Чертовски хороша-24 Проклятье

Не помня себя от возбуждения, я цепляюсь за руку Тима и почти сажусь к нему на колени. Он опускает меня на пол, лезет рукой под шкуру и снимает трусы.
-Стой! – кричит Флора.
 Я оборачиваюсь на ее голос и понимаю, что кричит она это не мне – на нас идет Дэв с бешеными глазами. Я тут же прихожу в себя и отстраняюсь от проводящего Шабаш чёрта, на ъоду возвращая на место трусы. На пути у Дэва вырастает Ренат. Дэв пытается оттолкнуть его, но Амур тоже вскакивает с пола со словами:
-Спокойно, приятель. Вернись на свое место.
 Некоторое время Дэв молча борется с ними, но черти не дают ему прорваться к проводящему Шабаш.
-Немедленно прекрати, - рявкает Анфиса.
 Поняв, что сила не на его стороне, Дэв с ненавистью смотрит на Тима и злобно произносит что-то на том же языке, на котором заключали договор. Ведьмы ахают, а Тим падает на пол как подкошенный, крича от боли. Я, Флора и сидящая на гробе здухачка испуганно наблюдаем за происходящим. Мы ничего не понимаем, чего не скажешь о Нечистых. Они выглядят шокированными  и возмущенными.
-Ты сошел с ума? – возмущается Амур, - что ты наделал?
Дэв, видимо, понимает, что сделал что-то неправильное. Он больше не сопротивляется, и Ренат легко оттесняет его к стене. В это время Анфиса дрожащими руками высыпает в череп порошки из пакетиков, что-то шепча. Аля подбегает к гробу и почти стаскивает Тасю со словами:
-Слезай скорее!
 Вместе с Ингой она достает из гроба другие ингредиенты и помогает главной ведьме готовить зелье. Я с ужасом перевожу взгляд с корчившегося на полу Тима на хватающегося за голову Дэва, которому что-то строго выговаривают черти. Жаль, что я не слышу, о чем они говорят. Надо будет спросить Флору, она стоит совсем рядом. Надеюсь, от этой сцены будет польза, и моя подруга откажется подписывать контракт. От этих мыслей меня отвлекают усилившиеся крики Тима. Я  перевожу взгляд на него и вижу, как на левой ноге проводящего Шабаш чёрта на глазах одна за другой появляются кровоточащие язвы. Флора сдавленно вскрикивает, парочка чертей отворачивается, а на лице Дэва появляется раскаяние. Не понимаю, он что, не знал, что делает? И как ему вообще в голову пришло причинить кому-то такую боль? Да плевать, что делал этот чёрт, никто не заслуживает такого! Наконец зелье Анфисы готово, и она подскакивает к Тиму. Другие ведьмы, наоборот, отходят в сторону.
-Быстрее, прошу тебя, - кричит Тим.
 Секунду поколебавшись, главная ведьма макает пальцы в зелье и смазывает им язвы на ноге чёрта. Он сразу перестает кричать и дальше лежит смирно. Радуясь, что все хорошо закончилось, я вдруг замечаю, что Анфиса кусает губы. В удивлении оглядываю других участников Шабаша – черти, включая Дэва, отворачиваются и стараются не смотреть, но если замечают прикосновение пальцев главной ведьмы к язвам, их словно передергивает. Другие ведьмы, наоборот, смотрят во все глаза, правда, приближаться не решаются. Интересно, почему, могли бы и помочь, Тиму же больно. От прикосновений Анфисы язвы перестают кровоточить и болеть, теперь они выглядят как незажившие рубцы. Закончив, главная ведьма быстро прячет пальцы в остатки зелья и договаривает заклинание. Все постепенно успокаиваются, но тут…
-О нет, - стонет Тим, - опять!
 Он откидывает волчью шкуру, и мы видим, что язвы начинают появляться на второй ноге. Анфиса скрипит зубами, но тут же обрабатывает вторую ногу пострадавшего.
