Равшан Борисович

1 Равшан               

                - Равшан Борисович, просыпайтесь, – услышал я сквозь завесу сна приятный, женский голос. Я открыл глаза, и ничего не смог понять.  Лежал в больничной палате, на койке, под одеялом. Надо мной склонилась девушка в белом халате и медицинском колпаке. Из-под него выбивались пряди светлых волос. Где-то я видел её раньше. Лицо мне показалось знакомым.

                - Здравствуйте, Равшан Борисович. Я ваша медсестра, Наташа. Буду ухаживать за вами до вашего полного выздоровления…
 - Где я? И как здесь оказался? Разве я болен? Чем, интересно? – спросил я у девушки, прервавшей мой сладкий сон.
- Вы уже не больны, но проспали около сотни годиков.

                - Как это, около сотни?  – удивился я, резко сев в кровати.
- А вот так. Больше я вам ничего не скажу, – сказала Наташа. – Полагайтесь на свою память. Она к вам постепенно будет возвращаться. Только, не напрягайтесь. Память придёт естественным образом, будьте уверенны. А то, что нам было необходимо из вашего прошлого, мы взяли…

                Наташа ушла, а я прикрыл глаза, собираясь с мыслями, потом, снова открыл их. За окном стоял солнечный день. Сквозь стекло на меня глядела цветущая ветка яблони. 
"Сотня лет… и что же со мной произошло — рассуждал. — Ничего не помню. Однако,  девушку где-то видел. И сколько же ей лет? Двадцать, наверное, с лишним. А мне?..  Такая миловидная!..  Вот бы поближе познакомиться! Жалко, староват для неё. Но колечка на пальце не видно. Надо будет потом ещё раз посмотреть."
Моё одиночество нарушил седовласый пожилой мужчина, и тоже в белом халате. Видимо, врач.

2 Сергей Степанович

                - Очнулись, молодой человек? – спросил я бодрым голосом. Равшана. По живому блеску в глазах, видно было, что парень набирает силу.
- Как видите, очнулся. Ваша медсестра разбудила, доспать не дала. А такой сладкий сон был, хоть и без сновидений! – ответил Равшан. – Только, какой же я молодой, если мне лет за сотню с гаком, как Наташа сказала?..

               - Ох, Наташка-болтушка. Уже проболталась. Хотя, рано или поздно, вы бы всё равно узнали о своём настоящем возрасте…
 - А ещё,  Наташа сказала, чтобы я сам вспоминал о себе. Что память моя ко мне вернётся, – добавил Равшан.
- Верно сказала. Выглядите вы довольно-таки молодо, – сказал я. –  Примерно, на тот возраст, когда вас заморозили…

               - Меня?  Заморозили? И чья же это идея? Я согласия не давал.  А вы, получается, меня разморозили и увидели, что я живой? – с удивлением и сарказмом в голосе воскликнул Равшан.
- Получается, что так, – спокойно ответил я. –  А теперь я вас осмотрю, при помощи этого портативного прибора. Сто лет назад в медицинских учреждениях стояли громоздкие магниторезонансные томографы. Это, тоже томограф, только современный, очень удобный в эксплуатации…

                Я с помощью томографа проверил  внутренние органы Равшана. 
- Всё прекрасно! И семья у вас будет, если пожелаете, и дети. Полежите малость, окрепнете и… вперёд! Если что-то понадобится, ваша медсестра всегда рядом, – успокоил я пациента.

3 Наташа

                Как молодо он выглядит! И не подумаешь, что ему более ста лет. Но я-то тоже молодо выгляжу. И мне столько же. Только я на пять лет раньше проснулась.  Он во сне имя, Наташа, повторял. А вспомнит ли он меня? А если и вспомнит? Кем я для него буду? К осени медицинский университет закончу — Сергей Степанович подсуетился, а теперь к себе  заместителем зовёт. Наверное, соглашусь. И Равшан будет рядом. Сергей Степанович говорит, что наш пациент — вполне здоровый человек. И плевать мне на его память. Лишь бы он на меня хоть одним глазком взглянул.

