Цена за баррель часть1

Среди бескрайней озерной тундры, высоким песчаным островом, выделялся склад песка для строительства автомобильной дороги. Песок добывали из озера гидронамывным способом. На берегу озера была отсыпана песчаная площадка, на которой расположилось восемь вагончиков. Это – жил. посёлок работников гидронамывного карьера. В первых числах сентября 2002 года,  в половинке одного из вагончиков, нас вдвоём и поселили. Моим напарником был Андрей – опытный рабочий 30 лет, высокий, смуглый, плотного телосложения. Нам предстояло проложить 15 километров трассы для строительства нефтепровода. От вагончиков до трассы напрямую получалось два с половиной километра. Дальше по трассе: до конца три километра, а до начала 12 с двумя пересечениями реки.  Между этими пересечениями было два с половиной километра. Решили начать от ближайшей точки выхода на трассу и двигаться до начала трассы, то есть, делать в первую очередь длинный участок.
  В первый  же день работы мы повстречали местного жителя. Молодой ненец, небольшого роста,но крепкого телосложения, подошел к изыскателям.
– Оленей не видели?
– Нет, не видели. Мы первый день здесь,– ответил Андрей.
– Тогда дайте закурить, а то уши опухли. Третий день, как кончились сигареты.
 Андрей достал запасную нераспечатанную пачку примы с фильтром и подарил парню. Познакомились. Я рассказал Артёму (так звали подошедшего), что мы изыскиваем трассу нефтепровода и показал на карте как будет проходить эта трасса , где  поселились, где начало нашего участка и где конец. Артём , в свою очередь, показал  нам где их стойбище. Оказалось что он и его родственники живут недалеко  от прокладываемой трассы. А его чум вообще в 200 метрах от будущего нефтепровода. Начало нашего участка трассы всего в четырёх километрах от стойбища. А от вагончиков до начала участка напрямую 15 километров.
– Здесь прямо только ворона летает. А вы будете целый день на работу идти, –  сказал Артём и предложил заходить ночевать к нему.
 Участок трассы, до первого пересечения реки (пять с половиной километров), проходил вдоль реки по краю пойменного леса пересекая многочисленные ручьи, текущие из тундровых озёр. Мелкие ручьи пересекать было легко, но попадались и с прибрежными мочажинами. Чтобы пройти в таком месте, приходилось обходить топкие места лесом, где берега были потвёрже, а при необходимости можно было срубить дерево для перехода через ручей. Для прокладки трассы на этом участке нам потребовалась неделя интенсивной работы. Уходили в восемь часов, а приходили в сумерках. На седьмой день работы мы подошли к густому пойменному лесу. До реки оставалось метров триста, а светлого времени часа два, как раз, чтобы до темноты вернуться в вагончик. Но нужно было посмотреть речку, Тащить надувную лодку восемь километров по болоту или нет? Вопрос не праздный. Оставили все инструменты на последней точке и с одним топором вышли к реке. Ширина реки в этом месте, на глаз, была метров 15. Примерно такой же высоты был самый высокий, поблизости, кедр. Решили попробовать сделать из него переправу. Это дерево, в диаметре около 40 сантиметров, рубили по очереди полчаса.
Наконец-то! Подрубленный кедр с грохотом упал поперек реки и зацепился верхушкой за противоположный берег. Сильное течение реки тот час же стало разворачивать дерево.
– Самый большой кедр завалили, и без толку, –  сказал Андрей.
– Попытка не пытка , зато теперь точно знаем , что без лодки здесь не пройти. А теперь надо поторапливаться.
 И все-таки, как мы не торопились, последний километр шли в полной темноте, на огоньки. Но к ужину успели, и то хорошо.  На другой день, все шло по плану. Прорубили визирку, и на берегу выставили репер по оси трассы. Накачали лодку. Первым переправился Андрей, предварительно закрепив за кольцо лодки конец ленты 50ти метровой рулетки. Я придерживал ленту от быстрого разматывания, а после переправы Андрея, сматывая ленту, вернул лодку на свой берег. На другом берегу, Андрей установил репер по створу трассы. Сделав все необходимые измерения, переправился и я, со штативом и тахеометром. Здесь на высоком, песчаном берегу и пообедали. С костерком, как полагается. Песчаная грива шириной метров 100, поросшая чистым сосновым лесом, покрытая ягелем и кустарничками, была вся испещрена оленьими тропинками. За гривой: сосновая и кедровая поросль. А дальше озерная тундра, все два с половиной километра, до второго пересечения реки трассой. После обеда Андрей продолжил рубку леса по трассе. Я спустил воздух с просушенной, к тому времени, лодки, скрутил её и спрятал в кустах на берегу реки. 