 Я боюсь, что язвы так и будут появляться на теле чёрта, но, к счастью, дальше второй ноги дело не идет. Все вздыхают с облегчением, особенно Дэв. Судя по его виноватому лицу, он очень жалеет о том, натворил. Анфиса смазывает свои пальцы зельем и говорит здухачке:
-Нам придется перенести посвящение. Постараемся назначить на ближайшие дни.
Тася кивает, но возражает Тим:
-Нет! Ни за что! Я сам должен закончить!
 -Ты не сможешь.
-Смогу.
-Может быть, - не спорит дальше главная ведьма и показывает пальцы, - я не смогу.
 Мы с Флорой ахаем – на ее пальцах такие же рубцы, как и на ногах Тима.
-Ничего, в следующий раз закончим, - быстро говорит Тася.
-Ни в коем случае, - возражает проводящий Шабаш чёрт и решительно встает, поправляя окровавленную волчью шкуру, - мы закончим. Анфиса, прошу тебя, потерпи, осталось немного.
 Все вопросительно смотрят на главную ведьму, и она соглашается. Черти приводят в порядок свечи и факелы, ведьмы раскладывают книги и кости. Здухачка возвращается на гроб, участники Шабаша занимают свои места. Тим кладет руку на красную книгу и произносит несколько слов. Это же повторяет Тася. Я с нетерпением жду завершения обряда. Меня разрывает страх за Дэва и стыд – ведь это из-за меня Дэв проклял Тима. Что же теперь с ним будет?
 Анфиса была права, мне не стоило приходить сюда. Пользы от меня никакой, а вот вреда хоть отбавляй. Надо будет поговорить с Анфисой, что именно может грозить Дэву, и могу ли я это как-то исправить. Почему так получилось, почему меня так тянет к этим чертям? Я ведь уже поняла, что делаю не то, но как будто разум отшибло, когда Тим взял меня за руку.
 В это время участники события  полукругом встают вокруг гроба. Тим отчитывает над здухачкой еще несколько заклинаний, а главная ведьма дает что-то выпить из маленького копытца. Я оглядываюсь – вроде все успокоились, даже Дэв смотрит на происходящее почти безучастно. Вот и хорошо, что Шабаш продолжается, а то мне страшно представить, что было бы, если бы Дэв прервал посвящение здухачки в Нечистые. Окаянному бы это точно не понравилось. Скорее бы закончился весь Шабаш, я уже устала от такого нервного мероприятия. Разве все не должно заканчиваться самой оргией? Мне казалось, это финальная часть. Но приходиться еще ждать, пока Тим раздает указания ведьмам, а Анфиса выдает им порошки. После этого проводящий Шабаш смотри на Флору и спрашивает:
-Кто-то из присутствующих хочет заключить контракт?
 От его слов моя подруга вздрагивает, а Дэв, затаив дыхание, с мольбой смотрит на нее. Я тут же забываю об усталости.  Как я могла забыть, что ее спросят об этом второй раз? А если она сейчас согласится? По лицу Флоры можно предположить, что она сомневается. Заметив это, Анфиса говорит:
-В связи с изменением ситуации, я должна предупредить, что если ты согласишься подписать контракт, Дэв перестанет быть Нечистым и не понесет серьезного наказания за сегодняшний инцидент.
