Весы, или рассказ-расскраска про тебя

Весы. Такой небольшой рассказ-не рассказ, раскраска про тебя. Да, да, именно же про тебя, т.е. с тобой во главной роли. Ты будешь весами, да, да, именно так, ты не ослышался, а я не оговорился. Ну, да ты не ерепенься, ты слушай, ты внимай, взвешивать начинай то есть.
Однако, уже не раз обращался к данной тематике, и вот очередной раз... не удержался, хотя и старался.... но вот не выдержал видать, не смог. А тема-то жуткая, но, оговорюсь сразу – все персонажи выдуманные, и не настоящие, и кончится всё тоже как будто бы хорошо.  Хотя все основано на реальных и только реальных событиях. Ну, да ты читай, ты гляди, слушай, вникай, врубайся, раскрашивай.
А тут дело такое: Двое подонков... – хорошее начало, правда? Не правда? (это шучу я так, звиняй..., что в переводе означает – «извини», но тут этого дела будет еще много). – И в самом же деле – какие же это вообще они падонки? Еще раз извиняюсь,  – пусть это будут таки просто двое таких молодых людей. Таких современных, молодых и здоровых людей, мужского пола. И вот эти здоровых двое... на остановке общественного транспорта... в темное время суток... в отсутствии полном посторонних глаз пинают старикашку... Старикашенцию такую, вполне себе безобидную. Так по хорошему его пинают, читай – не по детски. И вот я и назвал их заранее подонками, и извинился, кстати... или не кстати? Или они не подонки? Или еще ты не взвесил их, не прибросил на своих весах? Так ты же возьми и прибрось, словом – ты же умеешь.
И тут ты такой, хороший весь, ну это так обычно, идешь  и на все это так и глядишь. Нет, ты именно же представь себя как раз идущим и видящим такое жуткое дело. Не представляешь? А ты постарайся, история то в общем-то про тебя, хорошего (как и обычно.... ведь ты же обычно хороший же?), иль не хорошего? Так они кто? Ну, давай, взвешивай.  Давай подкину гирек на твои чаши – они очень сильно его пинают, а он уже почти окочуримшись весь, то есть почти уже как «дрова». Весы изменили вес? Надеюсь ты понял, как это работает. – Каких-то два маленьких слова и они, эти двое, делаются еще более мерзкими и плохими... А дедушка становится легче и воздушней почти что прямопропорционально их утяжелению. Весы то есть работают, надеюсь это заметно. Но это еще не все, - самое главное ждет впереди, так и идем же вперед. Рассказ-то, история-то про тебя. – Вот ты тогда и иди.
И вот ты это дело такое видишь. Не видишь? Ну, так же ты уж дошел до сюдова, и стало быть видеть обязан. Коли не так еще раз начни сначала читать... С того места где ...двое подонков....
 Итак, у тебя, как главного героя истории есть аж два варианта:   1 – вступиться, и 2 – сделать вид, что весы не изменили своего положения. Т.е. ничего не произошло, не происходит, а то что происходит ты никак не замечаешь. – Ведь так же? А теперь выбери из них свой. Что выбрал? А давай-ка еще малость внесем ясности, или туманности наоборот напустим на этот твой выбор. Вот, например, при твоем выборе первом, они говорят тебе: Отлезь отседа, парень (или нечто такое же, но лишь очень в сильно грубой и нецензурной форме), или они достают из карманов своих телогреек биту бейсбольную, нож, пистолет, или аж все вместе взятое. Ну, как тебе такой сюжет? Но, ты шевели мозгой, ведь смысл и суть всей этой писанины именно в этом – заставить тебя думать. Так думай, шевели же мозгой. Нет, можно и в обратную сторону прибавить аргументов – ты, например, вооружен, владеешь техниками рукопашного боя, в тандеме с приятелем находишься таким-же, не из робких и т.п. И тогда, в их сторону еще внесем поправок – они, например уже одного такого-же, который заступиться хотел уложили уже рядышком, а то и не одного... И действие продолжается. Таки и ты тоже действуй. Так ты продолжай мыслить. Продолжил? Однако же есть и еще один вариант, и он очень распространенный, я думаю ты его выберешь, хотя и заартачишься поначалу. Ну, артачиться-то – это мы все здесь мастера те еще... Вариант простой, а ты его и не заметил еще почему-то. – Встать на их сторону(!). А, каково?! Слабо?! Не слабО!? Но, встанешь.... чувствую под ложечкой, что встанешь..., да вот и увидишь сам уже скоро.  Весы ж то у тебя... Но, погоди, погоди – все же дело в весах... а ты, конечно же ты не при чем, не при делах, как и обычно все... Все ведь хорошие такие... – ну, это обычное дело,  когда именно так.
