Рецензия на роман Е. Г. Водолазкина Авиатор

ОСТОРОЖНО, СПОЙЛЕРЫ



Весной 2016 года на полках книжных магазинов появляется новый роман Евгения Германовича Водолазкина – «Авиатор».

Роман о столкновении личности и истории, о преступлении и наказании, о любви и предательстве, о науке и Боге, о счастье и пытках. О «прекрасном в своем одиночестве авиаторе» – о каждом из нас.

Произведение написано в форме дневниковых записей главного героя. Это помогает читателю сразу ближе узнать героя и будто бы прожить жизнь вместе с ним. А с началом чтения второй части романа читатель все больше погружалась не в жизнь героя, а даже в свою собственную, начинает анализировать ее и смотреть на нее с некоторого расстояния. Наверное, начало самоанализа у читателя – лучший эффект, которого мог добиться автор.

Стоит обратить внимание на классический русский язык, которым написан роман. Очень короткие и ёмкие фразы, вложенные в уста герое, несут на себе в какой-то мере печатать времени, о котором говорится, но с другой стороны они будто безвременны. Одни и те же слова проносятся сквозь целый век. Особенно замечательно Водолазкину удается описывать звуки и другие детали времени. Описывать так, что к читателю возвращаются его собственные воспоминания.


Некто Иннокентий Платонов просыпается в палате и едва осознает, что находится в России, в Петербурге. Он вспоминает, как отец смотрел на карманные часы – и будто бы предчувствовал свою смерть, но не помнит, кем был его отец. Помнит отрывки из «Робинзона Крузо», помнит «фразы», помнит пытки в лагере и помнит родительские субботы, помнит любовь к женщине, но понятия не имеет, кто он такой и как оказался в больнице. По крупицам он собирает вокруг себя свою жизнь. Помогает ему немецкий врач Гейгер, просит вести дневник, куда следует записывать все, что придет на ум. Гейгер объясняет Платонову, что на дворе 1999 год, а сам Платонов родился в начале XX века, подвергся криогенной заморозке и недавно был успешно разморожен.

Первые воспоминания героя связаны с любимой женщиной. Неслучайно. Любовь в жизни главного героя занимает больше место. У Водолазкина она побеждает время, исторические события, она так велика, что не умещается в одном человеке. И ее имя – Анастасия. Анастасия жила до Платонова, и будет жить после него в виде Насти, в виде дочери Анны, возможно и дальше в виде внучки Платонова и правнучки. И Платонов испытывает удивительное единение с объектом своей любви: «Чувствуя, как с каждым часом воспаление расползается по горлу, испытывал счастье. У нас теперь с Анастасией одна болезнь на двоих».

Платонов находит свою «Анастасию» во всем – в «готической женщине», которая пришла к нему ночью после изнасилования, в Насте, в медсестре Варваре, нашел бы и в дочери Анне (неслучайно он ждет именно дочь, а не сына).

Анастасия становится не только символом любви, но и символом жизни: «Ее присутствие на земле – свидетельство тому, что прежняя моя жизнь мне не приснилась,» – говорит Платонов, узнав, что Анастасия после его разморозки все еще жива. Так любовь в романе становится неотделима от жизни.

Другие важные элементы романа – наука и вера. В конце концов научное в произведении уступает место божественному. Платонов и Настя верующие, в романе часто появляется образ храма, кладбища, часты упоминания молитв. Особенно важна легенда о воскрешении Лазаря. Платонов – тоже «лазарь» (так называли в лагере тех, кого увозили для опытов). Автор таким образом отсылает читателя к мысли о том, что пробуждение Платонова было именно «воскрешением», и не обошлось без вмешательства Бога.

Но ключевой момент повествования – воспоминания. Беспорядочные обрывки, тонкие ниточки, в конце концов сплетающиеся в прочную ткань жизни героя. Под конец наконец разрозненные бусинки событий складываются в одну нить: смысл жизни в жизнеописании. Ведь гаснет со смертью не человек, а все его воспоминания. Такие важные и нужные потомкам.

«– Иди бестрепетно, – звучит повторное указание Терентия Осиповича. Я даже не иду – взлетаю…» – взлетел. Фраза «иди бестрепетно» проходит красной нитью сквозь произведение и сквозь всю жизни героя «Меня завораживало свое слово – авиатор. Его звучание соединяло в себе красоту полета и рев мотора, свободу и мощь». Герой будто бы пролетел сквозь век.

Платонов – авиатор потому, что в своем полете смотрит на все свысока. Видит перед собой всю картину мира, как жизнеописатель. Формулировка «картина мира» не случайна в этой рецензии – Платонов учился на художника в Академии художеств. И тонко чувствует, что такое гармония (а значит – справедливость), красота. Автор ставит героя в такие необычные условия одновременной жизни в прошлом и в настоящем (практически в будущем).

Но он одинок в этом полете «среди моря чужой жизни» – он настойчиво ищет свидетелей свой жизни, пусть даже уже мертвых. Заглядывает в выкопанный гроб покойника, которого застал живым. Все это нужно ему для того чтобы убедиться – я жив, я существую, был тот, кто это видел.

Если брать для рассмотрения его жизнь в 1999 году, то герой существует в другой плоскости, как авиатор (не на земле, а на небе), и заново учиться жить, как Робинзон (попав в непривычную среду). Вместе с тем полет для него – рай. Потому что аэроплан вместе с авиатором существует вне времени. Вне смерти и вне жизни. Жизнеописание – тот же полет над миром. И он так же вне жизни и смерти, а значит – в вечности.