От этих слов Тим недовольно морщится. Моя подруга растерянно смотрит то на Дэва, то на главную ведьму. Меня опять захлестывает страх за Дэва – я не ошиблась,  ему грозит серьезное наказание! От Окаянного можно ожидать чего угодно, он убил ведьму при мне! Он чуть не убил Анфису! И если Дэва накажут – в этом будет и моя вина! И я ничего не могу сделать! Ах, если бы Флора согласилась! Нет, о чем я думаю, я не должна этого хотеть. Это было бы ужасно. Но я так боюсь Окаянного, что мне кажется, что я готова видеть Дэва опять Нечистым, пусть лучше Флора родит ему ребенка! Я не хочу, чтобы мой чёрт пострадал из-за меня, я всегда этого боялась! Внезапно я вспоминаю Розалинду – бедная, как она перенесет это? Она знала, что я причиню Дэву только несчастья, она никогда меня не простит. Лучше бы он послушал маму и давно бросил меня. Его ошибка только в том, что он сделал это слишком поздно. В затянувшейся паузе Флора делает шаг вперед. Я на секунду замираю. Да, я очень хочу, чтобы она спасла Дэва, но я не готова на это смотреть. Пусть все произойдет без меня.
 Делаю шаг к выходу, но вижу, как Флора скидывает с себя шкуру и выходит из пещеры. Дэв пытается удержать ее за руку, но моя подруга вырывается и уходит. Дэв бросается за ней, но поздно – Флора покидает Шабаш. От внезапной слабости я хватаюсь за стену. Она не согласилась! Чувствую облегчение и страх одновременно, для меня и Флоры в этом решении одни плюсы, но что будет с моим бывшим чёртом? Обязательно поговорю об этом с Анфисой. Я с жалостью смотрю, как мой бывший чёрт срывает с себя шкуру и бросает на землю. Как Отверженный, он сам покинуть Шабаш теперь не может, поэтому вынужден ждать окончания. Я оглядываюсь, пытаясь понять, когда Шабаш закончится и замечаю, что Анфиса и Тим вовсе не расстроены отказом Флоры. Выждав паузу, Тим объявляет Тасю Нечистой, а малый Шабаш - оконченным.
  Ренат и Амур начинают тушить и убирать свечи и факелы. Тим, потирая ногу, что-то записывает в книжечку, а Аля собирает кости. Инга уводит Тасю. Я смотрю, как Анфиса опять смазывает пальцы и спрашиваю:
-Очень больно?
-Да уж, мало приятного, - морщась, отвечает она.
-Прости, мне не следовало приходить сюда.
-А я предупреждала. Но это моя вина – не нужно было брать тебя сюда.
-В проклятии виноват тот, кто его наложил, - подает голос Аля.
-Дэву тоже нечего было здесь делать, - отвечает главная ведьма, - договор подписывать все равно пришлось бы без него, если бы Флора согласилась. Твоя подруга хотела принять решение, вот она и должна была приходить, одна. Трое посторонних на малом Шабаше – ничего хорошего и ожидать не следовало.
-Одна она бы побоялась приходить, - говорю я.
-Ну и не пришла бы, невелика потеря! Все равно она на сделку не согласилась. Хотя, может, передумает еще.
 Меня бросает в жар. Флора еще может передумать и заключить этот чёртов договор на ребенка! И ведь может! Сейчас она напугана, но придет домой, успокоится, подумает и… Я должна увидеть ее, нужно скорее пойти домой! Поворачиваюсь к выходу, где сидит Дэв, грустно смотря перед собой. Кажется, он потерял надежду. А ведь теперь все еще хуже. Флора могла бы ему помочь, наверное, он сейчас, как и я, хочет скорее уйти отсюда и поговорить с моей подругой.  Он понятно к чему хочет ее склонить, а я? Я так мечтала отговорить Флору от этого шага, а теперь? Сама не знаю, чего я хочу. Хочу Дэва, живого и невредимого, но не могу требовать от подруги принести ее будущего ребенка в жертву Нечистым. Хотя сам Дэв не считает это жертвой. Для него это естественный ход событий: его отец – чёрт, он сам тоже, а потом и ребенок Дэва. Но кто-то должен разорвать этот порочный круг? Неужели нормально поколениями служить Окаянному? Хотя я уже пыталась вытащить Дэва из мира Нечистых, и ни к чему хорошему это не привело. И сегодня – я хотела присутствовать на Шабаше, чтобы повлиять на решение Флоры, но в итоге запутала ситуацию еще больше. У Дэва будут из-за меня неприятности, а возможно, ему грозит опасность. Наверное, мне лучше больше не вмешиваться, от меня одни проблемы.
