Трубадур пели как Боги, но Босху - босхово, а Верд

 "Трубадур": пели, как Боги, но Босху - босхово, а Верди - вердиево!
Опера Верди, Штаатсопер, Берлин, 3 ноября 2018
Давно не слышала эту оперу в таком великолепном исполнении! Как всё-таки много зависит от дирижера (Йон Сун Ким), его понимания и отношения к музыке Верди! Ведь если ее слушать, она все расскажет и о героях, и об их поступках и эмоциях, и о происходящем на сцене. А музыка именно так и звучала - очень ярко, легко, драматично, эмоционально,  даже остро! Прекрасный хор воплотил всю красоту вердиевских мелодий, а непревзойденное мастерство солистов создало роскошное вокальное полотно одной из лучших опер Верди.
Конечно, меня в первую очередь интересовал Владислав Сулимский  и его граф ди Луна.  В Мариинском театре это очень впечатляющий и гармоничный персонаж в исполнении певца. Да и сама опера,  поставленная в классическом прочтении, не оставляет публику равнодушной.
И в берлинской версии граф ди Луна Владислава Сулимского  очень хорош. Вокально блестяще исполненный, с мягкой идеальной кантиленой, страстной взволнованностью и неукратимой яростью, он до последнего мгновения держит зрителя в напряжении, заставляя себе сочувствовать, несмотря на ревнивый нрав и воинственный настрой. Арии, дуэты, квартет и ансамбли с хором, полные неукротимой энергии, благородства звучания и чарующей магии уникального голоса певца, вызывали бурный восторг публики.
Великолепный тенор Стефано Ла Колла, с ярким полетным голосом, с сочными верхами, порадовал редким по красоте и силе исполнением главных хитов оперы. Леонора Людмилы Монастырской  звучала немного необычно, но очень впечатляюще. Сильный красивый голос, легкий и подвижный, в котором мне почему-то не хватило тепла и эмоционального разнообразия, выгодно дополнял  ансамбль звездных оперных солистов и превращал спектакль в настоящий  оперный праздник. Достойной была и Азученна (Виолетта Урмана), хотя местами мечталось о более глубоких низов. Хорош был и Фернандо (Григорий Шкарупа). Всегда приятно удивляют  хорошие певцы даже в небольших партиях.  Обо всем спектакле и о его главных исполнителях так и хотелось сказать: " Пели, как Боги!"
Берлинская постановка оперы  не нова. Я ее видела в записи  с Анной Нетребко и Пласидо Доминго. Сейчас ее вернули на сцену с другими артистами. У нее есть целый ряд достоинств. Интересно визуализированы музыкальные акценты: в движении с замиранием,  в марше солдат. Хорошо работают  и тени на стенах декорации, эдакий театр теней  для взрослых.
Правда, в постановке (Филипп Штольцль) много необ'яснимого и непонятного. Главный вопрос - что режиссер хотел сказать своей трактовкой? - так для меня и остался без ответа. Впрочем, и второстепенные тоже повисли в воздухе. Чем не устраивал его яд, который приняла Леонора, зачем ей было протыкать себе живот кинжалом, а потом ещё целый час каким-то чудом жить, пообещать графу ди Луна выйти за него замуж, вымолить прощение своему возлюбленному трубадуру Манрико, попасть к нему в тюрьму на свидание, повыяснять с ним отношения и только затем умереть? Зачем превращать Леонору во взбалмошную девочку, такую помесь россиниевской Розины, взбалмошной принцессы из сказки Андерсена и Пеппидлинныйчулок? Она то и дело кидается на пол, колотит по нему ручками и ножками, катается по полу, постоянно  надувает губки, только что не топает ножкой. Вся она какая-то фальшивая, ее чувства полны капризов и детского упрямства. Что заставило режиссера превратить графа Ди Луну в палача, который машет топором перед носом любимой Леоноры, которая его измучила своей несговорчивостью и любовью к Манрико? Даже для жестокого графа это выглядит явным перебором. Невольно возникает ассоциация с Синей бородой или с шахом Шахрияром из арабских сказок "Тысяча и одна ночь". То, что режиссер внёс эротический намёк на физическое доказательство серьезности намерений Леоноры стать женой графа Ди Луны, как раз выглядело вполне естественным, хоть и противоречащим либретто. Кажется, что режиссер в чем-то обижен на женщин и старается воплотить на сцене знаменитую мужскую расхожую фразу "Все вы, бабы, такие..  м-м, продажные!" Зачем вводить в трагическую оперу водевильные  мотивы в трактовке ряда мизансцен; Леоноры с подругой? Зачем Манрико всюду таскает за собой лютню? И на дуэли, и в бою, и в об'ятиями любимой, она вечно болтается у него за спиной и нещадно ему мешает. И уж я совсем не пойму, что символизирует странная раскраска стен декораций.
Очевидно, что все это снижает накал страстей, низводит героев до уровня примитивных злодеев,  инфантильных девиц, чокнутых цыганок и  превращает трагедию в фарс. Персонажами режиссер отказывает в благородных чувствах и великодушных поступках. Но Верди прорывается сквозь них. Финал все равно трогает почти до слёз, хотя стараниями режиссера, оказывается смазанным.
Ответы на мои риторические вопросы, как  мне думается, можно найти в рекламном издании программы Штаатсопер на новый сезон. На лицевой стороне его обложки - большой фрагмент картины Босха, где все слегка не всерьез, слегка издевательски, с насмешкой и скепсисом. Я это сочла изобразительным эпиграфом к театральному репертуару Штаатсопер не только нового сезона, но и постановок прошлых лет. Идея понятна, но при чем тут Верди?