Карательная медицина

О современной России часто говорят, что она очень похожа на сталинский СССР, но мягче, либеральнее. Однако на самом деле в некоторых отношениях Путин даже превзошёл Сталина.
 
В начале 2013 г меня привезли в БСМП Петрозаводска с очередным приступом спаечной болезни.
«Спайка» – медицинский термин, означающий утолщение стенок тонкого кишечника. В результате просвет становится меньше, и если там что-то застряло, возникает непроходимость. Это очень опасное состояние, способное привести к смерти всего лишь спустя пару суток.
У меня такие приступы были множество раз, но всякий раз я попадал в 1-ю хирургию (заведует ею Алонцева Наталья Николаевна). Наталья Николаевна – настоящий врач: для неё здоровье и благополучие пациентов на первом месте. И там меня всегда откачивали. Клали под капельницу, 5-6 дней голода. И никаких операций.
Хотя рентген неизменно показывал именно непроходимость.
В тот раз (это было во время празднования «старого нового года», ночью с 11 на 12 января) у меня было обычное для этих приступов состояние, однако я попал во 2-ю хирургию. Впервые.
Дежурным хирургом была Цуканова Рената Станиславовна. Это опытный и уважаемый в городе врач, было ей тогда уже за 50. А мне – ровно 50.
Никакой терапевтической помощи. Мне просто дали выпить барий, после чего сделали обезболивающий укол и ждали, когда барий пройдёт. Он не прошёл.
В 1-й хирургии это тоже делается, но сразу кладут под капельницу и капают несколько часов подряд спазмалитики.
Тут – просто ждали, что будет.
Разумеется, состояние ухудшилось. Мне пришлось согласиться на операцию, так как в противном случае я долго не прожил бы: началось бы омертвение кишечника.
Операция эта крайне тяжёлая. Восстановление у меня заняло полтора года.
Когда я восстановился, я спрашивал Ренату Станиславовну, почему мне не пытались помочь терапевтически. Кстати, при приступах спаечной болезни это рекомендуют все учебники: сначала сделать всё возможное – и только, если приступ снять не удалось, класть на операционный стол.
Никакого ответа она не дала.
У меня есть знакомая, которая раньше работала в БСМП (но она не хирург): это мама моего ученика. Она тоже опытный врач. Она объяснила мне эту странность.
Оказывается, БСМП получает деньги от страховых фондов в зависимости от количества операций (речь – именно о хирургии). Чем больше операций – тем больше денег. И тем выше зарплата.
Алонцева Н.Н. (главврач 1-й хирургии) это просто игнорировала. А вот главврач 2-й хирургии, по словам моей знакомой, прямо говорила всем своим сотрудникам: есть показания – кладите на операционный стол. Если хотите больше зарабатывать. И – опять же, по её словам, – просто избавлялась от тех, кто явно игнорировал это указание.
Рената Станиславовна, видимо, ценила возможность в своём возрасте оставаться практическим хирургом: она хороший хирург, любит свою работу. И не хотела конфликтовать с заведующей (хотя как раз зарплата её интересовала мало).
Ошибиться она не могла: она хороший профессионал. Тут же ситуация была элементарная, в которой допустить ошибку не мог бы и отпетый хвостист мединститута.
Она обрекла меня на эту жуткую пытку (послеоперационное состояние ужасное, и продолжается это долго) – просто из конформизма: чтобы выполнить указание начальницы.
Во всяком случае, предположительно именно таков был её мотив.
Хорошего врача, ещё раз напомню. Одного из лучших в городе.
 
