In idem flumen bis

            Очередные выходные начались с утраты. Открыв глаза, я буквально почувствовал, как эфир утреннего сна просачивается и утекает сквозь сито реальности. То, увы, были не чудные образы – упущены оказались мысли. Мне же в качестве издевательской компенсации достались воспоминание об их ценности и неуютное ощущение затаенного беспокойства. Рефлекторная попытка сконцентрироваться была почти мгновенно пресечена внезапно очнувшейся логикой. Сознание в подобных случаях, - что было доказано множеством бесплодных усилий и впустую потраченных часов - не способно воспроизвести информацию, скрывающуюся в подсознании. И, поскольку перспектива зациклиться на поиске фантома меня не привлекла, я поспешил выкинуть из головы вредные думы и скорее начать новый день.
            Около полудня щелкнул триггер: из глубин разума всплыл "повязанный" с вечера "узелок на память". К обеду, вполне уверившись в том, что утраченные со сна размышления и "узелок" связаны, я не один десяток минут кряду безуспешно старался вспомнить, о чем боялся вчера не забыть. После обеда, измученный догадками, решил отвлечься и посмотреть фильм. В момент, когда мне пришла в голову эта идея, триггер сработал во второй раз, и отложенное на сегодня дело перестало быть тайной за семью печатями. Тут же прояснились и мои утренние переживания, чему, в итоге, я не особо-то и обрадовался. Беспокойство лишь сменилось разочарованием. Столь волновавший меня предмет, на поверку оказался простой банальностью.
            Вот, в сущности, что мне вспомнилось. Минувшим вечером мой друг, живущий на противолежащем краю страны, предложил к просмотру некое «кинцо». Он сумел в общих чертах расписать столько прелестей картины, при этом, не вдаваясь в подробности сюжета, что, вспомнив о нашем с ним разговоре уже в настоящее время, я немало подивился, каким это образом умудрился не ознакомиться с ней ещё вчера. Мне смутно припомнилось, что после того разговора произошло нечто удивительное - да настолько, что от неожиданности все прочее попросту вылетело у меня из головы; а теперь я напрочь позабыл и о причине этого самого удивления. Равно как и о названии фильма. В памяти мелькал постер и актер, исполняющий главную роль (поскольку его изображение было на постере).
            Решив прояснить ситуацию, я связался с другом.
- Не помню даже, как зашел о том разговор, - протянул я, - но ты порекомендовал мне кино с этим парнем в главной роли.
- Фильм из новых? - отозвался наушник.
- Забыл, что ли? Кажется, ты и ссылку кидал, - я судорожно просматривал вкладки мессенджеров, - но сейчас не могу найти.
- Да не было такого разговора, - прозвучал ответ, - мы с тобой несколько дней не созванивались.
- Как же, не было? - Я принялся перелистывать все последние переписки со всеми знакомыми и друзьями. Все тщетно.
- О чем фильм-то?
- Ну, не могло же это все причудиться?! - Воскликнул я и стал описывать то, что, как мне запомнилось, было изображено на постере. -...И все это на красном фоне, кажется. Или… По крайней мере, красного цвета было много. А сам фильм, вроде как, детектив... Но не помню даже приблизительно, что ты о нем рассказывал. Помню только, что говорил невероятно вдохновенно.
- Погоди, - отозвался он, - с этим актером – из недавних – есть, пожалуй, только один, который мог тебе посоветовать. – Закончив фразу, он поделился ссылкой. Перейдя по ней, я нашел искомое.
- Да, он самый, черт возьми! - Воскликнул я. – Теперь-то ты вспомнил, как рассказывал мне о нем? Может и не вчера, но говорил же? Хотя, признаться, я – хоть убей – не помню, что именно ты говорил, но точно помню: много и страстно.
- Ничего такого не было, – он снисходительно рассмеялся. – Но кино и впрямь неплохое. На самом деле неглупое. Цепляющее. Да и картинка классная: операторская работа на высоте. Прямо получаешь эстетическое удовольствие. – И потом он продолжил рассказывать. Он говорил и говорил. Долго, «много и страстно», но я уже его не слушал. Мое беспокойство вернулось. На сей раз я точно знал, чем оно было вызвано – одной вполне конкретной, хоть и кажущейся фантастической, догадкой. Через некоторое время нашему разговору суждено было прерваться: на другом конце континента мой друг собирался поздно поужинать. Мне же предстояло вывести на прогулку поочередно двух своих собак. Суета вокруг фильма и ее неожиданное разрешение настолько ошарашили меня, что о самом фильме я напрочь позабыл.
            Вернувшись с прогулки, я переоделся, включил усилитель и поставил «Strange Days» Дорсов. Мерное вращение черного – с темным золотом «яблока» – винилового диска и страстная партия электрооргана окончательно «вытравили» из моей головы мысли об этом абсурде.