Григорич! (так называл меня Андрей) Чумы вижу!
 После Андреевой рубки, в редком сосновом лесу, открылась широкая панорама, и на освещенной стороне леса, светлыми остроконечными треугольниками хорошо просматривались чумы. Я насчитал их четыре, как и говорил Артем. В этот день все складывалось удачно. И два с половиной километра трассы, по открытой тундре, мы прошли еще засветло. Перед рекой остановились, установив репер на берегу.  Подошел мужчина лет 35, небольшого роста с бородкой и в очках.
  – Оленей не видели?
  – Каждый день на той стороне реки видели,– ответил Андрей.
 – Закурить дайте.
 Андрей заулыбался, – Интересный у вас пароль. Оленей не видели? Не видели. Дайте закурить. Видели. Дайте закурить.
  Все рассмеялись.
– Сразу как-то неловко спрашивать,– прикурив, ответил мужчина. – меня Колей зовут.– продолжал он. – Артем про вас рассказывал.
– А где он сам?–поинтересовался я.
– Оленей искать уходил. Да, придет скоро.
– Вы их, что каждый день ищете?
– Да, каждый день. Целей будут.
  Коля оказался человеком общительным, и в ожидании Артёма успел много рассказать.
   Рассказ Коли
  «Раньше мы жили на реке Вынгаяхе. У нашего деда было две тысячи оленей. Когда на Вынгаяхе начались разработки нефтегазового месторождения,  деду выделили эти места. У деда было три сына. Двое сыновей, наши с Артёмом отцы, умерли рано. Остался один младший Александр.  Деду ещё при советской власти построили в Тарко-Сале большой двухэтажный коттедж. Они туда переехали с бабушкой и сейчас там живут. Оленями занимались наши родители, а всех внуков старики забрали к себе. Мы там учились в школе. После школы я поступил в Тюменский индустриальный институт. Родители умерли, когда я учился  на втором курсе. Сначала умер отец, потом мать. Я остался в семье старшим. Пришлось бросить институт и возвращаться сюда. Надо помогать младшим. Две сестры так и остались жить в Тарко-Сале. Брат  живёт здесь. Ближний чум Артёма, следующий мой, потом брата Николая и последний дяди Александра».
– Брата, тоже Николай зовут? –  перебил его  Андрей, – родного?
– Да.  Я, Коля, а он Николай. Родители не знали, что Коля и Николай одно и то же имя. Мы все здесь живем семьями, только Артём холостой.. Сейчас у него здесь сестра, но места в чуме всем хватит. А у меня двое маленьких детей. Было бы три, но старший сынок умер от воспаления лёгких. Простыл в чуме. Годик ему всего было. Ближайшая больница в Тарко - Сале. Пока я добрался до посёлка, было уже поздно. В больнице он и умер. Я его привёз и похоронил здесь. На дереве.
– Как на дереве?!– ошеломлённо воскликнул Андрей.
– А как душа слабенького младенца из земли выберется?
Помолчали.
– Теперь я отсюда никуда не уеду,– тихо произнёс Коля.
  Поглощённые рассказом  Коли, мы и не заметили как подошёл Артём.
–  Ну что, нашёл оленей? –  спросил Андрей.
–  Нашёл!
  Артём обрадовался новым знакомым и пригласил всех в чум.
В чуме и я, и Андрей оказались в первый раз. Посредине жилища металлическая печь с плитой и длинной трубой к верху чума. Справа сидела молодая женщина, обложенная шкурами, и что-то чинила. Слева низкие нары из досок, застланные кошмой. Сзади за печью низкий обеденный стол.
–  Моя сестра Марина, – представил Артём, – вчера с Вынгаяхи пришла.
–  Одна , пешком. 25 километров по болотам? – поразился я.
– Пешком конечно. Ей не впервой! Каждый отпуск приходит мне помогать.
Артём снял рюкзак и достал оттуда двух гусей: одного отдал Коле, а второго Марине.
Андрей стал освобождать свой рюкзак. Сначала он вынул большой пакет с сигаретами и отдал Артёму,пояснив при этом, что это ему передал  водитель ГТТ с «гидронамыва» .
  Артем поделился сигаретами с Колей, и тот ушел к себе .
Освобождая свой рюкзак Андрей стал выкладывать  на стол: тушенку, сгущенное молоко, чай, сахар, пакеты с макаронами и крупой.
– Не надо! – запротестовал хозяин, – у нас есть, что покушать.
– Надо, Артем, надо, – настоял Андрей,– магазина поблизости я что-то не заметил.