4 Сергей Степанович

                Ох, Наташка-Наташка! Настолько увлеклась Равшаном, что ни на шаг от него не отходит.  Ни один парень, что лежал в клинике, взгляда её не удостоился. А тут, давай меня торопить: буди, мол, его, и всё тут. Сама же знает, что  процесс пробуждения должен проходить естественно, и мы не имеем права ускорять его, дабы в чём-то не ошибиться. Ему бы завтра проснуться, а она на сегодняшнем дне настояла. Ладно, одни сутки, это не страшно. Молодёжь-молодёжь!  Никакого терпежа!

5 Равшан

                Странно! Я реагирую на имя Равшан Борисович. А если бы меня назвали, к примеру, Владимиром Сергеевичем или ещё как-нибудь? Я бы так же отзывался? Наверное, Равшан Борисович, это ключ к моим заблокированным мозгам. Видимо, благодаря этому ключу, передо мной постепенно стали открываться глубины памяти. Я, как в кино, увидел своё детство. Только проходило оно не в Барнауле, а в Навои, в далёком Узбекистане.
    
                Родители мои погибли во время Газлийского землетрясения, в тысяча девятьсот восемьдесят четвёртом году.  Дом, где мы жили в Газли, разрушился от удара стихии, и на нас упали бетонные плиты. Папу с мамой сразу на смерть придавило, а я попал в  щель и остался живым. Мне тогда ещё и годика не было. Этот случай мне рассказали в детдоме, когда я начал соображать. Ещё мне сказали, что я родился в рубашке. Но где эта рубашка? Наверное, малая стала, и её пустили на тряпки?

                Капризная штука, эта память! Была-была, и исчезла, словно в  туман ушла. А когда туман стал прозрачнее, я увидел, что сижу на коленях у какой-то молодой женщины. Она плачет и целует меня. А рядом стоит мужчина и гладит меня по голове.
 - Ты будешь нашим сыночком?  – спрашивает сквозь слёзы женщина.
 - Буду, конечно, буду! – отвечаю я и обнимаю её за шею. – Ведь ты же моя мама...
От воспоминаний у меня разболелась голова. Я закрыл глаза.

6 Наташа

                Я глядела на спящего Равшана и ждала, когда он проснётся, и никак не могла наглядеться на дорогого мне человека. Воспоминания детства явно предстали предо мной. Когда-то этот мальчишка был моей первой детской привязанностью. И сегодня я люблю его. Мне с ним очень хорошо!  Вот так бы, всю жизнь!..

7 Равшан

                Когда я проснулся, то увидел сидящую рядом Наташу. Левой рукой она подпирала подбородок и пристально глядела на меня. Я глянул на её пальцы. Обручального кольца не увидел.
 - А кто этот мужчина в белом халате? – спросил я Наташу. – Наверное, врач?
- Это главный врач отделения реанимации и реабилитации, при клинике Алтайского медицинского университета, Сергей Степанович Новокрещенов, – ответила Наташа. – Очень добрый и душевный мужчина...

- И давно вы сидите у моего изголовья? Хотя ваше присутствие мне очень приятно.  Вы симпатичны, и по характеру больше, чем сестра милосердия! Одним только своим присутствием вы способны излечить любого пациента. Наверное, слово какое-то магическое знаете? Жалко, что я для вас прадедушка, – сказал я Наташе.

                Она покраснела и взяла меня за руку.
 - Вы что-нибудь вспомнили из вашей прошлой жизни? Не спешите. Чем дольше к вам  возвращается ваша память, тем надёжнее она будет…
 - С вами так легко и просто, Наташа.  Я был бы рад  встретиться с вами вне стен этой клиники. 
- Я ничего не имею против встречи,  – зарделась девушка. – Но это возможно только после выписки, когда вы будете совершенно здоровы…
 
                В её серых, ликующих глазах  заиграли искорки, скрыть которые было невозможно. А губы так и норовили растянуться в счастливой улыбке.
 - Милая девушка! – подумал я. – Как мне повезло, что ты у меня медсестра.
Наташа встала и быстро вышла из палаты. Щёки её зарделись, словно на морозе, и она попыталась это скрыть. Я посмотрел ей в след.
 - Конечно, мы ещё увидимся, и не раз...

