело. Стараться не подпускать эти мысли. Не воспринимать всерьез. Что придется забыть о спорте, если не смогу справиться с этим. Что такая важная часть моей жизни, то, что наполняет ее смыслом, то что помогает жить, что позволяет общаться с людьми, что это долбаное расстройство может отобрать у меня это, что оно лишило меня почти всего и может лишить и этого, что оно уже создает огромные сложности в этой единственной открытой для меня частичке жизни.


Какого же, какого черта мне так мало лет, это же сколько мне надо еще шататься между кабинетами врачей, консультациями терапевтов, аптеками, искать рецепты, ходить с собеседования на собеседование, таскать сумки с вокзала на вокзал, выть от страха, давить хренову улыбку выходя из дома, слушать пульс и приговаривать "все пройдет, все в порядке, спокойно".