      Река здесь была немного пошире  чем на первом пересечении. Правый   берег реки,  на котором обосновались ненцы, высокий, а у самой воды: мостик, выступающий в реку метра на три. От мостика до противоположного берега протянута сеть. К мостику пришвартованы две лодки: плоскодонка и долбленка. Такую же, но незаконченную долбленку, из толстого ствола кедра, я видел у чума.
 – Лодки сам делаешь?
– Эта, что у мостика, от отца осталась,– а та ,что наверху, моя третья.
– Зачем тебе так много лодок?
– На продажу.
Артём попросил меня принести пару ведер воды, пока они с Андреем проверяют сети.
– Из реки?
– Откуда же ещё?! Вода  здесь чище чем у вас в городе, из под крана.
 Андрей уже залезал в плоскодонку.
– А что в ненецкую лодку не хочешь садиться?– засмеялся Артем.
–  Купаться не хочу. Вода холодная.
Я принес в чум воды и вернулся к берегу. Вдвоем Артем с Андреем управились быстро. В лодке лежало с десяток щук и две сорожки.
 – Утром ещё столько же будет, – сказал Артём.
–  Засаливаете?– спросил я.
– Зачем? Всегда свежую едим. Здесь мы круглый год с рыбой.
–  Так много ведь.
–  Оленей ездовых подкармливаю.
 Рыбу разделывали на широкой доске, установленной на, удобной для работы, высоте.   Отрезали головы щукам и удаляли мощную нижнюю челюсть,  как показал Артем.
–Головы в пищу для ездовых оленей, а кость может застрять у них в горле, – пояснил он при этом.
Артем вспорол у щуки брюхо, отделил от кишок печень, и тут же отправил ее в рот.
– Печень – это витамины, – пояснил он при этом.
– И описторхоз, – добавил Андрей.
– Это у вас на земле пистрохоз, а у нас нет.
  И так он поступил со всеми десятью щуками, причмокивая, то ли от удовольствия, то ли для показухи, Головы, хвосты, плавники и кишки мы бросали в отдельный тазик. Туда же Артем порубил пять щук, и унес оленям. От чешуи рыбу не очищали, тоже по указанию Артема. Жарили вместе с чешуей, потом шкуру сдирали, – это для собаки. Марина ела только сорожку. Андрей обратил на это внимание,
– Ты что с этой мелочью ковыряешься? Бери щуку.
– У нас, женщинам, щуку есть нельзя, потому что она своих детей ест,  – пояснила Марина.
– А мужикам значит можно?
– Мужчина охотник, добытчик, ему сила нужна.
– И запрет этот, конечно же, мужики придумали, –  заключил Андрей.  Марина ничего не ответила, и продолжила кушать сорожку.
 Артём наскучившись по людям с «земли» оживлённо рассказывал легенды местных аборигенов. Андрей не вытерпел, и снова обратился к Марине:
– А ты, что молчишь? Рассказала бы что нибудь...
– Нам нельзя, когда мужчины разговаривают.
– Совсем что ли нельзя?
– Нельзя, пока не спросят.
После ужина Артем начал, готовить всем постели. Откуда-то появились перины, которыми он полностью застелил нары. Потом разложил удлиненные, туго набитые подушки. И в заключение, – всем по пуховому одеялу.
 – Мы же перо и пух в мешки собираем, ничего не выбрасываем,– пояснял Артем, видя изумлённые лица гостей.
Хорошо выспавшись, в тёплом чуме на перинах, и плотно позавтракав гусятиной, мы продолжили работы по трассе. Весь день стояла ясная и безветренная погода.
Этот день у нас оказался самым продуктивным за всю работу на участке. В чум возвращались поздно вечером в приподнятом настроении.
– « Если так дело пойдёт, то ещё три дня и все основные работы по трассе, на этом участке, мы закончим,– рассуждал я ,– останется три километра ближние к вагончикам, а потом проскочим с нивелировкой все 15 километров дня за три и домой в Екатеринбург».
 Но погода испортилась .Уже на другой  и  все последующие дни, с перерывами, шел: то  дождь, то снег. Приходилось накрывать тахеометр, толстым полиэтиленовым мешком, пережидать осадки, и снова продолжать работу. Электроника влагу не любит, не дай бог, откажет прибор. И каждый день уносили тахеометр в чум. Доставали из ящика и просушивали. И закончить участок удалось только на шестой день. Переночевали в чуме, а с утра ,  со всеми инструментами, отправились в обратный путь. Переправились через реку уже по бревну в ,подсказанном Артёмом, узком месте. К имеющемуся грузу теперь добавилась лодка и до вагончиков мы добрались поздно вечером. На другой день сделали себе выходной, тем более , что с утра моросил дождь.  Ближние ,к Гидронамывному карьеру, три километра сделали за четыре дня без сбоев в работе. Нивелировку начали с конца трассы и в первый день  прошли семь километров, почти половину всего участка. На второй день только приступили к работе, как начало накрапывать.
