6. Педагогические аспекты творения. Продолжение

Развитие и становление внутренней природной «религиозности» - то время и тот процесс, в котором складываются мышление как миф, выражаемый в языке и культе.
В этом мифотворчестве божественный творец-педагог своим «образом» сходит на землю и низводится на неё стремлением божественного избранного ученика к постижению образа своего божественного учителя! И, это самое схождение - низведение божества и формирует «религиозность» как богочеловеческое общение. В нём  формируется нравственно-педагогический канон общения одного человека с другим человеком, который и становится иконой общения, началом общения, побудительной причиной и движущей силой общения: - «Негоже быть человеку одному! Создадим помощника, достойного его…»
В этом нам и видится причина появления социума и перехода от божественной педагогики к педагогике человеческой.
Наверное, это самые драгоценные подробности и элементы, сохранившиеся в языке и мифе, в которых, при их обнаружении, можно бы было искать отражения этого процесса – становления мышления и языка, языка и мышления! Искать основу и предпосылки появления первоначального мифа…
Можно предполагать, что, прежде всего, мифотворчество нуждается в приуготовлении для устроения общения человека и Бога подходящего символического места!
Какой символ подходит для этой цели лучше всего?
Выскажем такое странное и неочевидное, на первый взгляд, предположение, что геомифология этого места играет здесь роль не менее важную, чем геополитика, экономическая география, история религии и культуры в современном мышлении.
Каков тот мифологический символ колыбели, в которой рождались мышление и язык?
Пещера ли это в горе или долина среди гор. А может целая страна среди рек и на морском побережье…
От богатства геомифологического ландшафта зависит богатство впечатлений человека. И не только о мире, но и о его собеседнике! – То есть широта, и богатство мифогеографии, отражает представление человека о могуществе божества, его собеседника…
Не наталкивает ли нас это соображение на то, что мифогеографией истинного божественного собеседника должен являться расширяющийся мир, который и становится символом райской колыбели мышления человека, его языка и его мифотворчества, пусть и не сразу, а в некоторой перспективе?

***

В начальном мифе тесно переплетены и соединены два мифа: космогонический миф и миф о происхождении человека. И это совсем не случайно, поскольку сам процесс мифотворчества, как процесс становления мышления, требует слияния человека с миром и растворения мира в человеке. Это сорастворение человека и мира друг в друге и есть движущая сила внутренней природной «религиозности» человека как мира, являющаяся результатом божественной педагогики, избирающей и выводящей своего человеческого ученика из его прежнего животного окружения.
Одним из основных «следов» этого процесса в мифе о человеке является сюжет выкармливания первого человека каким-либо животным… 
Это один из обязательных элементов первоначального мифа!
При последующей эволюции мифа о происхождении человека, в зависимости от той природной и исторической среды, в которой обитает то или иное сообщество людей, конкретика этого сюжета изменяется. Этим животным может быть овца, корова или коза, если мы имеем дело с племенами земледельцев и скотоводов. Им могла быть медведица, дикая свинья, волчица, олениха или лань, если это лесовики и охотники. В мифах воинственных европейских племён, как и в мифологии племён африканских, азиатских и американских, встречаются и другие животные, родоначальники или приёмные родители человека.
Кормящим животным, в экзотических вариантах этого сюжета, могла стать рыба, змея или птица. Они, или приносили пищу, или указывали человеку на что-то съедобное.
В дальнейшей эволюции этого мифа, подобная подробность сюжета принимает значение уже не только генезисного репера, но и нравственного экстремума…

***

Человек соростворялся не только с животным миром, но и с миром растительной и неживой природы.
В мифах человеческих сообществ, живущих в особых условиях лесных дебрей или обширных горных территорий, подобную кормящим животным роль играли деревья и камни.
К примеру, камень-наковальня у нартов, на котором выковал первого человека Небесный Кузнец. Или семитские племена Аравии, чтящие подобный камень, упавший с неба. В последующем усвоении библейского мифа, они осколок этого камня сделают главной святыней Аль-Каабы, и утвердят предание о том, что он был подарен Адаму самим Аллахом, и в глубине этого камня праведники могут разглядеть картину рая.