 В это время участники Шабаша навели порядок, и Анфиса говорит Тиму:
-Давай ложись, будем заканчивать.
-Что, прямо сейчас?
-А что тянуть? К утру снимем. Аля, помогай.
-А кто отведет посторонних? – спрашивает ведьма у Анфисы.
Небольшая пауза, после которой Тим заявляет:
-Как все понимают, я Отверженного не поведу!
-Тебе и приводить его самому было незачем, - отвечает Ренат, - он уже бешенный был, когда вы вошли. Что ты ему наговорил?
-Что надо, то и наговорил! – огрызается Тим.
-Ага, - соглашается Амур, - а потом что надо сделал. И что надо получил.
-Он еще пожалеет, - злобно шипит проводящий Шабаш чёрт, убирая книгу в гроб.
-Нечего было к нему лезть! – отвечает Ренат, - сами отведем.
-То есть это я виноват? – возмущается Тим.
-Нет, домовой, - фыркает Ренат.
-Хватит, - повышает голос  главная ведьма, - пусть Окаянный сам решает, кто прав, а кто виноват, сейчас нужно заняться Тимом. Аля мне нужна, значит, посторонних отведут Ренат с Амуром.
-Мы вдвоем поведем их вместе? – уточняет Амур.
-Пойдешь с Дэвом? – спрашивает меня Анфиса.
-Он со мной не пойдет, - отвечаю я.
-Правда? – удивляется Тим, - а мне так не показалось.
Я никак не реагирую его слова. Правильно сказал Ренат, это Тим весь Шабаш провоцировал Дэва, потому мой бывший чёрт и не сдержался. А по своей воле он со мной не пойдет. Как ни грустно это осознавать, он меня так и не простил. Даже старался не смотреть на меня весь Шабаш.
-Ладно, Амур поведет Амель, а Ренат Дэва, - приказывает главная ведьма.
-Справишься с ним один? – с тревогой спрашивает Амур.
-Да что он теперь сделает, - отмахивается его друг, - он сам уже сто раз пожалел. Но лучше бы позволили ему набить Тиму морду.
-Ага, проводящему Шабаш чёрту. Думай, что говоришь!
-А проклятье лучше что ли? – спрашивает Ренат, уже выходя из пещеры.
 Мне обидно за Дэва. Почему они так  к нему относятся? Как будто он какой-то опасный преступник-рецидивист. Да, проклятье было ужасно, но ведь Анфиса сказала, что к утру они всё исправят. Значит, не так все страшно? Но она же сказала, что Окаянный будет решать, а он-то ничего хорошего решить не может.
-А проклятье – это серьезно? – спрашиваю я у Анфисы.
-Да, очень.
-И у Дэва теперь будут неприятности.
-Да, и надеюсь, что большие.
-А я могу ему чем-то помочь?
Анфиса отставляет зелье и отвечает:
-Да чем ты ему поможешь! Хотя… раз твоя подруга отказалась ему родить, ну роди ты с заключением договора! Тогда твоего Дэва простят.
 Я теряю дар речи. Ничего себе предложение! Да я в жизни на это не соглашусь! Еще чего не хватало! Обойдутся Нечистые без меня и моих детей!
 В это время Ренат с Дэвом исчезают, и мы с Амуром выходим из пещеры, в которой ведьмы склоняются над Тимом. Я сразу пристаю к сопровождающему меня чёрту с расспросами:
-Что это было? Что сделал Дэв?
-Ты же слышала – наложил проклятье.
-Он не имел права этого делать?
-Конечно, нет. Он вообще не должен применять проклятья против своих, а уж Отверженный вообще на такие вещи не имеет права!
 -Почему же его не лишили возможности проклинать, когда он стал Отверженным?
-А должны были?