8 Сергей Степанович

                Наташенька! Что я хочу сказать. Сессия на носу, а тебе ещё и подготовиться надо.  Давай, оформляй отпуск,  потом, возьмёшь без содержания, сколько потребуется. А мы последим за твоим Равшаном. Думаю – ничего с ним не случится, да и тебя он, скорее всего, дождётся, – произнёс я, когда Наташа вошла в мой кабинет. В клинике он тебя и отыщет. А ты вернёшься моей помощницей. Анну Адольфовну на пенсию отправляем. На её должности и будешь работать. Какие понадобятся документы, рекомендации, я подготовлю. Но только без  возгласов, что, мол, здесь буду заниматься подготовкой. Положен по закону отпуск, используй! В университете  встретимся. И на экзаменах от меня пощады не жди! С богом, милое солнышко!..

9 Равшан

                В палату вошла Наташа, и я встретил её улыбкой.
 - Я беру очередной отпуск, а потом — без содержания, – сказала она деловым тоном. –  Ухожу на сессию. Несколько месяцев будете без меня…
 - Но, вы же, вернётесь? – спросил я с надеждой.
 - Конечно, вернусь, но, скорее, не медсестрой. Повыше рангом. Буду заместителем Сергея Степановича.
- А если меня выпишут, пока вы на сессии? Как я вас увижу? Ведь вы обещали мне встречу вне стен этой клиники, – напомнил я Наташе.

                - Вы же знаете, где меня искать. В этой клинике и ищите. А на всякий случай, вот вам мой адрес и телефон…
И Наташа сунула мне под подушку сложенный вчетверо листок бумаги. Она, видимо, заранее написала мне свои данные.

                Когда она ушла, я достал этот маленький листок, вырванный из блокнота. Я глядел на него, как на самую дорогую мне реликвию. Округлым женским почерком там был написан домашний адрес Наташи и номер её телефона. А внизу — её имя.

                У меня и в мыслях не возникло, что через сто лет способ общения на расстоянии мог технически измениться. И вырванный листок из блокнота, это, скорее всего, способ  побыстрее вернуть меня в прежнюю жизнь. И позвонить Наташе я мог, как из клиники, так и с любого таксофона.

10 Наташа

               Вот, мы и поговорили. И ни о чём, и о многом. А ведь надо пережить эти месяцы.  Ведь Равшан всё равно рядом. И никуда  не денется. Да и я… разве смогу удержаться, чтобы не забегать иногда в клинику? Интересно, вспомнил он прежнюю Наташу, или память его ещё не дошла до этого?

11 Равшан

               Я вспоминал маму, самого  дорогого мне человека! Папа тоже был замечательным мужчиной, но мама лучше. И называть её мамой я стал сразу, как только они с папой забрали меня из детдома в свою однокомнатную квартиру. Мама виделась мне такой молоденькой и хорошенькой. Звали её Саида. Беленькое личико, слегка вздёрнутый нос и светло-русые, волнистые волосы. Вокруг носа проглядывали еле заметные веснушки. И ножки стройные, что в туфельках, что  в домашних тапочках, и глаза добрые, и голос ласковый.

               Хотелось прижаться к ней, почувствовать тепло её губ и мягкую ладонь на своих непокорных вихрах. А папа, Борис, высокий, чернявый, был чем-то всегда озабочен. Оба родителя работали в областной газете «Знамя Дружбы». Мама писала для газеты разные статьи, а папа был фотографом. Ходил со своим неизменным ФЭДом и постоянно что-то фотографировал. А я стал для них родным сыном, Равшаном Васюкевичем. Но папа называл меня Равшаном Борисовичем. Маме тоже нравилось так меня называть.
 