Продолжим, сэр. Рассмотрим «кадр», что произошел чуть раньше. То есть на предыдущую страницу истории лишь кинем наш прямолинейный, правдивый и только честный взгляд. А здесь вона, ты погляди-ка что:  Злодей и гад полицейский подлейшим образом убивает тетку. Обычную такую, простую, ни в чем не повинную тетку. Он её, гад такой, тупо убивает. Но, ты уже умный, ты наученный первой страницей нашей истории, и не спешишь уже отклонять чашу весов. – И правильно, ведь мало ли чего я тут понавыдумывал, а ты-то этого еще не знаешь. Так знай – он, будучи в состоянии ярко и сильно выраженного опьянения, управляя автомобилем служебным, по личным правда делам, сбивает насмерть эту бедную тетушку. Наглушняк её валит. (случай совершенно реальный из мой жизни... правда в правдивом моем он завалил аж двоих. – Наехал гад, на большой скорости на их автомобиль, и тот аж «бочку»* сделал в воздухе – вот до чего сильно бабахнул в бочину... они были трезвыми (друзья мои), тот был бухим... В день мусоров произошел тот случай. За водкой мусор ездил в ресторан. – Ну, там все совершенно было всем ясно и очевидно... (официантам в ресторане, свидетелям и очевидцам, что все это видели). За исключением официальных представителей одной единственной версии, конечно (в которой виновными были друзья мои)... Ах, и еще ребята, чудом, но живы остались таки... Но чудом... и долго лечились, реанимировались, и покалечились, конечно... А мусоры нет – не так побились. Вот так получилось. Но, извини – это чутка я отвлекся). И вот тот, этот поганый мусор (так их называют обычно те, у которых есть что на чашу эту весов положить) валит женщину насмерть. И далее уходит от ответственности как во истории реальной. Как в случае с моими товарищами. (Сразу же отвлекусь еще разок, дабы ты не подумал, что так не бывает. – Еще как бывает. В Самарской области один упырь-прокурор, сынок одной крутой мамаши – одной из главных по их этому округу по этому-ж делу (возможно главный прокурор) аж несколько раз устраивал ДТП, будучи бухим, разумеется. И его даже лишить не могли прав на управление транспортным средством(!?) Как? – А вот уж и не знаю как, а только же не могли, и что еще хуже – не лишили. – Там надо было сперва снять с него чин прокурорский, толи неприкосновенность какую-то, толи иммунитет, а то и еще какое-то процессуальное деянье свершить... А пока та процедура длилась и срок подсудности истекал и его даже не наказали ни разу (за истечением срока давности)... – Таки же он, и они законы знают, чтут их... в части им нужной, как и обычно...  Словом, пока они там не могли (не так могли, могли но не хотели, хотели, но не на столько остро и т.п.... или свою еще версию придумай) он в течение только одного года совершил еще два или три ДТП. Последнее – с летальным исходом. – Таки добился, точней – добил. Еще точней – все добились, включая убиенного. И всяк, как и обычно – будучи пьяным... И это частично объясняет позицию чаши весов, когда такие обидные слова произносятся по отношению к доблестным и отважным всяческим там полицейским, не то мусорам). Но, в нашем случае, в нашей истории вымученной, основанной, правда на фактах реальных, тот злобный (или отважный) мусор убил женщину и от ответственности ушел, так же, по мусорскому, лихо. И давай еще в «усилителя» разок «тыкнем». Если не гад он, то – пусть он убил двух.... трех.... четырех (или сколько тебе надобно) женщин... мужчин, детей, старух, стариков... просто людей... Мало? Добавим – так он еще и улыбался мерзко при этом... Да, да – именно мерзко. А как же еще можно в таком случае улыбаться, если не мерзко? А как можно не улыбаться, когда тебя надобно было жизни лишать, или так же убить люто и злобно, но справедливо, а тебя не то что не убили, но и не наказали вообще... Вообще и нисколько. Наказание в виде лишения надбавки к премии, или постановки на вид, или выговор, выговор строгий – такую только улыбку и должно вызывать. И вот он улыбчивый весь такой и столь же доблестный стал продолжать свою не легкую во всех отношениях, и изнуряющую работу... по пресечению правонарушений во вверенной ему среде, иль сфере. И он улыбался так... и он  продолжал... и присекал.
