Глава 64. Ещё не конец

Дверь за Камиллой со скрипом захлопнулась, и наши герои очутились в беспроглядной тьме. Тут даже у Бернарда Отважного смелости поубавилось. 
— Сюда бы лампу какую-нибудь… или факел, — невесело прошептал он. — Вот у нас в Королевстве Гранатовых Бурь шикарный факел был, прям пылал! Ой, что это там?
Раздался щелчок, словно кто-то повернул ключ в замочной скважине, и слева в полу высветился широкий треугольник. Там открылась неглубокую нишу, из которой вылетел пылающий факел. Он подлетел к Камилле и замер перед ней в воздухе. Но не успела она протянуть руку, как в вышине раздался жуткий надтреснутый голос.
— Что затихли? Делайте, что должны! Быс-с-стрее! — прокричал он, и впереди внизу что-то жутко захрустело и затрещало.
Камилла опешила. Голос был пропитан злобой и ненавистью. Добрые дела с таким голосом не вершатся. Но всё же она схватила факел и торопливо огляделась в поисках часов. Но никаких часов в Зал Времени не оказалось. Здесь были лишь мрачные землистые стены, грязный купол, облепленный густой паутиной. В центре высилось хилое деревце с пожухлой листвой. Редкая листва местами пожелтела и осыпалась. Пол вокруг был устлан сухими листьями. Дерево Времени совсем не походило на перо Жар-птицы.
— Торопитес-с-сь! Быс-с-трее! — повторил голос, и хруст стал ещё яростнее.  Он раздавался из-под корней дерева.
— Но что я должна делать? Что? — растерянно спросила Камилла в темноту. Ответа не последовало.
Вдруг факел вырвался у неё из рук и подлетел к корням Дерева Времени, осветив жуткий источник хруста.  Крысы! Две дюжины жирных крыс грызли корни и без того ослабевшего Дерева Времени. Налитые кровью глазёнки-бусинки хищно сверкали. На Камиллу крысы не обращали внимания. Что она могла им сделать?
— Надо прогнать их, но как? Огонь может повредить дерево, — быстро соображала она. — Эх, сюда бы волшебный жезл из Королевства Изумрудных Закатов… Кадуцей…
Едва она проговорила это, в полу слева что-то скрипнуло, и из открывшейся ниши, взмахивая белоснежными крылышками, выпорхнул жезл. Он безо всякой команды ринулся в атаку, метко обрушивая удары. Крысы лопались, как перезревшие грибы-дождевики, испуская облачка болотного тумана.
— Так их, так! — кричал Бернард. — Получайте, вредители! Вот вам, проклятые грызуны!
Когда с крысами было покончено, Кадуцей взметнулся ввысь. Он пронзил крону дерева, и из листвы раздались хриплые крики.
— Ай! Ой! Прочь! Пошёл вон! Убирайс-с-ся! — кричал, выпутываясь из ветвей, большой Змей с красными рожками. Он сполз на землю, преследуемый Кадуцеем.
— С-с-смотри! — призвал он Камиллу и щёлкнул хвостом.
Туманное облако заклубилось перед ней и расступилось, показав её комнату.
— Иди, — устало прохрипел Змей. — Они ждут. Они скучают по тебе …
Камилла глянула на свечу, что горела над долькой торта. Руку протяни, и ты дома.
— С-с-ступай, чего ты ждёшь?
Змей говорил спокойно, но что-то неприятно кольнуло в его голосе. Он старался поскорее избавиться от Камиллы.
— Это не мой дом, — она отрицательно покачала головой, вспомнив «там, неведомо где».
Но тут к столику подошла мама. Сердце сжалось в груди Камиллы. Захотелось побежать, обнять, прижаться, расцеловать маму в обе щеки. Впрыгнуть в облако прямо сейчас.
— Иди, — тихо, но настойчиво повторил Змей. — Ну же, не тяни. Твоя цель Дос-с-стигнута. Ты выполнила все задания свитка. Возвращайся домой.
— Но… я ещё должна починить часы, — растерянно молвила она.
— Какие часы? — спросил Змей почти участливо. — Ты видишь здесь часы? Тебя использовали. Заманили и обманули. Здесь нет никаких часов.
Это была правда. Камилла не увидела ничего хотя бы отдалённо напоминающего часы.
— А Дерево… ему надо помочь.
—Предоставь это мне.
— Вам? — Камилла наморщила лоб. — Но… крысы. Это же вы ими командовали. Ваши крысы…
— Мои крысы делали то, что им положено. Это их природа. Грызунам положено грызть. Змеям положено жалить и обвивать. А детям положено быть дома и играть в игруш-ш-шки, — прошипел он и покосился на Бернарда, который недоверчиво пялился в туманное облако-комнату.
Камилла не знала, что ей делать. Сердце рвалось к маме, и оно же подсказывало, что задача, из-за которой она оказалась в Стране Зодиака, ещё не решена.
— Быс-с-стрее, я не могу держать портал вечно, — потребовал Змей. — Выбор прост. Либо ты возвращаешься домой живая и невредимая, либо остаёшься здесь навсегда. Это окно — твоя пос-с-следняя возможность вернуться к своим родителям.
Камилла посмотрела на Дерево времени. В самом деле, останься она, и что? Чем она может помочь ему? Змей будто прочёл её мысли.
— Дерево не спасти, — сообщил он. — Твоей вины в этом нет. Старое дерево должно было погибнуть, это его судьба. Я лишь помогал ему. Иди, дитя, иди к маме, спасайся.