               Ночами родители о чём-то шушукались. А я не спал и подглядывал за ними.  Папа лизал языком мамины сиси, там, где были розовые изюминки. Неужели в магазинах не хватает мороженого? Оно же вкуснее. Об этом утром я говорил родителям, пока те находились в постели. Папа хохотал, а мама краснела и с головой укрывалась простыней. Но я видел, что и она тряслась от смеха. Хотя это ведь, это же была правда.

               Когда мама отводила меня в детский садик, то по дороге нам попадался рыжий котёнок. Он всегда в это время умывался. Мама говорила, что это девочка.
 - А почему девочка? – спрашивал я.
- Девочки всегда очень тщательно умываются, а мальчики – куда язычок достанет…

                - А что, папин язычок тоже не везде может достать?..
 - Дурачок ты маленький, Равшан Борисович, – смеялась мама и чмокала меня в нос.
А может, и правда лизать сиси приятно? Я лизнул у Гульшатки, садиковской подружки, её «изюминку», но ничего кроме кислятины не почувствовал. Да и пузо у неё чумазое, и щёки в каких-то красных пятнах. В ответ, она мне кулаком по голове стукнула. А ведь я на ней собирался жениться. Глупый был. Да и она не умнее – на целый год младше меня. Женюсь я только на маме. Вот подрасту немного. И будут у мамы два мужа, я и папа. Наверное, мама не станет противиться. Я вспоминал и смеялся сам над собой.

12 Сергей Степанович

              "Что, молодой человек, бодрствуем? – Весело произнёс я, видя, что Равшан как-то активно себя проявляет. – Наверное, память просыпается? Только не переусердствуйте. Если память проснулась, она никогда не уйдёт. Но лучше, записывайте всё, что вспомнили. Вот вам бумага и ручка. Наташу мы в отпуск отправили. У девушки сессия. Врачом скоро будет. Диплом ей оформим. Своим заместителем её сделаю. А специализацию в клинике пройдёт.  Девушка молодая, перспективная. Потянет. Не хотела уходить! И что это с ней? Вы, случайно, не знаете? Вместо Наташи мы вам опытную старушку посадим. Всю жизнь свою медсестрой отработала. Вам с ней должно быть хорошо".
Я видел недовольную мину Равшана, и, улыбнувшись, после очередного осмотра пациента, ушёл из палаты…

13 Равшан

               Я продолжал вспоминать. И, по совету Сергея Семёновича, записывал свои воспоминания. Вновь прибывшая медсестра что-то вязала, не обращая внимания на своего пациента. Меня это вполне устраивало. Я вспомнил, как мы с детским садиком ездили на хлопковое поле помогать хлопкоробам. По пути проезжали здание. На нём было нарисовано красное знамя, а под ним  написано: «Насосная Облводхоза имени Ахунбабаева». Мама про него рассказывала, что Юлдаш Ахунбабаевич был узбекским партийным и государственным деятелем.

               А ещё ниже я прочитал стихотворение: «Течёт вода Заравшан-реки, куда велят большевики!» Читать я умел. Мама научила. Но почему большевики должны всем велеть? А вдруг они велят Заравшану течь в обратную сторону? Дома я спросил у мамы про большевиков. Мама сказала, что большевики всё могут, и главный большевик, это Владимир Ильич Ленин, а для меня он — дедушка Ленин. Он ведёт все народы к коммунизму. Скоро его памятник установят на центральной площади города. Я сказал маме, что, наверное, он не мой дедушка, а Лены, из нашей группы. А у меня есть ты и папа. А мама сказала, что я глупыш, что Ленин, это такая фамилия.

