про грузди

       Совсем распоясались забугорные спецслужбы. Всех наших агентов пораскрывали, всех резидентов повыслали. Недели не проходит, как очередной доблестный "супергерой-разведчик" ... по версии британских учёных ...  появляется в засаленном свитерке, небритый, в телевизоре и сбивчиво читает с монитора ... где-когда-какие-с кем достопримечательности фотографировал. 

       Раньше такого не было. Если и ловили кого, то всегда имярек был тщательно выбрит, изящен, благоухал и разговаривал с лёгким акцентом. Я сам видел ... в кино. И его тихо-мирно тут же обменивали на ихнего лопуха-хлыща шпиона туманным утром на пустынном шоссе. А уж по телевизору показывали потом, через много лет. Заметно отретушированную фотографию с накладными усами и  бакенбардами. Когда диктор некролог зачитывал.

        Сейчас наших будущих секретных агентов враг вербует, видимо, ещё до выпуска из академии. Агенты  на радостях тут же покупают себе чёрные квадратные заграничные внедорожники и гоняют с бибиканьем по столице. Отмечают первую получку. Публично. Под телекамерами. Видимо знают, как устроена теперь жизнь и кто в ней хозяин. Не то, что те ... прежние. Скромные, серые, невзрачные. Про которых никогда и не подумаешь даже. Может и сейчас есть такие. Только мы о них не знаем. И не узнаем никогда ...

       - Камрад, подскажи, как покороче пройти на Потсдамер Плятц?

      - Пошли, мне в ту сторону!

      Мы топаем по Берлину с двумя веснушчатыми, долговязыми "Гансами" и беседуем о том, как меняется город. Хорошеет на глазах.

       Расстаёмся у входа в подземку на площади.

       - Спасибо, помог! Ты, наверное, местный? 

       - Нет, я из России!

       - Ничего себе! Шутишь?! - Неподдельное изумление у обоих в глазах. - Так хорошо город знаешь и выговор здешний! Как так?

       - В школе научили! 

       Мы нашу классную не слишком-то обожали. Жёсткая была женщина. Потом только поняли, что помимо  языка немецкого, ещё много чему научились. От сервировки стола и вязания галстуков, до правильного поведения в любом, произвольно подвернувшемся, обществе. И сами не заметили, как.

       Изредка мы встречались с однокашниками у неё дома. На вопросы про свою жизнь, она всегда рассказывала одно и то же. Родилась и жила в деревне. Попала в оккупацию. Угнали её на работы в Германию. Потом оказалась в женском концлагере во Франции. Там пытали. Однажды в лагерь пробрался человек из Сопротивления, нашёл, почему-то, именно её и сказал:"Тоня, лагерь будут ликвидировать. Возьми своих девчонок, завтра ночью мы вас выведем". Так она спаслась. До конца войны работала в Сопротивлении. Говорила, простой переводчицей. И всё. Ничего больше про войну не вспоминала. Никаких дополнительных нюансов. Зато всегда помнила мельчайшие подробности про всех своих выпускников за долгие годы. Житейские истории, у кого как зовут родителей, детей, потом уже и наших внуков. Поимённо. Ни разу никого не перепутала, ни разу ничего не забыла. На своём девяностолетии встала и устроила ровно на урок, чётким голосом, рассказ про наши школьные шалости и приключения. Что с кем было полвека назад. В деталях. Перемежая стихами Гейне, Шиллера и Рембо. На языках оригиналов. 

       Но так мы и не узнали, как ни старались, в какой-такой деревне освоила она два языка в совершенстве и с диалектами. А ещё тонкости этикета, официального протокола, всегда идеального гардероба и экстремальной психологии. Почему французы, рискуя жизнью, спасали именно её? Откуда знали имя? Что за девчонок она возглавляла в лагере? Так и ушла ... непреклонный солдат, с железными нервами, внимательным взглядом и плотно сжатыми губами ...

       - Дааа ... любопытно ... - Эдуард Васильевич аккуратно поворошил кочергой головешки в камине и вернулся к столу. 

       - Любопытно ... - повторил он задумчиво и разлил из запотевшей бутылки по стопкам в виде сапожка. - Давай ещё по чуть-чуть, под твои грузди!

