Youre Gonna Go Far, Kid

Дерьмовые настали времена. Дерьмовые.

      Ну вот, скажите мне, кто любит войну? Или, допустим, голод или эпидемию? Верно. Абсолютно никто. Нет ни единого человека, который мог бы похвастаться любовью ко всем этим чертовым вещицам.

      А он любил.

      Потому что он — дитя хаоса. Рожденный среди всего этого беспорядка, он любил войну, голод и эпидемии, так же, как человек любит Солнце, теплый ветер или лунную дорожку на воде. Ведь он вырос среди всех этих человеческих гадостей, которые обуревают мир последних вот уже две сотни лет.

      Он — Декстер Холланд. Он — дитя порока, беспорядка и насилия. Он — человек, привыкший бороться, выживать, убивать ради всего этого и снова бороться за свою жизнь.

      Он никого и никогда не любил. Даже своих родителей. Он попросту не знал их. Никогда не знал и не желал знать. Ему некого было любить. Некого было жалеть…

      Он никого не любил.

— Ты никогда не умрешь, верно? — мягкий тихий голос и пытливый взгляд огромных зеленых глаз.

      Джерард — мальчишка, которого он подобрал пару дней назад на обочине, оборванного и грязного, спасающегося от толпы голодных кровожадных монстров, вылезших их своих укрытий, как орки из подземелий. Они готовы были сожрать его с потрохами и со всем его прочим дерьмом, если бы не Декстер, который случайно оказался на той улице, случайно выехал на охоту после заката солнца и случайно откликнулся на мольбы о помощи.

— Никогда, правда, Декс?

— С чего ты взял? — голубые глаза смотрят в ответ. Почти без злобы. Почти без раздражения.

      Парнишка пожимает плечами.

— Не знаю, просто ты неуязвимый.

      Декстер усмехается, продолжая чистить винтовку.

      Неуязвимых не существует. Так же, как не существует мира без войны.

      Когда они пришли, мир изменился. Он стал иным. Чем-то вроде поля боя для непрощенных. Для тех, кто сильно разгневал Господа Бога своими низменными проблемками. Для тех, на чьи плечи легло то, чего не пожелаешь даже самым отпетым и отвратительным подонкам, вроде Гитлера или Чекатило.

      Декстер молча размышляет обо всем этом, усмехаясь, а оказывается, что Джерард смотрит на него. Смотрит и ждет ответа. А Декстер молчит. Просто потому, что он занят. Он чистит винтовку. Без нее никак. Никуда. Она — жизнь. И в тоже время, она — смерть. Смерть для его врагов. Для их общих врагов.

— У нас теперь общие враги, да, Декс?

      Чертов молокосос. Как ты это сделал? Ты мысли читаешь, или мы просто настолько одинаковы? И какого дьявола ты докопался с расспросами?

— Почему ты так решил? — голубые глаза щурятся от отвращения. Как же надоело это слово: «ВРАГ». Как хочется заменить его другим, более приемлемым. Например…

— Мы же друзья, так?

      Тяжелый вздох Декстера в ответ заставляет Джерарда напрячься. Он елозит и неловко теребит оборванный рукав куртки:

— Я надоел тебе?

— Ты не мог бы просто помолчать? — слышится ответ. Чистить винтовку куда более интересно, чем вести бессмысленный разговор.

      Нет, серьезно, он, что, не затыкается никогда?!

      Он постоянно что-то бормочет. Бегая своими испуганными искристыми глазами по поверхности, он ищет ответы где-то в глубине. Далеко пойдешь, малыш, далеко пойдешь… Главное, выжить. И справиться.

      Уж в этом-то Декс может помочь…

      Шорох со стороны улицы заставляет напрячься их обоих. Замереть. Застыть и прислушаться, так, как это делают дикие звери. Повадки животных. Теперь это приемлемо среди людей.

      За что ему все это? За что такое выпало Джерарду? Почему он, такой юный и еще совсем неопытный должен проходить через ужасы, которые не заслужил даже чертов Усама? А он заслужил. Они оба это заслужили, раз барахтаются здесь, в полуразваленном доме, среди кучи хлама и объедков, вонючего мусора и испражнений, среди воплей и криков, среди сотен душ погибших таких же «друзей», какими теперь являются они.

— Эй… — шепот Джерарда снова выводит Декса из транса размышлений. Он привык жить один, он привык говорить сам с собой. — Эй… это… это то, что я думаю? Это они? Они нашли нас?

— Заткнись, — бубнит Декс в ответ, вглядываясь в темноту.

— Их много?

      Тише, придурок малолетний.

— Сколько их, Декс?

— Просто заткнись!

— Прости-прости-прости… — кусает сухие губы в кровь и бегает глазами по грязному полу.

      Грохот…

      Прорываются. Их десяток. А может и больше.

      Нет ничего хуже зомби, учуявших еще живых людей среди груды мертвых тел. Запахи, смешанные запахи падали и живого теплого мяса, приводят их в щенячий восторг. Они рвутся, обуреваемые страстью убивать и жрать все, что попадется под руку.

      Через сколько таких ситуаций прошел Декстер?

      И не пересчитать.

      Ты просто вдруг осознаешь, что тебе конец. Что силы на исходе. Что ничего не важно. Никто не важен. Никто не вечен. Просто так надо. Просто иди вперед. А там как получится. Это то же, что играть в лотерею. Оно тебе не надо. Ты просто покупаешь билет и ввязываешься. И снова, как повезет.

— Ты не бросишь меня? — снова этот ****ый испуганный шепот.

— Закрой рот.

      ****ый шепот вселяющий надежду. Вселяющий веру. Дарящий любовь. Раньше Декстер один был против всего мира. А теперь надломленный голос, полный надежды, просит не бросать его одного.

      Не это ли счастье? Не это ли жизнь после смерти? Не это ли луч в кромешной темноте, указывающий верную дорогу? Раньше у Декса никого не было, не было никого, ради кого стоило бы жить.

      А сейчас этот шепот.

      Испуганные зеленые глаза, как майская сочная трава.

      Дрожащие потрескавшиеся губы, постоянно болтающие какую-то чушь.

      Грязные руки и израненные пальцы.

      Раньше у Декса не было никого, ради кого стоило бы жить.

      А теперь у него есть, ради кого выживать.