               Потом, я видел, как  площади пытались установить памятник Ленину. Поставили его, фанерного, у дома правительства, с рукой, протянутой в сторону гор Урта-Чуль.  Там, наверное, коммунизм просматривался, но мне, маленькому, не видно было. Покрутили, повертели его, вместе с постаментом, и совсем убрали. Наверное, что-то не понравилось.  А потом, я прочитал в маминой тетради её стихотворение:

            Среди полотнищ кумача
            Я вижу образ Ильича,
            С рукой, направленной в мечту.
            - Кунак, Фархад,  ты видишь ту
            Скалу, что людям счастье даст?
            Круши её, и в этот час
            Чашма в пустыню к вам придёт
            И напоит весь твой народ.
            Ударь киркой своей сплеча! –
            Завет тебе от Ильича…

             - А кто такой, Фархад? – спросил я у мамы. – Который у Дворца Культуры на одном колене стоит, а из-под него фонтан воды хлещет? У него всегда пятка до блеска начищена, аж радуга вокруг сияет.
 - Это ты где про Фархада узнал, Равшан Борисович? – спросила строго мама.
 - В твоей тетради стихотворение прочитал, – попытался я оправдаться. 
- А ты знаешь, что чужие вещи нельзя трогать, а чужие записи нельзя читать? – укоризненно покачала головой мама.

             - Но стихи же для народа написаны. А я народ и есть. Да и Чашма у нас в магазине, в винном отделе, продаётся. На этикетках бутылок так и написано «Чашма»…
 - И когда ты это увидел? – удивлённо спросила мама.
 - Мы с папой ходили в магазин за болгарским сухим вином, по случаю твоего Дня рождения. Там и увидел. Ещё какой-то дядька принёс бутылку Чашмы и потребовал у продавщицы заменить её. В бутылке тараканов по самое горлышко оказалось. А продавщица не стала дядьке бутылку менять. Говорит:
 - Протрезвился, увидел, пьянь несчастная! А раньше не заметил, когда вино покупал?..
Дядька заматерился и ушёл.
 - И всё-то ты замечаешь, глазастенький мой! – Ласково произнесла мама. И таким теплом от неё повеяло!

14 Сергей Степанович

                - Ну, как, Равшан Борисович, идёт мысля? Вижу, что идёт. Вон, бумаги сколько исписали, – заметил я, когда зашёл к пациенту с очередным обходом, — И Наташа скоро заглянет в гости? Обещала. Но... зайдёт, обязательно зайдёт. На экзаменах ей напомню...

15 Равшан

                Помню, как я сидел на плечах у папы, а мама шла рядом и махала рукой представителям местного правительства, стоявшим на трибуне. Мы ходили на демонстрацию.  Дымы от шашлыков и жареной рыбы лезли в слезящиеся глаза. И какая это была демонстрация, октябрьская или майская, я не помнил. Ведь, в Навои, весной и осенью, похожие погоды, солнечные, но не сильно жаркие.

                Мне запомнился грузный узбек,видимо, большой начальник, в тёмно-синем костюме, со ртом, набитым золотыми зубами. Они слепили глаза, когда он улыбался. Узбек хлопал в ладоши под музыку духового оркестра. А потом, через несколько дней, я услышал от папы, что этого узбека арестовали  и увезли на разборки в Ташкент. Какие-то крупные деньги растратил.

                И вообще, в Узбекистане, как папа сказал, настоящая война началась. Истинные коммунисты стали обличать коммунистов-коррупционеров. А те, в ответ, сопротивлялись, убивали журналистов и сбрасывали их в Заравшан. Хлопковые склады горели чуть ли не каждую ночь.  А что за коррупционеры, я не знал. И мама молчала.
 
                Редакция газеты, где работали мои родители, переехала в Москву. Там журналистам было безопаснее. А мои родители решили перебраться в Барнаул, к матери папы. В Барнауле папа и мама устроились в газету «Алтайская Правда». Только папа стал сторожем, а мама — уборщицей. Мама говорила, что ей и папе повезло с трудоустройством. А почему повезло? Редкие профессии, что ли?
 
