Писающие женщины

               


Геннадий Петрович, далеко не молодой и тотально убелённый сединами человек, по одной буковке набирал в поисковике слова – писательская организация. Когда он уже натыкал своим корявым пальцем ПИСА, среди подсказок компьютера оказалась строка «писающие женщины». Да как же так, обеспокоился он, они же все  должны это делать, и, озадаченный, ввёл эту строчку. То, что он увидел там, поразило – бесконечное множество фото и видео самого процесса, и многочисленные комментарии неравнодушных. Как это оказывается важно! А я…

      Впрочем, как-то совсем давно, организовали корпоративчик на природе… Нет тогда ещё не было корпоративов – на шашлыки выехали. Ранняя весна, трава ещё даже не проклюнулась, тепло и безветренно – даже если и был ветер, то в эту живописную, украшенную разными неровностями, котловину, он проникнуть никак бы не смог. И, когда мясо и пиво перестали помещаться в желудки, появилось решение промяться, тем более, что редкой красоты высотка, поверху поросшая дубняком, просто манила к себе. К вершине вела удобная, хоть и крутоватая тропинка, а там золотились ещё не опавшим листом, редкие дубки. Да и Зею оттуда, наверняка будет видно. Генка шёл замыкающим в группе энтузиастов, и притормозил на склоне – река отсюда открывалась во всём своём великолепии. Тут и подлетела к нему (иначе и не скажешь), Олеся из бухгалтерии.
- Геночка, - она скрещивала ноги, эротично вертела тазом и слегка приседала, - прикрой меня, а тоя описаюсь. Эти идиоты там на вершине стоят. Генка посмотрел вниз – оставшиеся у мангала не то, чтобы таращились на них, но периодически поглядывали.
- Давай так, как будто мы вместе садимся на что-то посмотреть, синхронно, а то своими тонкими ногами я тебя не прикрою.
- Да давай уже!!!
А вот процесса тогда Генка не увидел – ослеп от вида молочно-белой попки на рыжем фоне прошлогодней листвы. Он даже шлёпнул слегка по ней, и она как-то непроизвольно, отклячилась. А когда встали, Олеська игриво предложила сопровождать её в следующий раз… Конечно же следующего раза не было, муж её, Гришка, был совершенно трезв, поскольку ему ещё тела из леса вывозить… Да, не знал тогда Генка о важности процесса. А все женщины, которые были потом, ходили в туалет или, там, в кустики… Хотя…

    Лет в шесть, а может быть и в пять, он был у деда в деревне. В каком-то балагане, непонятно зачем стоявшем в саду, соседская девчонка Любка предложила сыграть ему в письки- жопы.
- А это как? – Спросил Генка.
- Пьёсто, мы снимаем тьюсы, и по оцереди показываем жопы, а потом повернёмся, и посмотрим письки.
Первый этап прошёл на ура, а, вот, на втором Генка испугался – там, где должна была быть эта самая писька, у Любки не было ничего. Совсем ничего, только маленькая такая складочка. Сестёр у Генки не было, в садик он не ходил, особенностей анатомии не знал, оттого и спросил с сочувствием:
- А как же ты сикать будешь?
- Пьёсто! – Заявила она, вылезла из балагана, и, почему-то потопала во двор. Там на травке одиноко лежал старый оцинкованный таз. Любка бойко подошла к нему, приспустила трусы, отклонилась назад, и старый таз звонко запел. На песнь знакомого таза из летней кухни выскочил дед:
- Мать вашу! Что же вы, варнаки делаете?!
Любка в мгновение ока исчезла, только калитка хлопнула…

   Тотально убелённый сединами Геннадий Петрович считал себя безусловно культурным человеком – много читал, сам пописывал, в музеях половины мира побывал, а тут целый пласт культуры неизведан. Старуху, что ли попросить на даче попозировать? Однако плохая идея, поди на чугунную сковороду потянет.