Осколки кривого зеркала

Подлинная и всеохватывающая история Гражданской войны, жертвы и жестокость которой не идут ни в какое сравнение со случившейся перед ней Октябрьской революцией (или переворотом – кому как больше нравится), до сих пор не написана. Белое движение, красный террор, Добровольческая армия, махновщина… Все это чрезвычайно трудно свести в единое целое, поскольку их, на самом деле, ничего не объединяет, кроме, простите за невольный каламбур, раскола общества.
Но даже тут нет ясности. Раскола на «красных и белых»? В этом спектре было множество оттенков. На «правых и левых»? Тут неопределенности еще больше. Многие царские полковники и генералы переходили на службу к большевикам, и многие рабочие и крестьяне верно служили «старорежимным военачальникам».
О меньшевиках, эсерах, кадетах и представителях многих других революционных и не очень партий доподлинно известно только то, что большинство из них сгинуло в сталинских застенках и лагерях. Жертвы? Это как посмотреть. Эсеров, во всяком случае, благонамеренными гражданами и миротворцами назвать трудно.
Вот один из «осколков» огромного (порой кривого) зеркала гражданской войны, о котором известно далеко не всем. Кровавая бойня в Ярославле летом 1918 года. Которая, скорее всего, и послужила толчком к началу «красного террора».
Ведь не из-за убийства же одного человека (Моисея Урицкого) сдвинулся с места кровавый маховик? Повод – да. Но не причина.
Попробуем разобраться.

Обычно антибольшевистское восстание в Ярославле связывают с выступлением левых эсеров в Москве только потому, что они произошли в один день — 6 июля 1918 года. Но это не так. Не стоит считать, что если события происходили одновременно, то они были взаимосвязаны и задумывались по единому плану и из одного центра.
Это были разные эпизоды гражданской войны. Ярославское восстание было подготовлено и осуществлено «Союзом защиты Родины и Свободы» под руководством Бориса Савинкова. Но он к этому времени уже даже не был эсером. Он был исключен из партии социалистов-революционеров еще в сентябре 1917 года.
Савинков рассчитывал на высадку англо-французского десанта в Архангельске и не имел никакой связи, например, с фактически руководившим восстанием в Ярославле «Комучем»*
 *Комитет членов Учредительного собрания -  антибольшевистское правительство, образованное в Самаре весной 1918. Находился на нелегальном положении до взятия города чехословаками. 8 июня объявил себя временной верховной властью на территории, контролируемой большевиками, до окончания гражданской войны и созыва Учредительного собрания. Пытался вернуть страну на путь политических свобод, демократии и парламентаризма.

Кстати, такая расколотость антибольшевистского движения и несогласованность действий его участников стала одной из причин его поражения. Это в полной мере касается и Ярославского восстания, которое нельзя назвать ни стихийным, ни тщательно подготовленным, ни народным.
Это восстание было а целиком и полностью организованным Савинковым и его «Союзом защиты Родины и Свободы». Хотя при его подготовке организаторы вели переговоры с ярославскими рабочими и крестьянами из окрестных сел и деревень. Некоторые рабочие (например, из железнодорожных мастерских) поддержали восстание, другие колебались и заняли нейтральную позицию. Что касается крестьян, то после начала восстания в Ярославль их прибыло 800 человек, большинство из которых получили оружие и вернулись в свои деревни.
Они не хотели воевать.
Это вообще было характерным поведением российских крестьян во время Гражданской войны. Они уже ненавидели большевиков, но предпочитали держаться своих деревень. Так что как только они сбрасывали большевиков во время своих восстаний, то выходили из борьбы, желая только одного: чтобы их все оставили в покое.
Так кто же участвовал в восстании в Ярославле?
Его ядром изначально было офицерство, но вооруженное выступление против большевиков поддержала некоторая часть рабочих и оставшихся в городе крестьян. Наиболее горячо встретила восстание городская образованная молодежь — ярославские студенты и гимназисты. Вопреки позднейшим утверждениям большевиков, ее никак нельзя считать частью Белого движения. В ней не было погон, и воевали они под красным стягом.
Вот так – ни более и не менее. Не зря в годы советской власти о «ярославском мятеже» предпочитали либо совсем не вспоминать, либо ограничивались маловразумительной скороговоркой.
По воспоминаниям Савинкова, восстание в Ярославле, Рыбинске и Муроме было частью более масштабного плана. «Союз защиты Родины и Свободы» (его численность составляла около трех тысяч человек) собирался охватить восстанием 32 города вокруг Москвы, где были созданы его не слишком, правда, большие подразделения.