                А я пошёл во второй класс тридцать первой школы. Это на Потоке. Есть такой район в Барнауле.  Бабушка, мама моей мамы, там жила, недалеко от школы. Поток мне не понравился своей грязью и помойками. Да и сам Барнаул оказался намного грязнее Навои. У нас в школе были уроки, где мы знакомились с достопримечательностями города, но кроме захламлённых дворов и забитых до отказа мусорных ящиков, никаких достопримечательностей я не видел. За описания  таких походов мой дневник пестрел двойками.

               Позднее, в этой же школе, я поступил в фото кружок, чтобы не отставать от папы. Мне нравилось фотографировать. В ванной я соорудил себе фотолабораторию. И ещё я записался в лыжную секцию, в надежде стать более крепким и выносливым.  Лыжи для меня были новым видом спорта. В Навои на лыжах не катались. Там зимой снегу не было. Для занятий лыжами, на Потоке места было предостаточно: и рощи с лыжнёй, и парк «Юбилейный».

16 Наташа

              Кто-нибудь скажет мне, что со мной происходит? И на месте не сидится, и об экзаменах не думается. Пыталась смотреть видеофильмы, слушать аудиозаписи лекций по темам экзаменов. Бесполезно. В одно ухо влетает, в другое вылетает, а перед глазами стоит лицо Равшана. Только позавчера была в клинике, а сегодня опять туда тянет. Вижу, что Сергею Степановичу мои частые визиты не нравятся. А ведь он будет принимать у меня несколько экзаменов. Сказал, чтобы пощады от него не ждала. Я знаю – он добрый и всё прекрасно понимает, но строжиться любит. Буду пытаться готовиться. Только  наушники надену да плейер с аудиозаписями лекций включу.

17 Равшан

               Я многое вспомнил за последние дни и многое записал. Заходила Наташа. Мы побеседовали, как старые приятели. Потом пришёл нахмуренный Сергей Степанович, и Наташа сразу ушла. Что-то ему не нравилось. Может, наши доверительные отношения с девушкой? Но этот вопрос не должен его касаться. Наташа сама вправе заботиться о своей судьбе. Да и я не молоденький. На кого-то она похожа? Никак не могу вспомнить. Я продолжал перебирать в памяти события перед своей заморозкой, пропуская типичные и обыденные подробности. О них я доходчиво рассказал в своих записях.

               Учился в школе. Закончил её со средними оценками. Поступил в Барнаульский машиностроительный техникум. По окончании, забрали в армию. Пришёл из армии. Работал на Моторном заводе мастером у слесарей-ремонтников. Родители так и трудились в редакции «Алтайской Правды». Их повысили в должности. Папа снова  стал фотографом, а мама начала писать статьи о выдающихся людях. Папин устаревший ФЭД перешёл в моё пользование. Себе он купил более современный.
               В юности у меня появились друзья. Мы были, как братья, имели свои мечты, свои планы. Любили гулять по Ленинскому проспекту, отмечая его изменения. Мне не нравилось, что городские фонтаны, скоропостижно построенные к празднованию двухсот пятидесятилетия города, рассыпались в прах. Обещанная набережная на реке Обь так и осталась на уровне несостоявшегося проекта. «Дунькину рощу», возле «политеха», вытеснили постройками, словно там ничего и не было. А такой, говорят, прекрасный сосняк стоял в самом центре! И воздух свежий, и на лыжах можно было кататься.

               Однажды я пошёл на вечер встречи выпускников тридцать первой школы. Народу оказалось много, и выпускники разных лет, и приглашённые, и "на огонёк" зашедшие. Сначала, как обычно, была торжественная часть, а потом – танцы под музыку, удовлетворяющую все собравшиеся поколения. Во время танцев я увидел девушку. Она пристально глядела на меня, но, когда я обратил на неё внимание, отвернулась. Девушка оказалась не одна. Её сопровождал какой-то парень. Я пригласил девушку на танец. Она не отказалась. Потом, мы ещё много раз танцевали. Я представился. Она назвалась Наташей…

               Я прервал воспоминания, откинулся на подушку и закрыл глаза… Наташа… Наташа… Они же с медсестрой похожи, как две капли воды!.. Получается, что медсестра Наташа правнучка той Наташе, с которой я познакомился на вечере? Вот это совпадение! Не зря же я видел, что в облике Наташи что-то знакомое. Моя интуиция не ошиблась. Обязательно отыщу её, когда выпишусь из клиники, если она сама не придёт.