Редкий моросящий дождь постепенно перешёл в мелкую снежную крупу. До стойбища ненцев оставалось два с половиной километра. С этого высокого берега хорошо просматривались чумы. Шедший впереди Андрей растерянно произнёс:
– Григорич, а чумов-то  нет, переехали ненцы.
«Вот это попали! До базы восемь километров, возвращаться уже поздно, вечереет.  Сверху одежда промокла от дождя, а снизу от пота. И теперь придётся ночевать у костра. А как рассчитывали на гостеприимных братьев. Странно? Артём говорил, что  они живут здесь уже шестой год и никуда переезжать пока не собираются».  Я установил  штатив и навёл нивелир, с 30 кратным увеличением, на место бывшей стоянки, и сразу отлегло.  Выгоревшие брезентовые чумы, хорошо просматриваемые на фоне тёмного кедрового леса, намокли и потемнели, поэтому на большом расстоянии, невооружённым глазом, их не было видно.
– Всё нормально! Чумы на месте! – успокоил я Андрея.
Когда подошли к стойбищу уже заметно потемнело. В чуме никого не было. Разожгли буржуйку, благо сухих дров внутри жилища было достаточно. Только разделись и развесили сушить одежду, как раскрылись створки брезентового чума. Закрывая весь проход стоял незнакомый высокий мужчина с карабином в руке, внешне не похожий на ненца.
«Если что, и не выскочишь»,– мелькнула у меня мысль, и сразу же спросил:
– А где Артём?
– Оленей загоняет. Сейчас придёт.... Изыскатели  что-ли?
– Да.
 – А я смотрю, дымок пошёл, кто-то хозяйничает в чуме...
Познакомились. Вошедший представился Борисом  родственником Артёма.
Вскоре пришёл и хозяин. Поздоровались. Артём поставил на плиту чайник и разогрел жареную рыбу. После ужина Артём вышел на улицу, а все с наслаждением расселись на нарах.
– Какие свежие анекдоты у вас в Екатеринбурге рассказывают? –  спросил Борис  усаживаясь поудобнее, поджав под себя ноги.
– Я их плохо запоминаю, больше слушать люблю,.– произнёс Андрей.
– Ну тогда слушайте: – Сидит чукча в чуме...
В этот момент появился Артём:
– Борис, ты бы дров с улицы занёс, пусть сохнут. А - то сидишь, как чукча в чуме.
Гости дружно засмеялись.
– Всё дальше можешь не рассказывать, – заметил Андрей.
Утром Артём встал раньше всех и подбросил в буржуйку дров.   Потом он вышел на улицу и вернувшись сообщил:
– Ветер западный, и усиливается. Однако, пурга будет. Отдыхайте сегодня.
После завтрака мы всё же решили идти. Оставалось пройти четыре километра нивелировки. Только начали работать к ветру добавилась снежная крупа. Ветер усиливался и снег обжигал лицо. Иногда порывы ветра достигали такой силы, что даже физически далеко не слабому Андрею с трудом удавалось удержать трёхметровую нивелирную рейку. В таких условиях пришлось заканчивать работы по трассе нефтепровода. В чум возвращались уже в пургу.
– Говорил же вам, что пурга будет, нет попёрлись: – укорял Артём вернувшихся изыскателей.
– Мы трассу закончили! – не без гордости заметил я.
– Ну и что?
– Да ничего. Работа такая.
–   Нельзя в пургу ходить. Пропадёшь...– и помолчав добавил, – нет я бы у вас работать не смог.
   А пурга, между тем, усилилась. Ночью сорвало низ чума со стороны Андрея. Мы с Артёмом  вышли на улицу и стали укреплять жилище подручными средствами.  В ход пошли и нарты и толстые не колотые кедровые чурки. Укрепили низ чума по всему диаметру. Пурга продолжалась ещё двое суток. Только на третьи, ночью утихла.  Установилась ясная и безветренная погода с лёгким морозцем.  С утра Артём попросил нас помочь загнать оленей в загородку.
– Они как хотят, а я буду переезжать. Зимовать на таком ветру я не собираюсь, –  заявил хозяин чума.
– Все кедры на дрова порубил  вот и дует теперь,– укорил его Андрей.
– Так шестой год здесь стоим. Вот дождусь старшего брата и буду переезжать.