Но почему местом восстания был избран Ярославль?
Он имел выгодное расположение, там находился штаб Ярославского военного округа, поэтому прибывающие в город офицеры могли обосновывать свое появление там желанием поступить на службу в Красную армию. Но главной целью Савинкова был не Ярославль, где он не очень-то надеялся на успех, а… Рыбинск.
Там находились большие артиллерийские склады, оружием с которых Савинков намеревался снабдить местных крестьян. Но восстание в Рыбинске сразу же провалилось, а оружие с этих складов потом очень пригодилось большевикам в боях за Ярославль.
Упоминание о Рыбинске практически невозможно встретить в трудах советских историков. Почему? На этот вопрос так же трудно дать ответ, как и на многие другие подобные.
Однако именно в Ярославле восстание началось успешно. В ночь на 6 июля на городском кладбище собрались 102 офицера, вооруженные всего лишь 12 револьверами. Однако им удалось легко разоружить охрану оружейного склада возле железнодорожной станции Всполье и завладеть боеприпасами. Почти сразу же на сторону восставших в полном составе перешла городская милиция во главе с начальником. Вообще, та легкость, с которой восставшие овладели городом, была явным свидетельством того, что в Ярославле к большевикам относились неприязненно.
Ничего из ряда вон выходящего в этом нет. Антибольшевистские настроения к лету 1918 года были повсеместным явлением в России. Восстания против них прокатились по всей стране. Это мощные крестьянские выступления в Поволжье, а чуть позже и знаменитое восстание ижевских и воткинских рабочих, которые после его подавления перешли в армию Колчака и еще год сражались в ней против большевиков под красным знаменем.
Обо всех этих восстаниях очень не любили вспоминать в СССР, поскольку они противоречили большевистскому мифу о триумфальном шествии советской власти. Только об этом триумфальном шествии многого не договаривали. Да, действительно, в конце 1917-го — начале 1918 года с помощью сочувствующих солдат и матросов большевики взяли под свой контроль многие города страны. Но уже через несколько месяцев правления они вызывали повсеместную ненависть, поэтому к лету 1918 года во многих этих городах большевики власть потеряли. Но в советское время причины этой ненависти к себе большевики объяснять не спешили либо объясняли, как и восстания против их власти, происками и заговорами внешних и внутренних врагов.
Савинков, как представляется, планировал поднять против большевиков Верхнее Поволжье, дождаться подхода англо-французских союзников, а потом наступать на Москву.
Планы, конечно, наполеоновские. Хотя первоначально «Союз защиты Родины и Свободы» действительно планировал охватить большевистскую столицу огненным кольцом из восставших городов, однако быстро выяснилось, что для этого катастрофически не хватало сил и ресурсов. Возникла типичная ситуация «гладко было на бумаге, да забыли про овраги».
Кроме того, антибольшевистские силы фатально не могли договориться между собой. Общий враг, общая, казалось бы, цель, но каждый «тянул одеяло на себя». Да и силы Антанты, на которые, если честно, был основной расчет восставших, не слишком спешили на помощь, опасаясь увязнуть в кровавом хаосе.
Впрочем, с имеющимися у Савинкова силами, даже с помощью англичан и французов, поход на Москву был утопией. В условиях Гражданской войны, когда возросла роль стихийных процессов и различных непредвиденных случайностей, даже более продуманные планы, чем замысел Савинкова, пусть и составленные хорошими офицерами, часто оказывались обречены на неудачу.
Восстание в Ярославле тем временем набирало обороты. В советское время, когда восстание в Ярославле называли «белогвардейским мятежом», часто говорили о так называемой «барже смерти» на Волге, где восставшие якобы мучили местных коммунистов.
Она действительно существовала, но она отличалась от других «барж смерти». В Гражданскую войну «баржами смерти» именовали суда, которые потом топили вместе с находившимися там заложниками. Но тут ситуация была несколько иной.
В начале восстания убили двоих руководителей ярославских большевиков — Закгейма и Нахимсона, еще около 200 их товарищей арестовали и посадили на баржу, стоявшую на якоре посреди Волги. Так эта баржа стала импровизированной плавучей тюрьмой. Когда в городе начались бои, баржа оказалась на линии огня между восставшими и частями Красной армии. На 13-й день баржа снялась с якоря, ее отнесло вниз по течению Волги и прибило к берегу, где красноармейцы освободили ее узников. К тому времени в живых осталось чуть больше половины, остальные погибли при обстрелах, от голода и жажды.