-Нет, не должны! – возмущаюсь я, - вы очень выборочно чего-то лишаете! Очень у вас наказания странные, Окаянный умеет извлечь для себя выгоду даже этого!
-Не понимаю…
-У вас Отверженные как бы всего лишены, но при этом Дэв умудрился и ребенка моей подруге заделать, причем  в образе ее парня, и проклятье наложить! Что же его всех нечистых способностей-то не лишили?
Чёрт удивленно смотри на меня и отвечает:
-Никогда мне не понять женскую логику. Как ты все намешала? Возможность иметь детей не имеет отношения к миру Нечистых, она была у Дэва и до того, как он стал чёртом. Просто это контролируется, чтобы дети чёрта могли стать Нечистыми. Когда твой Дэв стал Отверженным, контроль сняли, так как ребенок отступника никому не нужен. Потому твоя подруга и забеременела от него. И это точно произошло не в образе ее парня, так как в чужом теле ребенка сделать невозможно, для этого Дэву нужно было принять облик чёрта или человека. Всех «Нечистых», как ты говоришь, способностей лишить его нельзя, у нас есть базовые способности, которых не лишают ни при каких обстоятельствах. Мало ли кто какой проступок совершил, по глупости или еще как, нельзя же лишить всего. Смысл идти на службу, если можешь все потерять? Это как бы несгораемый бонус, то, что нельзя отнять.
-Я думала, ваш Окаянный может отнять все.
-У тебя интересные представления о нашем мире. А вообще, если ты решила сделать кого-то Нечистым, следовали заранее узнать, какие способности у него останутся, а какие нет. А теперь полетели, снимай шкуру и залезай на меня.
 Я скидываю шкуру, не зная, что ответить Амуру. С одной стороны, он прав, я должна была лучше подготовиться. С другой – я столько раз пыталась все предусмотреть, но против нечисти это не работает. Пока мы летим, Амур продолжает объяснять:
-Особенно плохо, что Дэв использовал проклятье против проводящего Шабаш. Против того, кто замещает Окаянного.
 Я не понимаю, чем это плохо. Такой же чёрт, как и остальные, не сам Окаянный же. Хотя я давно знаю, что нечисть  найдет чем себя оправдать, и если Дэва захотят наказать, причины для этого обязательно найдутся.
                *                *                *
  Оказавшись дома, я сразу ложусь в постель. До утра еще несколько часов, и я пытаюсь уснуть, но в голову лезут мысли о Дэве и Флоре. Наверное, он сейчас уже у нее и пытается уговорить заключить контракт. Наверное, и я зря пошла домой, а не к Флоре. Надо было сразу взять такси и поехать к ней. Только что я хочу ее уговорить сделать? Заключать сделку или нет? Если бы я точно знала, какое именно наказание грозит Дэву! Если Окаянный хочет его убить или покалечить, конечно, я бы умоляла Флору согласиться. Но что если Нечистые преувеличивают опасность? Например, чтобы склонить мою подругу к подписанию договора? Что бы там Анфиса ни говорила, я по рассказам Дэва помню, как для них важны такие контракты! Может, Окаянный специально все подстроил с этим проклятьем, чтобы Флора согласилась, иначе почему я раньше ничего об этом не слышала? Это для Дэва и Анфисы их Окаянный – обожаемый кумир, а я знаю, что он – кровожадный тиран, который не жалеет своих подданных. Он убил при мне ведьму, он не помешал мне сделать Дэва Нечистым, он приказывал ведьмам и чертям делать людям кучу гадостей! Он даже послал мне искушение, когда мой первый контракт с Дэвом был уже подписан. На что же Окаянный может пойти, чтобы подтолкнуть Флору к контракту, который еще не заключен и так ему нужен? Теперь я боюсь за мою подругу, вдруг она откажется, и Окаянный ей за это отомстит? Но если она согласится, у Окаянного будет власть над ее ребенком? Какая-то безвыходная ситуация, не нужно было