Три вальса

ГЛЕБ ДЕЙНИЧЕНКО  ( из дневника  20 апреля 2006 года).
Я теперь часто думаю об отце. В своё время  мы мало общались,порой даже крупно вздорили.
 Был я школяр.
Молодой и глупый. Нынче отец и всё,что с ним произошло,то, что принято называть биографией,у меня складывается , вплетается в канву нашей российской истории за последние сто лет. И отец мой, и его родовые корни, его судьба, судьба его многочисленных  братьев и сестёр,их детей,моих двоюродных братьев и сестёр, которые мне по большей части неизвестны,всё это круто закручено  в некую  прочного сплава  спираль неизбежности,рока что ли,который захватил и меня.
На эту спираль  столько накручено, что порой,кажется,ничего не стоит сесть и писать: готовый роман не хуже "Тихого Дона". Впрочем,я сейчас о другом.
В марте исполнилось 100 лет со дня рождения замечательной русской,советской певицы
Клавдии Ивановны Шульженко. Когда я её слушаю, мне вспоминается один эпизод из прошлого,когда мой отец был ещё жив. Это было в 50-х годах прошлого века, точно не помню, но уже  после смерти Сталина.
Мы жили в Сталинабаде в доме барачного типа, с большим тутовым садом, где мы,ребята, в количестве 11 человек проводили  всё свободное время с раннего азиатского утра до поздней ночи.
Родителям было не до нас: у них были свои заботы. Дом этот я до сих пор вспоминаю,как одно из самых чудесных явлений детства и юности.
И вот однажды к нам в дом, в квартиру во втором подъезде,где жили,как сейчас помню, некто Христовы, кто-то приехал. Пишу кто-то, потому что легковая машина  въехала во двор,подкатив  вплотную к подъезду, и таким образом, пассажир незаметно вошёл внутрь дома. Ну, приехал кто-то и ладно. Конечно,легковые машины-это по тем временам было событие. Мы,пацаны,обсудили  её марку,это была "победа" новая, проводили  до въезда из двора и забыли  о ней, потому что нас ждала игра в футбол.
А вечером,когда стемнело,из квартиры Христовых,чьи окна по случаю лета были распахнуты, вдруг заиграл патефон. Конечно, играли "Брызги шампанского", "Рио-риту",ещё что-то .А потом  запела Шульженко. Запела не с пластинки,а в живую. Уже потом,много лет спустя,я узнал,что Клавдия Ивановна в это время  находилась на гастролях в Ташкенте и в Сталинабад заглянула в гости к Христовым, имея с ними какие-то родственные связи. Знаю только,что они были харьковчане и во время войны эвакуировались в Таджикистан.
Во время пения мы с отцом  сидели на нашем деревянном балконе. Я что-то мастерил, а  отец курил папиросу  и о чём-то думал. Услышав голос певицы, он поднял голову,прислушался,а когда пение закончилось, сказал :"Клава поёт... "
-Как Клава?- изумился я.-Это Клавдия Ивановна Шульженко!
-Тебе Клавдия Ивановна,-усмехнулся отец,а мне-Клава...
...В 20-х -30-х годах в Харькове, который тогда был главным административным центром Украины, находилась крупная трестовская  организация под названием "Донуголь". После гражданской войны  мой отец работал в этой системе вместе со своим боевым другом командиром бронепоезда в прошлом  Н.Украинцевым. Пишу об этом потому,что хорошо помню их общую фотографию,где Украинцев, крепкий наголо бритый человек с орденом Красного Знамени  на гимнастёрке.
-Были мы оба холостые,-начал  рассказ отец,- жили весело и беззаботно. Жизнь была ещё очень желанная, пропахшая запахами недавней войны. Молодость была,-прибавил он,и вздохнул.
- Так вот,-продолжал отец,-в "Донугле", как это тогда было принято, все пролетарские праздники отмечались  широко. Ну там оркестр, хор, танцы, буфет и т.д. А гвоздь программы обязательно очаровательная Клава, Клавочка  Шульженко. Комсомолка, активистка. Прекрасно пела,танцевала. Все мы её очень любили и многих из нас она знала в лицо, узнавала на улице. Помню, ей всегда почему-то в благодарность за выступление руководство дарило стекло: то столовые наборы,то рюмки да бокалы. Стоило это в те времена баснословно дёшево, так что мы с приятелем, ленясь мыть посуду, накопив её горы, просто выбрасывали грязное и покупали новую. Почему Клаве дарили  посуду?  Да,наверное,потому,что платить деньгами комсомолке хоть и певице, в стране было не принято.
