Почти по Тарантино. Жёлтые глаза

9 января сего года я, почти такой же помытый и побритый, как и сейчас, отдохнувший и посвежевший за новогодние каникулы (ни в один день из которых не заглянул на работу, что само по себе нонсенс), выходил таки на работу, для чего ехал на метро. Вальяжно занял позицию сбоку от двери, картинно облокотившись левым плечом и одной из нумерованных точек опоры на кусок левой стены и блестящий металлический поручень, расположенный в торце пассажирских сидений, соответственно.

<del>Вагон был одним из последних ездивших тогда по нашей линии представителей серии «ЕЖ», с дверями, открывающимися не наружу, а въезжающими прямо в стены, покрашенные изнутри в жёлтый цвет и освещённые в тот день как-то не то чтобы тускло, а, вернее сказать, недостаточно.</del> Жёлтый свет. Непривычно мало пассажиров. В середине ряда неожиданно узнаю знакомый профиль. Выпуклый лоб, выпуклые глаза, вздёрнутый нос, вопросительные чуть капризные губы, скошенный подбородок. Надо лбом вздымаются вперёд и дальше наверх упрямые каштановые волосы, как жёсткие проволочки, некоторые из которых кажутся мелко закрученными. И вся она держится, как на пружинках. То голову слегка наклонит на секунду-полторы. то повернёт. То опять смотрит словно перед собой. Интересно, был ли и я когда-то таким же? Это, кажется, называют «синдром повышенной нервной возбудимости». Интересно, а другие пассажиры сочли бы за честь ехать с такой спутницей? Или они думают, что у ней блохи? Ей сорок два, а кажется едва ли больше тридцати. Ни капли макияжа, кожа ровная, чуть смуглая, матовая.

Собственно, с ней я учился в одном классе почти 10 лет. С ней танцевал (как смог) на выпускном.

На «Арбатской» прошла к выходу, почти рядом со мной. Я окликнул её. Около секунды, и она меня узнала. «Арсеш, ты?», -- уставилась на меня удивлённо широко раскрытыми круглыми глазами, топорщащимися по всему периметру такими же шоколадными, как и волосы, ресницами, и тут же улыбнулась совсем без высокомерия, без вымученной «хронической усталости» без напускной деловитости.

Вышли оба на Арбатской. На перроне как смог изобразил из себя радость и чуток смущения: «Привет! Ты как?» -- «Да я-то ладно, а ты как?» -- «Ну давай, я буду рассказывать, будто я, как жена Аршавина, майор ФСБ. А ты как?» -- «Ну а я в метро очень редко езжу, это вообще удивительно, как мы с тобой встретились...  Меня тут на "Новогоднем огоньке" показывали, а в 2014 в "Vogue" мою фотографию напечатали...  Я английский детям сейчас преподаю, по разу в неделю. А у тебя, говорят, уже сколько детей?» -- «Да всё столько же, четыре. А  у тебя?» -- «Один сын, ему пять лет. Я теперь замужем. Метлина моя фамилия, от слова "метла"...».  Поднимаемся по эскалатору. «Ой, ты с бородой такой прикольный! Так и хочется дёрнуть, прям дед-Арсений! <смеётся>. А что вам, разрешают там бороду отращивать?» -- «Разрешают», -- говорю, -- «В свободное от службы время можем бороду отращивать!»
А эскалатор там короткий, всего 13 лампочек. «Слушай, может телефонами обменяемся?» -- «Давай! Мой: 916....5974» -- «А мой: 906....4502». Ей ехать налево, мне направо. Запрыгиваю в её поезд, проезжаем одну остановку, трещим всё так же, ни о чём. Она близнец по гороскопу. Выпрыгиваю на Кропоткинской, обещаем друг другу созвониться и обо всём обстоятельно поговорить.

Сажусь в поезд в обратном направлении. Сидячих мест с десяток, занимаю одно, в торце. Достаю мобильник, и сразу же приходит смс. «Только я тебе первая не буду звонить, сам позвони!» Отвечаю: «Сегодня не могу, шибко важные дела...». Сразу от неё приходит: «И если перезвонишь, я трубку взять не смогу. шибко занятая». Отвечаю: «Маришь, забыл тебе сразу рассказать... Сегодня девятое января, а у меня есть правило. Всех, кого я в этот день встречаю, посылаю к чорту. И ты не исключение.» После такого ни одна девушка не должна ответить. Хотя в желудке пара раз дёргается что-то наподобие проглоченного поперёк бумеранга, это вскоре заканчивается, и я начинаю аккуратно вытирать из телефона всю нашу нежданную и нелепую переписку. Сначала из «Входящих». Потом из адресной книги. Потом, немного подумав, что думать здесь не о чем, и из «Исходящих».

Действительно, зачем мне женщина.

Вертится как может: в тридцать семь родила первого ребёнка.
Преподаёт здесь английский накануне вторжения англоязычной армии.
Зачем она.