Камилла не могла двинуться с места. Она не верила, что такой огромный путь был проделан зря, и она ничем не поможет Стране Зодиака.
— Я бес-с-сконечно терпелив и гуманен к тебе, — холодно изрёк Змей, — но и моему сказочному терпению может прийти конец. Соглашайся… или погибнешь.
Камилла вдруг вспомнила и догадалась — если Змей торопил крыс, значит, время для спасения Дерева ещё есть. Может быть, его совсем немного, но оно ещё есть. И Змей уверен, что она может это сделать! Она может спасти Дерево Времени! Он знает и потому торопит.
— Я остаюсь, — твёрдо сказала она, и облако-комната схлопнулось.
— Упрямая дрянь! — вскричал Змей, но тут же получил увесистый подзатыльник от Кадуцея.
— Шпага! — звонко воскликнула Камилла. — Королевство Опаловой Зари!
В следующую секунду в её руке блистала острая шпага с лёгким эфесом. Вот она, решительная схватка, подумала Камилла и крикнула:
— Защищайся!
— От кого? — презрительно фыркнул Змей, отбивая её неумелый выпад ударом хвоста. — Мне, непобедимому бессмертному Созвездию, защищаться от ничтожной букашки?
Камилла снова перешла в наступление и ответила с вызовом:
— Ты, конечно, сильнее меня, но вряд ли такой уж непобедимый. Всегда найдётся кто-нибудь ещё сильнее!
— Плевать! — отозвался Змей, отбиваясь одновременно от ударов Кадуцея и нападений девочки. — Самого сильного можно перехитрить! И тебя, кстати! — прорычал он. — Стоит растравить в твоей душе ядовитые мыслишки, как ты сама выполнишь всё, чего я пожелаю. Задушишь своего плюшевого дружочка, разрушишь дерево, возненавидишь родителей, проклянёшь себя. О, я вижу в тебе прекрасные зачатки эгоизма и гордости! Стоит только найти правильный подход, и у каждого отыщется вдоволь отвратительных качеств, чтобы выполнить самые гнусные и жестокие требования.
— И тебе такая жизнь нравится? — поморщилась Камилла, отскакивая от пролетевшего рядом змеиного хвоста, и снова переходя в наступление. — Видеть во всех только гадкое! Да это хуже, чем изо дня в день завтракать нелюбимой кашей, да ещё подгоревшей, да ещё пересоленной, да ещё с комочками...
Змей вскричал:
— Не тебе, малявка, решать, чего стоит моя жизнь! — и получил увесистый удар по голове.
Это Кадуцей хорошенько бабахнул злодея по макушке, а золотые Кадуцеевы Змейки перескочили на коралловые рожки и впились в них, метко стреляя яркими трескучими молниями — в глаз, в нос, в раздвоенный язык. Змей возопил.
— Это подло, подло! Вас много, а я один!
— Это нас-то много? — возмущённо воскликнула Камилла. — А сам против беззащитного дерева целую армию крыс согнал? Не жди пощады!
— Так нечестно! Нечестно! — взревел Змей, получив первый серьёзный укол шпагой. — Четверо на одного!
Тут к Бернарду подлетел Кадуцей.
— Ты плохо считаешь! — крикнул медвежонок и выпрыгнул из кармашка. —  Нас ПЯТЕРО!
Он взмыл верхом на Кадуцее, и они вдвоём ринулись в бой. Теперь волшебный жезл наносил удары со снайперской точностью. Бах! Бабах! Бумц! Бамц! Камилла орудовала шпагой и факелом, Кадуцеевы Змейки нещадно жалили, Бернард с Кадуцеем не давали врагу опомниться.
Но даже впятером им пришлось нелегко, ведь противник был очень, очень силён. Если бы не урок фехтования, полученный в начале Путешествия, Камилла не сумела бы нанести решающий удар и увернуться от хлеставшего вокруг змеиного хвоста. Но вот наконец она вонзила шпагу. Остриё проткнуло чешуйки и плотно застряло в змеином тулове. Но и Камилла получила небольшую рану — хвост Змея больно полоснул по руке.
Она отскочила. Вынуть шпагу было невозможно. Теперь Камилла осталась безоружной, если не считать факела. Но, к счастью, за это время Бернард с Кадуцеем так ловко наворачивали круги,  дразня Змея и ускользая от клацающей пасти, что змеиное тулово вскоре заплелось в спутанный клубок. Нападать или жалить в таком виде Змей не мог. Ничего не мог, кроме шипения и проклятий.
— Коварс-с-ство! — просвистел он, неуклюже перекатываясь подальше от Дерева. — С-с-сговор, обман! Вместе, на одного…
— Это всего лишь дружеское участие и взаимовыручка! — воскликнул Бернард. — Видимо, ты с ними не знаком!
Змею действительно было чуждо это понятие. Ведь для жестокосердия существует лишь выгода.
— Не-е-ет, — прошипел он, — не-е-ет. Это нечес-с-стно, это хитрос-с-сть!
— Что ж, — спокойно ответила Камилла, — значит, на этот раз перехитрили тебя.
— Перехитрили? — ядовито осклабился Змей. — Глупцы! Ваше время истекло. А ведь я предлагал спас-с-сение.
Хохотнув напоследок своим свистящим смехом, он неуклюже откатился в темноту ниши и исчез за колонной.
— Топай, топай, Горыныч! И не с такими справлялись!— крикнул Бернард, отряхивая лапки и вдруг закричал. — Берегись!
Он взмыл на Кадуцее под потолок, а внизу зал наполнился древесной трухой — Дерево Времени рухнуло, обратившись в клубы пыли и едкого дыма.