– А где твой брат живёт?
– В Тарко - Сале, у деда. Не хочет в чуме жить и оленей своих продал. А я не хочу жить в посёлке. Скучать буду.
– Женись, и скучать не будешь.
– У меня есть невеста, но она ещё девчонка. Вот вырастет и женюсь.
– А брат женат?
– Собирается жениться. Ему квартиру в Когалыме дают. У нас замужем только Света. Она самая старшая. Институт закончила! В Тарко-Сале в Земельном комитете работает.
Подошёл Коля.
– Все, Артём, пошли, – сказал Борис ,– тебе только дай поговорить.
Артём показал нам  где стоять и не пропускать оленей, а они втроём будут загонять животных в загородку. И с этими простыми обязанностями мы плохо справились. Когда один олень пошёл в мою сторону, я, по старой деревенской привычке, громко выругался и замахнулся на животное палкой. Олень шарахнулся в сторону, и несмотря на то, что у него задние ноги были в колодках, проскочил в слабом месте «заград.отряда»  и прыжками понёсся в тундру. Артёму понадобилось пол часа чтобы догнать непокорного оленя и загнать его в загородку.
  Только к десяти часам мы освободились. Посовещавшись решили: все инструменты, в том числе и топоры,  оставить у Артёма в чуме, с расчётом забрать всё по пути, при выезде на вездеходе, и идти налегке.
Снег покрыл тундру ровным белым покрывалом. Смотреть –  красиво, а идти –  не очень, потому что, снег выровнял все кочки и ямы. Решили идти по зимнику, здесь хоть и дальше, и местами почти по колено проваливались в жидкий торф, но без сюрпризов. А сюрприз нас  ждал в конце пути на переправе через реку. Этой переправой мы не пользовались, но знали о ней со слов местных жителей. В прошлую осень, при прокладке автозимника, для доставки оборудования на буровую, здесь соорудили переправу из подручных деревьев. Весной, слабые места переправы размыло, но в неглубоких местах, нанесённым илом и песком на нижние ветви деревьев, наоборот укрепило её. Местные жители поправили переправу и пользовались ей. Теперь, из-за продолжительных осадков, уровень в реке  поднялся и середину переправы снесло. Да кое-где и по переправе деревья растащило течением, и без хорошей опоры стволы проседали, когда на них пробовали становиться.
– Не ходи в маршрут без топора, – вздохнул я, вспомнив прописную истину изыскателей.
– Артём сказал, что он всегда здесь переходил, – оправдывался Андрей.
– Да, я не столько тебе, сколько себе это напомнил. 
 – И что теперь делать?
– Искать срубленные деревья.
  По краям зимника лежали сваленные молодые березы, оставшиеся после расчистки зимника. Некоторые из них смогли вдвоем выдернуть из болота.  Где не хватало сил выдернуть поваленное деревце, выручал перочинный нож, который всегда был со мной. Им подрезали корни,  и снова дергали. Дополнительно вырезали два шеста, метра по четыре длиной. Шесты были нужны для упора о дно реки при  поддержании равновесия, потому что при пробном заходе Андрея на начало  переправы деревья кое-где прогибались и течение било по ногам. Когда подготовка была закончена, первым пошел Андрей, укрепляя переправу подаваемыми мною березовыми хлыстами. Так дошли до русла, которое было ближе к противоположному берегу. Здесь пятиметровый разрыв переправы заложили самыми длинными и толстыми хлыстами. Первым снова пошел Андрей, упираясь шестом о дно. Над водой уже оставалось не больше полуметра шеста, когда он, согнувшись, вылез на толстый ствол дерева старой переправы. Оглядевшись, Андрей заметил следующий разрыв впереди по ходу, который с противоположного берега не заметили.
– Подожди, Григорич, впереди еще разрыв. Пару хлыстов потолще надо принести.
 Одному выкорчевывать берёзки было тяжелее. Пришлось пройти подальше, и изрядно потрудиться. Когда я с двумя крупными хлыстами подошел к берегу, Андрей стоял перед вторым размытым участком.
 – Оставь березы на берегу! Здесь глубина чуть больше метра! Я переберусь, и с той стороны забросаю хлыстами это место, так быстрее будет!
– Не вздумай, простынешь!
Медленно, по одному хлысту за «ходку», перенес я напарнику березы, и мы успешно перебрались на другой берег.
– Полтора часа переправлялись, – проворчал Андрей, – опять в темноте в вагончик придём.
–  Зато сухие.
Кстати сказать, что за весь месяц работы по болотам, с пересечением ручьёв и реки, мы не то чтобы не искупались, а даже в сапоги не набрали ни разу.