В отличие от выступления левых эсеров в Москве, Ярославское восстание большевики утопили в крови. Бомбардировка Ярославля с применением бронепоездов, авиации и артиллерии была первой крупномасштабной военной операцией большевиков во время Гражданской войны.
И их первой серьезной удачей, хотя об этом предпочитали не писать и не говорить. Потому что расстреливали, в основном, мирное население, а не тех двухсот офицеров, о которых упоминалось выше. Большевистское руководство побоялось выглядеть смешным в глазах мировой общественности. Да и российских граждан тоже.
Факты же таковы, что большевики подвергли Ярославль мощным артиллерийским обстрелам и бомбежкам с воздуха. Центр города очень сильно от них пострадал, пострадали древние ярославские церкви, государственные и общественные учреждения, в том числе больницы. Было уничтожено свыше двух тысяч домов, более 20 фабрик и заводов.
В результате постоянных обстрелов и бомбежек в разных районах города возникли многочисленные пожары, а поскольку водопровод тоже был разрушен, тушить их было невозможно, тем более под непрерывными обстрелами. В итоге значительная часть города просто сгорела. Понятно, что такой безжалостный расстрел целого города был, мягко говоря, избыточным и необоснованным. Современники тех событий были в ужасе от действий большевиков, но таковы были реалии Гражданской войны.
Замечу, что в подавлении Ярославского восстания большевики активно использовали так называемые «интернациональные части», состоящие из германских и австро-венгерских военнопленных, а также поляков, латышей и китайцев. То есть всех, кто им мог помочь. Из всех частей Красной армии, атаковавших Ярославль, «коммунистический батальон» и интернациональные подразделения считались самыми стойкими и боеспособными.
И в финале восстания в Ярославле ключевую роль тоже сыграли германские военнопленные.
Да, когда восставшие осознали, что их дело обречено, они решили сдаться германской комиссии по военнопленным, члены которой с началом боевых действий были интернированы в городском театре. Глава этой комиссии лейтенант Балк гарантировал сдавшимся участникам восстания жизнь и безопасность, однако не смог выполнить свое обещание и вынужден был выдать восставших вошедшим в город частям Красной армии.
Большевики сразу же расстреляли 420 человек, еще несколько десятков были арестованы и казнены в течение последующих месяцев. Историк Сергей Мельгунов, утверждал, что после подавления восстания большевики расстреляли в Ярославле свыше пяти тысяч человек. Но документальных подтверждений этому нет.
Сколько мирных жителей погибло во время восстания и при его подавлении?
Это неизвестно — никто их не считал. Во время боев и пожаров значительная часть мирного населения Ярославля покинула город, расположившись табором на берегу Волги. Военные историки могут теоретически вычислить потери, исходя из масштабов разрушения города.
Так или иначе, восстание захлебнулось в крови… мирных жителей, вообще не принимавших в нем участия.
Теоретически восставшие в Ярославле могли рассчитывать на помощь антибольшевистских сил Среднего Поволжья. Например, Народной армии самарского Комуча. И они на нее рассчитывали. Но…
Но для правительства самарского Комуча приоритетом было наступление на южном направлении, в сторону Саратова. Его лидеры стремились соединиться с Добровольческой армией генерала Алексеева и донским казачеством, а потом вместе с ними через Тамбов двигаться на Москву.
Но там были свои серьезные проблемы. Это в полной мере проявилось после свержения большевиков самарским Комучем: крестьяне сначала были настроены антибольшевистски, но в Народную армию вступать не захотели, а к мобилизации отнеслись полувраждебно. Исключение составляли лишь два добровольческих крестьянских полка из Вольского уезда Саратовской губернии, очень храбро воевавших в Народной армии Комуча. Много было вооруженных крестьянских выступлений и в 1918-м, и в 1919 годах, но ожесточенного характера Тамбовского восстания 1920 года они еще не имели.
Конечно, если бы крестьяне в 1918 году могли знать, что с ними случится в 1921 году, и тем более в 1929-1933 годах, то они, несомненно, боролись бы с большевиками до конца, а не возвращались бы домой при первых успехах. Хотя это нетрудно было предвидеть, и им говорили, что большевики их в покое не оставят, но глубокое осознание этого пришло тогда, когда стало поздно.