И тут, только страничка так... раз, и перелистнулась.... И вечер, темно, остановка, безлюдное место... Он, чуть-чуть постаревший и уж не так и улыбчив, зато весь во медалях (заслуженный мусор на пенсии)... Такой пожилой и окладистый дедушка, и очень приличный, одетый культурно... И тут эти двое... подонков...  Таки однин из которых как раз сынок той самой мамаши, не дожившей до этой страницы рассказа. А другой, друг его по несчастью, и брат такого-ж несчастного, который ушел тоже досрочно из жизни, еще даже в рассказ не вошедши. Ну, так он пусть лишь заглянет сюда, - вот он, смотри, уже он глядит прямо сюда... Вот он.  А его этот мусор (который все тот же, улыбчивый) засадил ни за что, то есть не он засадил, но он помог его засадить... (тут отвлекаться не стану, но при желании могу множество и таковых историй жутких привести). Ему дали восемь за убийство. А он убить-то и не мог, то есть никак..., то есть вообще... И всем об этом тоже доподлинно известно, кто его знает, знал, мог знать. А мусорам было так нужно. И они так постарались, и он сел... Да только не вышел, не выдержал – был человек тонкий, чувствительный, творческий... Но что еще хуже – невинный был в этой части,  вот и не выдержал, умер. А тут эти... Один сын той мамаши, а другой брат того  парня невинного. Они как-то нашли друг дружку, они как-то с ним «спелись» заранее. И они, на остановке... Они долго пасли этого гада... То есть дедушку того, благополучного и благородного. (Отвлекусь еще раз только малость: однажды в Сибири убили мусора чинного и почетного, словом всего благородного, и при медалях... А убил черт один, который знал его по его деяниям реальным. Знал как он, будучи вертухаем, издевался изощренно и пытал Зеков, не по надобности и за ради дела, а просто так, - такой у него был характер, такой уж человек был он хороший... и про пытки и деяния эти конечно же никто ничего знать не мог из медали дающих, так он и оказался в почете, регалиях и во славе мусорской полной, с хорошей же пенсией... А тут этот, чертило... у которого может быть убил этот мусор всё, что только можно убить было. И он его порешил, сразу и наверняка... без мучений и пыток. Раз, - и наелся тот мусор... как только можно наесться... А сам-то чувак, который чертило, был реабилитирован позже, т.е. по поводу его первого попадания на зону, зря то есть и пытал тот его, а этот зря там сидел... Да только, видишь ли, видно не зря.).
Ну, так а как там с твоими весами? Они стали падонками или ими быть перестали? А благородный тот дедушка как он? Хорошо, что не умер, или пусть уже умрет поскорей? Или нет, не умрет пускай, но помучается? Или пусть долго мучается, или очень пусть долго?
- Тут, ты понимаешь ли, что интересно, - что каких-то маленьких несколько слов всего... и так все, до обратного враз поменяться может... И ведь меняется. И если ты еще тот третий из вариантов не выбрал, так и то не твоя в том заслуга, а в том лишь, что еще слов просто, видимо, таки не хватило... каких-то маленьких, нескольких слов-то, всего... И если не веришь, представь только, что в числе пострадавших могут ведь быть близкие тебе люди. Не просто хорошие, как и обычно, но именно – близкие... А можно и еще даже усилить, увеличить то есть тяжесть содеянного этими, нехорошими, и плохими. А хочешь и еще повернуть раз – пожалуйста, и среди мусоров тоже могут оказаться близкие тебе люди... И весы твои тогда это... того... станет трудно им... очень трудно.