На второй день после операции у меня начались сильные боли.
Это было ночью.
Пришёл дежурный врач: молодой рослый парень. Он сказал, что ничего страшного: сейчас мне сделают клизму – и всё пройдёт.
Несмотря на тяжёлое состояние, я возмутился. Я не очень смыслю в медицине вообще, по профессии я педагог и психолог, но в своём диагнозе разбираюсь хорошо. Операция эта у меня была уже третья (с интервалом в 25 лет после 2-й).
Я отказался от клизмы, которую молодой перспективный специалист, видимо, считал универсальным средством. И заявил, что требую перевести меня – причём, немедленно – в другую больницу.
Явилась, как она представилась, «главный врач по больнице», - как я потом узнал, её фамилия Спирькина или Спиркина. Она стала меня «осматривать»: то есть, как можно больнее давить мне на живот. Это было страшно больно. Помешать я не мог: не было сил. Это здоровая, молодая, сильная баба.
Она заявила, что у меня внутри разошлись швы: срочно нужна повторная операция. Но я психолог. Было очевидно, что это реакция на моё желание перевестись в другую больницу. Она просто или решила меня убить (повторной операции я не выдержал бы, даже при отсутствии явного намерения от меня избавиться навсегда), или довести до такого состояния, чтобы ни на какие протесты я был неспособен.
Она принесла лист бумаги и грубо требовала, чтобы я подписал согласие на операцию.
Однако она ничего не добилась.
На этом листе бумаги я написал, как мог, всё, что думаю о её поведении, после чего достал телефон и при ней позвонил в полицию.
Рано утром, до обхода, ко мне пришли главврач 2-й хирургии и мой лечащий врач-хирург (Толлер В.А.). Они меня осмотрели по-настоящему, сообщили, что всё идёт по плану, никакая повторная операция не требуется.
После выздоровления я обращался куда только мог – в связи с поведением мадам Спирькиной, однако получил отовсюду обычные отписки. Так что, она там трудится, видимо, по сей день.
 
Во время этой операции (в ночь с 12 на 13 января) меня заразили гепатитом С.
Лечить от него меня отказывались. Мой лечащий врач (2-й поликлиники) – Пожарская Наталья Николаевна. Она довольно своеобразный человек. Наталья Николаевна уже пожилая, но чрезвычайно походит на ребёнка, которому очень нравится играть в интересную игру (во врача). Ей явно доставляет большое удовольствие её роль.
Однако лечить меня она долгое время отказывалась, хотя гепатит С – смертельно опасное заболевание.
Но лечение т.н. «длинными интерферонами» – весьма дорогостоящее.
Отказался меня лечить и Воликовский Лев Яковлевич (зав гепатитным отделение республиканской инфекционной больницы).
Оба: пожилые и высококвалифицированные медики – мотивировали отказ в медицинской помощи тем, что моё состояние пока не такое уж плохое. Что видно по результатам исследований.
Опять же: есть медицинская логика – и есть другая. Медицинская логика, разумеется, проста: заболевание хроническое, пациент немолодой, организм ослаблен после тяжёлой операции – надо начинать лечить как можно скорее.
У российских т.н. «врачей» логика другая: угодить государству. Государство не требует, чтобы лечили. Государство требует экономить.
Но в 2018 г. у меня уже был диагностирован фиброз, изрядно повышен билирубин, сильно снижен иммунитет. Пожарская Н.Н. решила, что уже можно начинать меня лечить, раз меня уже довели до достаточно плохого состояния.
И направила меня в инфекционную больницу.
 