У Водолазкина рай становится вечностью. Вечно мама и папа спят в комнате, вечно колышется трава за окном и стрекочут кузнечики. Эти маленькие события первичны – потому что именно они создают ткань времени, куда плотно вплетены личности.

Но если есть рай, значит есть и ад. И он всегда радом. «Платонов, волей судьбы «прилетевший» к нам и этого далекого, чтобы донести до нас месседж об уничтоженной России или лучше о хрупкости нормальной жизни, о том, что ад всегда рядом, и нас от него отделяет тончайшая перегородка».

Гейгер говорил: «Они (события) не являются чем-то внутренне присущим человеку... они не составляют часть человека – наоборот, человек становится их частью». Общая для всех людей на земле гроза, общая лающая собака, общий чай на веранде, общий велосипед, разрезающий гладь лужи, общий потрепанный томик «Робинзона Крузо».

Большие события – тоже общие. Автор глазами героя смотрит на весь XX век, отраженный в этих «общих событиях». На террор Сталина, на лагеря, на доносы, на Петербург, на войну, на блокаду, на изобретение шариковых ручек,на первый полет человека в космос, даже на бессмысленные ток-шоу по телевизору. А через этот взгляд смотрим и мы. И все эти воспоминания принадлежат и нам тоже.

Время непрерывно – не прерывалось и в «Повести временных лет», когда «ничего не происходило», не прерывалось оно и в те годы, когда Платонов был заморожен. Не прервется и с его смертью. Время для героя оказывается неразрывно связано с его воспоминаниями. Платонов просит близких людей – Настю и Гейгера – тоже начать вести дневник (в тексте рождается полифония, напоминающая Достоевского). Записи Платонова мешаются с записями Насти и Гейгера. Они описывают одни и те же события, но каждый со своей высоты. Платонову его просьба кажется естественной – продолжить течение своих воспоминай, то есть течение времени, в своих близких людях. Стать больше, чем «ровесник века», стать вечностью. Оттого он старается сделать воспоминания общими. Прикоснуться к этому раю вечных воспоминаний и своей вечной жизни в этих мгновениях. В конце концов воспоминания сливаются в одного человека. Человека без времени, без пола, без возраста, без нации. Сливаются мужчина и женщина, бог и наука, правитель и народ, тиран и заключенный.

Кажется, у книги две кульминации. Обе – смерть Зарецкого (не тот, который из «Онегина»). Одна явилась причиной череды всех несчастий, другая – косвенно приведет героя к своей настоящей смерти. Зарецкий вообще оказывается одной из ключевых фигур. Именно с ним связаны темы жизни и смерти в романе. Парадоксально, но именно воспоминания о мертвом ненавистном Зарецком не дают Платонову совершить убийство еще одного жалкого человека. Воспоминания о Зарецком не дают Платонову покоя и в его «новой» жизни. И первая удачная картина Платонова изображает именно Зарецкого – настоящего, живого, имеющего право на существование, вместе со своей палкой колбасы и рюмкой водки.

Оказалось, что каждая деталь важна. Незначительная деталь: отломанные весы, становятся частью трагедии целой семьи. Одно событие влечет за собой просто невероятную цепочку: не донеси Зарецкий на Воронина, не был бы убит, не был бы убит Платоновым – Платонов не попал бы в Соловки, не был бы заморожен, не встретился бы потом с Настей, не получилось бы удачного эксперимента и удивительной истории. А потом дочь Платонова Анна будет говорить: «…не было бы на свете и меня». Убивая Зарецкого, Платонов хотел восстановить справедливость – оттого таким знаковым стал образ Фемиды в руках убийцы. Но Фемида без весов. И весы отломал их сам Платонов в детстве не подозревая, каким это окажется символом для правосудия, которое свершит в итоге не личность, а сама история.

К окончанию чувствуется с каждой страницей все больше, что не так чист и светел персонаж Платонов, как казался в начале. Тот Платонов, что с таким смирением переносил все тяготы лагеря, переносил смерти близких и разлуки. Не может так философски рассуждать человек, который только наблюдает, но не совершает грехи – вряд ли Платонов оставался безгрешен в лагере. Сам он спустя время наблюдает за событиями своей жизни сверху не только как авиатор, но и как Бог.

Так одновременно в герое сливается божественное и низменное. До такой степени низменное, что Платонов говорит, что похож на собак Белку и Стрелку – сам себе подвиг не выбирал и «мужество» его практически случайно.

В своей второй жизни Платонов получает возможность попросить прощения у Зарецкого, чтобы искупиться и спокойно умереть. Особенным эхом в этой части повествования отдает «Преступление и наказание» Достоевского – особенно когда Платонов касался своего орудия убийства, напоминающего топор Раскольникова.

По иронии судьбы в конце романа герой оказывается будто бы авиатором Фроловым, погибшем когда-то на его же глазах. Смотрит сверху на Петербург и на всю свою жизнь. Финал произведения открыт: повествование обрывается на том, что Платонов летит в самолете, который не может зайти на посадку и может разбиться. И скорее всего разобьется.

В итоге герою не удается соединить в себе прошлое и настоящее (которое по сути дня него едва ли не будущее) и он должен погибнуть.