       Если вы пока не попробовали белые солёные алтайские грузди, лучше и не пробуйте. Можете мгновенно и навсегда попасть в зависимость. И будет вам потом без груздя грусть. А вот с груздем радость. Человеческого общения за дружеским столом. К примеру, на местном корпункте ленинградской кинохроники. С заслуженным деятелем искусств, асом документального фильма, занимательных историй и слёзнопрозрачного самогона. С "Мастером", как называли его все в местном богемном кругу.

       - Уххх! Груздь, конечно, хорош у тебя, ничего не скажешь! Хоороош! Но только, всё равно, настоящим царским грибом считается рыжик! Там главное с солью не переборщить, чтобы вкус и аромат остался ... натуральный. Хвойный. И, как засолил, на третий день уже можно употреблять. Его у нас на востоке области хоть косой коси. В том же Пестово ... У меня там, кстати, случай был ... один в один, навроде твоего ... с учительницей. 

       Эдуард Васильевич достал из пачки "беломорину", продул, тщательно размял табак и, сплющив гильзу, закурил.

       - Поехали мы туда к дню Победы сюжет снимать. Нам в райкоме говорят: "Нет проблем! У нас тут места и люди весьма славные. Вот, скажем, полк Евгения Преображенского здесь базировался. Они уже летом сорок первого летали Берлин бомбить. Большой эвакогоспиталь был, швейное производство для фронта. Герой Советского Союза у нас живёт, полный кавалер ордена Славы, участник парада Победы. Фашистские знамёна к мавзолею кидал". Я говорю:"Стоп! Это то, что нам нужно! Поехали к нему!". Поехали. Ветеран, понятно, слегка удивился от такой делегации, но стол гостям накрыл ... картошечки своей, тех же рыжиков. Мы от себя тоже ... поставили бутылочку. Это же азбука ... по пятьдесят перед съёмкой ... чтобы напряжение у человека снять и начать разговаривать. Слово за слово ... разговорились. Снимаем потихоньку. Он китель надел с наградами. Я его про Славу и про Героя распросил, про парад. Выясняется ... Все эти награды у него после апреля сорок четвёртого получены. Когда он уже артиллеристом стал. А в армии он с сорокового. И где был почти четыре года, что делал ... молчок. Уже когда чаю попили, разморились немного, сказал мне ... без камеры, что хоть погоны у него и старшины, но вообще-то он капитан. Окончил, говорит, до войны разведшколу ... а больше ничего тебе сказать не могу. 

       "Мастер" сунул окурок в изящную, ручной работы, лакированную пепельницу из чаги и отвинтив пробку с, уже покрывшейся крупной росой, бутылки, вновь разлил по "сапожкам". 

       - Вооот! А теперь самое интересное! У него тоже прекрасный немецкий язык. Помнит всех своих бойцов поимённо, кто откуда родом, где воевал, какие награды, какие ранения. Карту боевых действий нарисовал ... хоть на уроке географии на стену вешай ... местность в деталях ... речки, горки, тропки. Населённые пункты. Даже которых нет теперь. И ещё ... Когда уже вернулись в корпункт, полез я в энциклопедию ... глянул, как выглядел тот самый "Пауль Зиберт" ... 

         - Который Николай Кузнецов? 

        - Ну да! Так знаешь ... вот, по-моему, это он и был в молодости!

       - Как он?! Кузнецов же погиб!

       - Погиб. А помнишь когда?

       - Ну, книжку я давненько читал ... "Это было под Ровно" ... вроде в сорок третьем ...

       - В марте сорок четвёртого! Причём сведения противоречивые, где и как именно. Чувствуешь, как всё рядом?! Март-апрель сорок четвёртого. Один исчез в никуда. Другой вдруг появился ниоткуда. Но главное другое. Не поверишь мне ... у того героя в Пестово ... тоже фамилия Кузнецов. А звали ... держись покрепче ... Николай Иванович ...

       В детстве была у нас такая игра - одна команда прячется, другая её ищет. И те, кто прятались, должны были стрелки мелом рисовать, в какую сторону побежали. Всё по-честному было. Всегда стрелку в правильном направлении рисовали. Только тут же делали круг, к стрелке той возвращались и рядом вторую стрелку ... и тоже по-честному ... но в другом направлении. А уж три стрелки рядом ... 

       Вот в принципе, и всё, что нужно знать, кому интересно, про современные технологии, большие данные и ловлю шпионов. Потому что, грузди и рыжики, хоть и грибы, но совершенно разные.