               После вечера встречи я пошёл провожать Наташу. Жила она в общежитии Моторного завода, в Комсомольском городке. Оказалось, что её спутник не имел к ней никакого отношения. Они работали в одном цехе. Девушка попросила парня сопроводить её, как приглашённую — одну  могли не пустить на вахте. Мы стали встречаться. Ходили в кино, на танцы, гуляли по неосвещённым скверам, впитывая ароматы ночной романтики.
 
               Как-то, к скамейке, где мы с Наташей сидели и любовались звёздами, подошли несколько парней.
 - Никак, звёздами любуемся? – съязвил один из них.
 - Может, девушку нам отдашь? – усмехнулся другой. – А то, такая скукотища, а поразвлечься не с кем…
 - Во-первых, девушка не вещь. Во-вторых, никуда она с вами не пойдёт, – ответил я с вызовом.
- А мы и не зовём её никуда, нам и здесь места хватит…

               Парни дружно «заржали». Один из них схватил Наташу за талию и начал валить  на скамейку. Она закричала. Я попытался вступиться за девушку, но живот мой наткнулся на лезвие ножа. Сначала было очень больно. Потом, боль исчезла, и я погрузился в какой-то туман. Дальше не помню.

18 Наташа

                Наверное, пришло время всё ему рассказать. А потом, пусть делает выводы. Перед моими глазами стояли, как живые, картинки прошлого. Когда-то я ходила с Равшаном в один детский садик. Однажды он сказал, что женится на мне. Сейчас смешно об этом вспоминать, но в те годы я восприняла это известие всерьёз.  Я поддерживала его желание, и мечтала скорее вырасти и выйти замуж за этого парня.


                А когда он лизнул мой сосок, тело, как электрическим током пронизало, однако было приятно! В то время я не знала, как действует электрический ток на  человека, но импульс почувствовала.  В ответ, я почему-то стукнула его кулаком по голове. Не может, ведь, девушка сразу броситься парню на шею. А он сплюнул, сказал, что ничего вкусного, и заявил, что женится только на своей маме. Я, конечно, обиделась, надула свои губёнки, и не стала с ним играть. А потом родители увезли его в Барнаул.

                Как мне хотелось поехать за ним, но папа сказал, что он из Навои ни ногой, хоть и родом из села Кашино, Алейского района. Маме в Навои тоже больше нравилось, чем в родном селе. Они у меня татары, Файзирахмановы. А я сказала родителям, что всё равно уеду из Навои, что надоел мне этот город. А сама мечтала найти в Барнауле Равшана.
 
                В Барнаул я всё-таки уехала, как только получила паспорт. Родителям оставила записку, чтобы не искали. Больше мы не виделись. Выходит, что они доверяли своей повзрослевшей дочери. Но я на этом не успокоилась. Барнаул – русский город, и я не хотела отличаться от русских. Самое простое, это сменить имя. Отделение городского ЗАГСа, за определённую сумму, пошло мне навстречу.
 
                Стала я Наташей. Отец у меня, Николай, а на фамилию мало кто обращал внимание. Работала я в то время в цехе ширпотреба, на Моторном заводе, жила в заводском общежитии. А Равшана  отыскала через горсправку и подглядывала за ним, словно из-за угла. Видела, как он расставался с родителями на вокзале, перед отправкой в армию. Обивала порог Октябрьского военкомата, в надежде узнать, когда же Равшан Борисович Васюкевич отслужит свой срок. Сначала военком не хотел со мной разговаривать, потом, похоже, сдался, глядя на мою настойчивость, стал более приветливым, даже комплиментами начал разбрасываться и улыбаться, при виде меня.
 
