Абстрактная этика

Существует гипотеза, что слова наделены силой, и то, во что мы верим, становится нашим миром. Когда-то давно я смотрела фильм, где девушка оставляла послания одному парню, для того, чтобы он нашел ее. Потому что верила. Потому что была убеждена, что не может быть по-другому. Стоит ли говорить, что ее слова не оказались напрасны, и она исполнила свою мечту?
Мы состоим из наших привычек, мест, где мы любим пить кофе перед работой и что по-крепче по вечерам, из музыки, без которой представить себя не можем, книг, открывших когда-то целый мир. Мы состоим из людей, которые однажды завладели нашими мыслями, которые однажды стали чем-то большим.

А если бы мы забыли о том, кто мы есть? Представь, просыпаешься ты утром, а последние несколько лет напрочь стерлись из памяти. То, чем ты жил, во что верил, что еще вчера было так важно - все белый лист. Знаешь, больше всего я испугалась, что разучусь писать, перестану испытывать это саднящее чувство сладкой меланхолии, забуду, как это - тонуть в желтом свете уличных одиноких, дрожащими от холода пальцами нервно прикуривать первую/последнюю под аккомпонимент Рихтера/Radiohead/Placebo. Все то, что было таким ценным: капли первого/летнего, бесцеремонно россыпью падающего с неба, улыбка близкого/своего, когда вы наконец встретитесь после долгих "столько всего произошло", бесконечные прогулки по ночному/сверкающему. Твоя задумчиво-насмешливая. Переливы аккордов, отголоками отзывающиеся в твоем беспокойном-раненом. Это было бы так странно. Когда у человека вдруг отберут все - он понимает, что ему было по-настоящему дорого.

Это, наверное, побочный эффкет одиночества - разговаривать с теми, кто не услышит. По десятому разу объяснять им одно и то же. Я все еще надеюсь, что это пройдет. Я все еще продолжаю верить, что эта невинная забава не вошла в привычку. А может, так я думаю, что они услышат меня. Но дано ли богам внять мольбам смертных, как бы горячо они не верили в них, если богов придумали эти же смертные, обуреваемые желанием, чтобы их хоть кто-нибудь услышал?
Какова вероятность, что искусство, построенное на жгучей вере автора во что-то необъятное, изменит не только жизни потомков, но и его собственную?
Это даже забавно немного, "а сейчас, дорогая моя паства, поговорим о вере."

Во мне ветер наклоняет ветки укутанных дымкой тумана деревьев к земле. Я вижу как-то сбоку, что мое сердце переполнено любовью к абстракциям, но не хочу в этом участвовать.

Забывай в процессе имя человека, с которым спишь, забывай звонить тем, кто был с тобой, когда ты рос, когда рыдал в подушку над первым молочным зубом, забывай открывать/закрывать двери перед тем, как входишь туда, где быть не должен.
Забывай быть сосредоточением всего того холода, что на лицах, на глазах, в пальцах, забывай улыбаться и кивать в такт, забывай ловить на себе ненужные взгляды. Забудь о том, что тебе нужны чужие руки. Рисуй ветки, переплетения. Используй прикосновения, чтобы поверить.
Мне так много хочется сказать тебе, поэтому я еще настойчевее молчу, чтобы казаться победителем.

Ох, если бы ты знал, что не в проломленных стенах дело, а в рухнувшем после них потолке. Если бы ты знал...
Мне хочется незаметно исчезнуть, чтобы ты, наконец, поверил.