И что здесь интересно – да все, пожалуй, здесь интересно. Интересно думать, и думать надобно. И думать много. Одно, однако, и всегда нам понятно – плохое – это плохо, а хорошее наоборот – хорошо. И нам хорошо и спокойно, когда нам все это дело понятно. Вот же и я говорю – ты весы, мы весы, они – тоже весы... – все здесь весы, и все взвешивают, и все совершенно точны, объективны и честны. Что характерно – Они – это еще как минимум не ясно, мы же всегда почти хороши и точны, объективны. Ну, уж мы то ж жеж знаем... Знаем же? – Знаем, и еще как знаем. Взвешиваем, а так на то они и весы, мы – весы, ты – весы, они – тоже весы.
И еще очень важное – ты обязательно должен принять одну из позиций, из вышеуказанных на первой странице, т.е. ты вступишься за дедушку и прекратишь безобразие, ты пройдешь мимо, ты усугубишь безобразия... Как видно из слов в описании всех безобразий – любой из вариантов примерно одинаково же безобразен. Разве, что первый вот, где вступишься, пожалуй чуть да менее гадок. То есть в этом случае, ты, будучи сильным, хорошим, можешь даже усугубить: а) страдания и без того пострадавших; б) сделать их невыносимыми, в случае если ты очень сильно умеешь заступиться и зол до любых несправедливостей (ты ведь за якобы слабого заступаешься), и следовательно – с) сделать заслуженное возмездие и наказание невозможным, что наверное и даже наверняка тоже плохо. И тут снова надо подумать. Так а ты возьми и снова подумай. Собственно все эти истории здесь как раз для того... Думай. И еще думай. И вообще ты чаще думай....
Или такая еще вот тоже история. Это к тебе снова, если ты был внимателен, и обратил драгоценность внимания своего к тем словам, что в случаях с Самарскими прокурорами, вот эти слова: «все добились»... такой результативности, и следовательно – результата. Как так? Как все, кто все? Как этот, которого этот убил такого добился? – Так просто же... Как и тот дедушка... Как и тот мусор, как и любой из мусоров, коими мы все в какой-то части являемся. Ведь прокурор, или мусор – это есть человек. И ничего нечеловеческого в нем нет, а все что есть – оно человеческое. Вот и ты тоже человек, как и я, и любой другой из нас, и в нем, в каждом из нас есть качества человеку присущие. Только одних из них больше, а других чуть поменьше. И всего-то делов. И этими как раз качествами мы и добиваемся всего чего мы добиваемся. Других-то и нет у нас качеств, и других так-же способов к добиванию нет так же.
Ну, вот, разве что еще поясню малость самую. Есть таки выход, раз уже вход у нас есть... Раз уж началась история, то и кончиться она должна таки когда ни будь... Но это чуть да попозже, и там же, чуть позже и выход увидишь. Надеюсь, увидишь его.
А пока, история честная, про себя, взвешивающего, какого ж еще. Я маленький, я октябренок, я – обычный ребенок. Семидесятые годы... и светят и греют. Примерно в этом возрасте я прохожу мимо одной остановки, а там... А там царя убивают. Ну, так я однажды узнал, что царя убили. Примерно так же как ты, несколько минут назад, узнал о несчастном и избиваемом двумя негодяями, дедушке. Только еще до этого я узнал (на чашу моих весов наложили... обильно при чем наложили, старательно и с огоньком), что был он злобнейшим эксплуататором. Был тираном, был гадом, воплощением зла и злодейства... И естественным же образом я прильнул всем своим маленьким тельцем к той, справедливой, направляющей и созидающей добро, линии партии, что сотворила сие возмездие. Справедливое... по её, естественно, собственным ощущениям. Что там убивали жестоко и гадко, и людей неповинных (включая детей и врача) я еще знать не мог, да и не говорили об этом. А если бы и говорили, то все равно бы сказали, что так именно и надобно... И это и есть справедливость во чистом виде. Но, оговорюсь еще раз – все это слова...  Слова... И всяк только слова.