изначально связываться с нечистью. Но ведь Флора с ними не связывалась. Это я ее туда втянула. Или все-таки не я, а Дэв? Мне никогда бы в голову не пришло, что он может так низко мне отомстить. Как я могла предположить такие последствия даже не для себя, а для подруги, которая Дэва один раз в жизни видела. Моей прямой вины здесь нет. Но и без меня этих неприятностей у Флоры не было бы. Как и у Дэва. Если бы я его тогда не вызвала, он сейчас был бы обычным Нечистым и жил бы как раньше. А теперь он и Отверженный, и за проклятье может быть наказан. Если оно было не подстроенным Окаянным. Хотя с его подлостью он может наказать и за то, что сам подстроил. А уж если для Окаянного проклятье – это неприятная неожиданность, то он тем более придет в ярость. Мне становится страшно уже за Дэва, мы с Флорой хотя бы люди, а Дэв сам отдал себя во власть Окаянного, и теперь неизвестно, чем все закончится. Жаль, что у меня не получилось поговорить с Анфисой. Она должна знать, какое наказание полагается чертям в таком случае. Да и с Окаянным, по ее словам, у нее сейчас наладились отношения. Так что даже если Анфиса ничего не знает, то могла бы спросить у него. Только мы договорились, что она отдала мне свой якобы «долг», и теперь ведьме нет смысла приходить ко мне и тем более что-то для меня узнавать. Наверняка откажется, чтобы не беспокоить своего драгоценного Окаянного. Но я все-таки попробую завтра после работы ее позвать. Вдруг она знает хоть что-нибудь? Неизвестность хуже всего, а кроме Анфисы мне спросить некого. Дэв, к сожалению, ко мне больше не приходит. Да и даже если бы приходил, наверняка постарался все приукрасить, даже если бы Окаянный поступил с ним жестоко. Откуда у Нечистых эта рабская покорность? Как можно так слепо кому-то поклоняться, да еще такому чудовищу? Чем он их притягивает? Никогда мне этого не понять! Впрочем, это и к лучшему, не хватало самой стать такой же. Лишь бы Флору туда не затянуло, хорошо, что она ни разу не видела Окаянного. Хотя Дэв  наверняка ей в уши напел, какой его кумир прекрасный и справедливый. Если сейчас Флора откажется, вот мы посмотрим, будет ли Дэв считать его справедливым  после наказания. Интересно, может ли что-то поколебать щенячью преданность Дэва? Что должен сделать Окаянный, чтобы мой бывший чёрт в нем разочаровался? Или он так и будет оправдывать все его зверства и даже по возможности помогать? Анфиса говорила, что многие потом разочаровываются, только деваться уже некуда. Интересно, почему они не предупреждают молодых, которые только собираются повесить себе на шею это ярмо? Куда они смотрят? Неужели так боятся Окаянного? Конечно, он очень опасен, но неужели они не хотят предостеречь кого-нибудь, спасти? Хотя своя рубашка ближе к телу, я такая же трусиха, со стыдом вспоминаю, как я бесилась на Шабаше во время отчета ведьм, но не решилась даже слова сказать против. Всем своя шкура дороже. Но почему же родители не предупреждают своих детей? Разве жизнь детей не дороже своей? Разве не хочется уберечь своего ребенка любой ценой? Хотя кто знает, может, это в договорах как-то прописывают, Нечистые же свою выгоду никогда не упустят. Наверняка любой родитель спасал бы своего ребенка, если бы была малейшая возможность. Видимо, как подписывают такой договор, так и попадают со своими детьми в безвыходную ситуацию. А потом уже ничего не исправить. Наверняка у любых Нечистых родителей было время понять что к чему до двадцати одного года своих детей. Но поздно уже. Значит, главное – не соглашаться на такой договор. Мне-то не грозит, а что решит Флора…  Думая о ней и Дэве я наконец засыпаю, хотя спать остается совсем немного.