Народ в большинстве своем уже ненавидел всех тех, кто вместо мира и хлеба, дал ему кровь и страдания. Причем в партийной принадлежности своих мучителей крестьяне, например, не разбирались. Но осознать масштабность происходящего, предвидеть, что знаменитое «штык в землю» обернется против них же, не смог никто.
К тому же Гражданская война способствовала повсеместной архаизации, и в 1918 году Россия стремительно скатывалась в Средневековье. Поэтому даже технически связаться из Москвы или Ярославля с самарским Комучем было весьма затруднительно — телефон и телеграф были недоступны, почта не работала. Даже доехать было весьма проблематично при наличии фронтов.
Было ли Ярославское восстание обречено на неудачу? Правы ли те, кто считает его авантюрой Савинкова?
Надо понимать обстановку в России 1918 года — всеобщий хаос и ожесточение, нарастающая атомизация и архаизация общества, кровавая и безжалостная война всех против всех… События развивались очень быстро, и современникам было трудно в них разобраться.
Сами большевики были не уверены, что им удастся надолго удержать власть, а их противники даже не сомневались, что большевистская диктатура в России не сможет продлиться дольше нескольких месяцев. Однако всеобщее одичание в условиях разгоравшейся Гражданской войны постепенно изменяло социальную ткань российского общества.
Сейчас легко говорить, что те или иные участники Гражданской войны могли бы действовать более эффективно. Фокус в том, что очень часто никто не мог предсказать эффективность того или иного действия, не попробовав его в тех экстремальных условиях.
История событий Гражданской войны в России требует нового изучения и очень серьезного переосмысления. Ведь современное российское общество по сей день живет со множеством советских мифов и стереотипов о событиях того времени.
До сих пор в головах многих граждан доминирует представление, что 100 лет назад абсолютное большинство населения тогдашней России полностью поддержало большевиков. В реальности же сопротивление власти большевиков было колоссальным и охватывало самые разные слои общества.
Поэтому трудно согласиться с мифами о покорности русского народа, который не был способен сопротивляться насилию большевистской власти и только мирился с ней. История Гражданской войны и антибольшевистских восстаний лета 1918 года, да и последующих лет, говорит ровно об обратном.
Замечу, что если бы Германия по тем или иным соображениям решила бы летом 1918 года не ограничиться очень выгодными для нее условиями Брестского мира и оккупировать еще и центральную часть России, вряд ли ей смогли бы противостоять части Красной армии или антибольшевистские формирования, совершенно несравнимые с ней ни по численности, ни по мощи (боюсь, что даже по совокупной).
Как потом вспоминал Савинков, он и его товарищи опасались, что в случае свержения власти большевиков в Москве немцы, заключившие с ними Брестский мир, введут в столицу войска.
Это могло случиться?
Сейчас об этом трудно судить, но противники большевиков в 1918 году часто и всерьез обсуждали вероятность такой угрозы. Совершенно очевидно, что после распада старой русской армии в стране не было сил, достаточных для эффективного противостояния регулярной германской армии.
Россия однозначно стала бы германской колонией, пусть и на ограниченный промежуток времени. А если бы после высадки в Архангельске десант Антанты выдвинулся в сторону Вологды, то последствия предсказать вообще затруднительно.
Большевикам элементарно и фантастически повезло: по всей видимости, из-за бюрократических и логистических проволочек десант союзников высадился лишь 2 августа 1918 года, когда восстания в Ярославле и Рыбинске были уже подавлены.
Вообще, участие иностранных формирований в российской Гражданской войне — это отдельная и до сих пор малоизученная тема. Причем они воевали по обе стороны фронта — как за красных, так и за их противников. Многие знают о Чехословацком корпусе, с выступления которого в мае 1918 года началась активная фаза Гражданской войны в России.
Но мало кто помнит, что около пяти тысяч чехов и словаков воевали на стороне большевиков. А ведь был еще и Добровольческий корпус сербов, хорватов и словенцев, который раскололся по отношению к сторонам конфликта: около 20 тысяч выступило за большевиков, а часть примкнула к чехословацким легионерам.
Июльское восстание 1918 года в Ярославле  было одним из ключевых эпизодов антибольшевистских восстаний 1918 года. Но мало кто обращает внимание на то, что по времени оно совпало с расстрелом царской семьи в Екатеринбурге.
Можно ли сказать, что именно подавление Ярославского восстания, а не убийство Урицкого и покушение на Ленина 30 августа 1918 года дало истинный старт красному террору?
Скорее всего, так и было.
Но можно ли мерить меркой современного человека мирного времени обстоятельства и психологию военного времени, да еще и Гражданской войны?