И вот они и истязали, и вот убили... Убили еще очень многих. И к этим, очень многим, я имел такое же и отношение. Да, еще будучи маленьким, мало сознательным. Но с явно имеющимися чашами для взвешивания, для рассуждения,  и для суда. И чаша плохая перетянула. И я подумал, что правильно, мол... И я присоединился к правоте справедливо совершенного возмездия, т.е. не осудил эту такую позицию. К справедливости то есть прильнул, и как следствие – к наказующим за злодеяния. – Вот такой я был сознательный. А ты часом не был из таких? Или ты не заметил происходящего, когда проходил мимо этого? Или ты заступаться полез? Или какой ты выбрал из вариантов? Вариант «меня не касается», как и «меня там не было», как и «а я то причем?»  - это все конфигурации второго варианта (мимо прошедши, мол).
И еще раз отвлекусь (здесь уже последний раз): есть таки распространенное мнение, что очень гадких преступников мало убить. Их, мол, было бы справедливей отдать на растерзание родственников пострадавших... – такой, согласись, вполне обычный вариант (№3) – присоединиться к пинающим дедушку, т.е. к наказующим за нехорошее, злобное. И в этом случае «справедливом» нить, логическая в том числе, никогда не прервется. Месть породит новую месть и т.д. и т.п.
И тут самое время тебе уже догадаться самостоятельно или спросить: что же делать?
- А тык, же очень и еще проще – делать таки революцию.... а именно - перестать взвешивать... (не ту, конечно, которую всяк норовят наружу выпустить).  И всего-то... Рассуждать, то есть мыслить,  но только не взвешивать, и не осуждать. Наказывать, да, но без жестокости (без этого злобного и лютого жестокосердия внутри себя) и без лишения жизни. – Не суди и не будешь судим. И, не зарекайся ни от сумы и ни от тюрьмы – и для того и для другого основания завсегда есть, на то ты и есть – человек, не святой...   И кайся, т.е. вскрывай свои гадкие поступки (помыслы), осознавай их, и исправляй их... На то оно и есть это слово шикарнейшее «покаяние» (в нашей по крайней мере) религии. И на то она нам как раз и дана – эта религия.
И я по отношению к царю нашему давно уже каюсь, ибо гадок был тот детский поступок мой, мало тогда еще рассудительный. Не взирая на груз гирь и грузиков, ведь весы-то  те были мои... Вот за них, за весы эти стыдно и делается. А именно – приняв, что совершил в отношении царской семьи вариант из этой истории, а то и не один даже вариант, а целых все три из них... – стыжусь и каюсь... ибо виновен, и еще как виновен.
И еще же религия дает возможность соизмерить, т.е. правильно взять точку отсчета что ли, истинное выбрать для соизмерения, эталон как бы, с которым и можно и соизмерять все и сравнить.
Вот так где-то... Где-то вот так.
Так и ты, возможно теперь выберешь из вариантов возможных даже какой либо иной. Если, конечно, уже давно этот, который второй уж не выбрал, назвав его «а, ерунда какая-то» - и это.... это тоже оно, собственно.
И в свете сказанного, ясней и понятней становится отчего так живем... Так хорошо ли, иль плохо ли... А так и за что, собственно нам хорошо то и жить? За царя что ли? За миллионы репрессированных, но якобы так им мол и надобно?, но зато, мол, порядок в стране... Мы тут все взвешивать сильные мастаки, или мимо проходить мимо зла, или увеличивать зло это... А как, скажи, жить ты хотел, когда делаешь только такое вот... Или ты нет? – Ты только так, мимо шел и не заметил... А они... А это все, как и всякий раз, только они...
Ну, так а ты, что ли еще разок все это перечитай, и возможно еще что-то заметить сумеешь, а толи и снова мимо пройдешь.

* Бочка – фигура высшего пилотажа, разворот на полный оборот (360 градусов) вокруг оси направления движения.

08,12,18