-Вот в один из таких праздников, неужто это и впрямь было?-отец покачал головой,- мы и танцевали с Клавочкой, конечно по моей просьбе, вальс. Всего один вальс, русский вальс "Амурские волны". О чём говорили?  Не помню. О чём говорят в таких  случаях все танцующие с красивыми девушками?
...Потом была война, на польской земле под городом  Белостоком. Ад артобстрелов, бомбёжки, почти паническое бегство безоружных, деморализованных людей, брошенных на произвол судьбы. Были четыре долгих года плена в фашистких  концлагерях: Майданек, Аушвиц, Маутхаузен.
Отец не любил рассказывать об этом. Иногда к нему в гости  приходили такие же как он "предатели родины", бывшие солагерники. Они сидели за столом, пили водку и вспоминали, говорили вполголоса. Слух у меня  до сих пор очень хороший,а тогда я слышал каждое слово,находясь в другой комнате. Странно, но я  ни разу не слышал, чтобы они пылали ненавистью к  своим палачам, проклинали  их, нет. Они смеялись, рассказывали о немцах анекдоты,о том,что те испытывали постоянное чувство изумления от русской стойкости, выносливости, смекалки, находчивости, изворотливости, ловкости рук.
О зверствах фашистов, СС, газовых камерах,крематории, о дорогах,покрытых толстым  слоем пепла сожжённых людей, о содранной с тел военнопленных татуированной коже,шедшей для изготовления сувениров, о голоде и  смерти от изнурительного труда  они не говорили. Это потом я узнал из  материалов книги "Нюрнбергский процесс". Я вновь и вновь возвращаюсь к этой памяти и всё спрашиваю себя: а ты бы смог такое выдержать? Не знаю,наверное,нет. Я бы бросился на электрическую колючку.  А вот отец мой  выдержал.
-Ты что замолчал,пап? Расскажи ещё,-попросил я.
-Да ,так мы с Клавой танцевали вальс. В плену я несколько раз слышал этот самый вальс "Амурские волны". Отлично играли его лагерные музыканты, стоя на железнодорожной  платформе, к которой только что  подкатил  длинный состав с евреями  из Польши,Украины,Белоруссии,Венгрии, Чехословакии. Они выходили из вагонов с детьми,с вещами. Они  знали,что здесь их покормят( ох,уж эта немецкая чистоплотность),пересчитают, оформят документы и они поедут дальше на запад, где  для них выделена  территория для компактного проживания в составе будущего великого рейха.
Оркестр заиграл вальс "Амурские волны" и другие мелодии, люди шли цепочкой к столам, канцеляристы записывали их данные, делали опись имущества,вручали банные принадлежности и они шли дальше. Взрослые отдельно, дети отдельно, не боясь, ведь эта разлука  не надолго...Эти бесконечные потоки из многих подобных эшелонов шли и шли,входили в замаскированные весёлыми видами двери газовых камер и навсегда исчезали из мира  живых. А оркестр всё играл весёлые,бодрые вальсы...
...Была уже ночь. Полная луна висела над нашим домом. Мы с отцом всё сидели на балконе и слушали весёлые звуки и музыку, доносящиеся из соседнего подъезда. Вот Клавдия Ивановна запела знаменитые "Три вальса" ,и через некоторое время веселье закончилось. Во двор  так же тихо въехала давешняя "победа", так же подъехала вплотную к дверям подъезда, и знаменитая гостья села в неё ,и уехала куда-то в своё таинственное артистическое бытиё.
-Пап, а что же ты не вышел к ней? Напомнил бы, она бы , наверное ,обрадовалась этой встрече, а?
-Иди  спать, поздно уже, не отвечая на мой вопрос, произнёс отец. И помолчав,добавил: -Не всякая память бывает радостной,чего прошлое ворошить...