***

Мышление – это общение с Богом, воспринимаемое как общение с самим собой! Для её осуществления необходим язык как система звуков. – Речь и мысль невозможно отделить друг от друга! – Биопсихическая основа языка есть дело божественной педагогики. Но, окончательное превращение биопсихической сигнальной системы в язык, невозможно без животных начал социопсихологии.
Из этого утверждения, мы делаем следующий вывод:
Божественную педагогику и человеческую педагогику невозможно отделить друг от друга!
Можно вести речь только о единой богочеловеческой педагогике, привлекая своё внимание к божественным или человеческим её аспектам, но не отрывай их друг от друга.
Мы можем утверждать, что Бог сам учит человека «молчать» и «слышать»! А человек сам учит себя «говорить» и «рисовать»!
«Звук» и «цвет» оказывается интереснейшим связующим звеном. Звеном между «мыслью» как «отражением» внешнего образа и самим реальным «образом».
В нашем нынешнем состоянии мы воспринимаем эту связь через «слово» и «картину»!
Но тогда когда у человека ещё не было, ни «слова», ни «картины». Как же появлялись «звуки» и «цвета»? 
Скорее всего, «звуки» и «цвета» уже были у «дочеловека» как у животного существа! Бог не изобретает для человека готовую лексику и палитру. Но даёт ему «мысль» как «образ» будущих «слова» и «картины». А человек сам, самостоятельно, приспосабливает свои многочисленные животные «звуки» и «цвета». – Для вербализации «мысли» и её изображения. Он уже сам образует из этих «звуков - слово», а из «цвета - картину», и увязывая его со всеми реальными «образами».
Современные исследователи считают, что первичный набор «звуков» и «цвета» младенца, как человеческого, так и животного, очень ограничен и расширяется только при его общении. В первую очередь с родителями, и с теми, кто его непосредственно окружает. В этом общении, пополняется звуковой багаж младенца и восприятие им цветовых оттенков. Следовательно, и здесь мы имеем подтверждение того, что восприятие «звуков» и «цвета», как биопсихической основы языка, является соработничеством божественной и человеческой педагогик; языку нельзя научиться самому, его можно только перенять одновременно по двум каналам:
- каналу общения с другим человеком; и
- каналу богообщения.
Младенец сам воспринимает то звуковое и цветное богатство, которое транслируется ему его окружением. Но, никто, кроме Бога-Творца не сможет вложить в младенца способность воспринимать «слова» и «образы», транслируемые ему его окружением. В этом отношении, каждый человеческий младенец – это первый человек, в «лицо» которого, впервые заглянул Бог, и пробудил в нём духовно-нравственную жизнь. Без этого, все усилия человеческой педагогики будут безуспешны…

***

Это «дарение» человеку способности воспринимать «слова» и «образы» отражено в первоначальном мифе в сюжете о нарицании имён всему тому, что божественный педагог показывает человеку. Например, в Библии Бог-Творец приводит к человеку всякую душу, сотворённую землёй, -  «чтобы видеть, как он назовёт их; и чтобы, как наречёт человек всякую душу живую, так и было имя ей» (Быт. 2:19).
Это некое испытание внутреннего духовно-нравственного состояния человека. И, таким образом, приобретение им способности воспринимать и воспроизводить язык, становится показателем и критерием его готовности к духовно-нравственному восприятию, его духовно-нравственной зрелости и ответственности, способности к выходу на просторы уже социального, а не божественного ученичества.
Подобные испытания готовности человека присутствуют во всех мифах о появлении человека, которые сохранили свою связь с первоначальным мифом. Например, в эпосе нартов. Лишь после того, как Небесный Кузнец подвергает закалке рожденного из камня младенца Сасрыкву, тот обретает способность говорить. То есть становится собственно человеком. Или мифологических в сюжетах о появлении первых изображений: красок и рисунков.
«Следы» присутствия подобных сюжетов первоначального мифа, иногда сохраняются достаточно долго, уже в истории существования мифа как культурного явления. Здесь можно привести в пример достаточно странный, на первый взгляд, сюжет германских и славянских сказок: - волк просит кузнеца выковать (!) ему новый, менее грубый и более красивый голос. А так же, сказок и легенд об оживших рисунках и статуях.
В этих «следах» осталось достаточно мало связи с первоначальным мифологическим сюжетом. Но, при этом, они сохраняют свою крепчайшую первоначальную «привязь» к духовно-нравственным человеческим качествам, изначально запланированным божественным педагогом во внутренней природной «религиозности» человека. И эта «привязь» оказалась настолько прочной, что языческая история эволюции первоначального мифа не смогла полностью вытравить её, даже не смотря на все мистические и эзотерические потуги древних гностицизма, оккультизма и современных теософии и экстрасенсорики.