Воликовский Л.Я. уже там не работал. Он перешёл в Центр СПИД на должность рядового врача: видимо, с серьёзным понижением зарплаты.
Причин не знаю, но говорят об этом скоропостижном уходе, что этот человек занимался финансовыми махинациями, будучи зав отделением. Например, у него «лежали» сотни фиктивных пациентов (как и я, в том числе), которых он оформлял как стационарных больных, получал соответствующие выплаты от фондов – а на самом деле все эти люди приходили в отделение 1-2 раза в неделю и жили дома. Об этом где-то узнали – и Воликовский быстренько смылся во избежание неприятностей.
И заведующей стала Власова Юлия Олеговна, его бывший зам.
Воликовский Л.Я. – не врач по призванию. Не знаю, почему он выбрал эту профессию. Он по призванию делец, коммерсант. А ещё он, как всякий руководитель, сидевший не на своём стуле, любил послушных подчинённых. Власову он назначил своим замом, потому что это покорная тихая девица, послушно всё исполнявшая.
Но как врач она полный ноль.
Она, не учитывая моего состояния (возраст, ослабленный иммунитет, при росте 185 см вес был 65 кг), вкатила мне максимальную дозу альгерона + сопутствующей терапии (по 5 капсул рибавирина в день) – и мне после 3-4-го укола стало ужасно плохо.
Не в силах даже выйти в магазин, я позвонил ей и спросил, можно ли пропустить один укол. «Пожалуйста, пожалуйста!»
Потом курс продолжился. Но спустя ещё 2-3 укола мне позвонила медсестра, предложив  прийти в четверг (а уколы у меня были в пятницу) на анализ крови. «А зачем? – спросил я. – Я же завтра приду». «А, ну хорошо!» – был ответ.
Но назавтра мне отказались делать укол – по распоряжению Власовой Ю.О. Она решила поставить меня на место. Дескать, раз не приехали по моему распоряжению – то и лечить не буду.
Я официально отказался от неё как от лечащего врача. Продолжила меня вести Пожарская Н.Н., как оказалось, работающая ещё и в Центре СПИД, а не только в поликлинике.
Однако результата это – после всех пропусков – уже не дало.
Во время лечения состояние у меня было ужасное. Температура повышалась до 40 градусов. Я ничего не мог делать. Я живу один, с двумя собаками.
Это тоже была долгая и бессмысленная пытка.
Н.Н.Пожарская сказала, что теперь будет лечить меня другими, новыми, препаратами, но они поступят только в ноябре – и обещала позвонить мне в ноябре. Но, конечно, не позвонила.
 
Может быть, кто-то сочтёт, что это цепь случайностей или обычная халатность. Нет.
Просто государственная «медицина» в современной России переориентирована на выполнение иных – не вполне свойственных ей – задач. «Медицина» стала частью карательно-репрессивной системы.
Цель уже не в том, чтобы лечить. Либо «врачи» преследуют чисто эгоистические корыстные цели (как, по-видимому, зав 2-й хирургией БСМП и Воликовский Л.Я.), либо просто потому издеваются над больными, что так легче, – а они уверены, что ничего за это им не будет, потому что такова государственная политика.
Это достижение последних лет 15.
При советской власти всё-таки во главе государства были, пусть и преступники, но с какой-то идеологией. Они тоже боялись народа и стремились его всячески забить, но использовали для этого только собственно карательные органы.
Использовать медицину (всю, не только психиатрию) в карательно-репрессивных целях не додумался даже Сталин.
Сейчас же это произошло.
Потому что власти и её приближённым эта медицина не нужна. Они лечатся за границей.
Смысл же в существовании любых государственных структур они видят один: запугивать народ. Иначе зачем они нужны?
Государство – это ОПГ. И все, кто служит ему, - преступники. Неважно, как называются их должности.
Цель этой т.н. «медицины» уже не в том, чтобы помочь, вылечить, – а в том, чтобы поиздеваться, забить и запугать - или даже убить.
Интересно, что т.н. российские «врачи» в массе своей пошли на это очень охотно: так легче. Не нужно ни за что отвечать. Не нужно профессионально расти. «Лечить» (мучить) стало очень легко – и они довольны.
 
Зачем я всё это написал?
Изменить тут ничего нельзя, раз самому русскому народу, над которым изгаляется собственная власть, это нравится.
Но всё-таки тот, кто прочтёт, может сделать для себя определённые выводы.
А именно: «бесплатной медицины» в России больше нет – есть карательно-репрессивная структура, цель которой – поиздеваться над больными.
Лечиться же можно в частных клиниках, за границей – или самостоятельно (обращаться к друзьям, знакомым).
Если возможности такой нет, стоит подумать о завещании.