                А потом он сообщил мне, когда прибывает эшелон с демобилизованными воинами. Я снова была на вокзале, и снова подглядывала за Равшаном. Его никто не встречал. Ни родители, ни девушка, если она была. До армии, во всяком случае, её не было. А папа с мамой, наверное, понятия не имели о приезде сына. Я стеснялась к нему подойти. Ведь он знал меня только в детстве, и то, как Гульшат. А тут, вдруг – Наташа.

                Равшан устроился на Моторный завод, на «сборку», мастером в службу механика, и мы по утрам часто встречались в проходной. Однако он меня не замечал. Наверное,у него был иные вкусы, и я ему не нравилась. Я дала себе слово, что если не он, то никто. С тем и жила, не выпуская Равшана из поля зрения. Может, мной руководило татарское упрямство? Кто его знает? Но лучше Равшана я парней не встречала.
                Я долго подглядывала за Равшаном, а потом, прочитала в «Алтайской Правде», что в тридцать первой школе, города Барнаула, организуется вечер встречи выпускников. Будет ли там Равшан, я не знала. Да и пустят ли меня на вахте? Тогда я подговорила Ваську Коломенцева, слесаря из нашего цеха, бывшего учащегося этой школы, чтобы он провёл меня на вечер. Васька, простак по натуре, сразу  согласился. Был он моложе меня, и невесту искал под свой возраст.

                На вечере я увидела Равшана. Никакой девушки рядом с ним не было. Я пристально глядела на парня, но когда он обращал на меня внимание, отворачивалась с мыслью, что если я ему понравлюсь, сам подойдёт. И он подошёл, пригласил меня на танец. Мы танцевали весь вечер. Я чувствовала его живого, и мне не верилось, что это он, мой Равшан.


                После вечера Равшан пошёл меня провожать. Я была на седьмом небе от счастья.  Мы стали встречаться на работе и после работы. Бродили по тёмным скверам, любовались ночным небом и расцветшей сиренью. Потом, до утра, сидели на  скамейке. Равшан обнимал меня за плечи, и мы целовались.

                Однажды к нам подошли несколько парней и со смехом попросили Равшана отдать им девушку. Он ответил, что девушка не вещь, и с ними она не пойдёт. Я перепугалась до смерти, а парни схватили меня за талию и стали пытаться повалить на скамью. Я закричала. Равшан бросился на парней, но один из хулиганов пырнул его ножом в живот. Равшан упал, парни побежали в разные стороны. Прибывшая на мой крик милиция вызвала Скорую Помощь.
 
                Равшан долго лежал в реанимации, но в себя не приходил. Родители Равшана плакали, но и мысли не допускали, что их сын может умереть. Я тоже не допускала. Мне казалось, что-то должно произойти, какой-то случай, из-за которого небольшой шанс перерос бы в полное исцеление. Фантастично, но я верила в этот случай.
 
                Как мне, в то время, помогла газета «Аргументы и факты»! Из неё я узнала, что есть такая фирма «КриоРус». Она занимается замораживанием больных с неизлечимыми заболеваниями на определённый срок. И в дальнейшем, в течение срока заморозки, клиенты излечиваются от своих хронических и приобретённых недугов. Минимальный срок – пятьдесят лет, со стоимостью услуги, за этот период – шестьдесят четыре тысячи долларов США…

               Засветился экран видеофона. Я нажала кнопку включения. Появилось лицо Сергея Степановича.

19 Сергей Степанович

                Я вызвал Наташу по видеофону. Спросил, очень ли она занята. Наташа ответила, что вспоминает всё, связанное с Равшаном. Решила приоткрыть ему глаза на действительность. Я сказал, что правильно. Пусть она не думает о завтрашних экзаменах, а вспомнит всё до мелочей. Нечего парня «за нос водить»! Да и самой, наверное, надоела неопределённость. Уверил Наташу, что экзамены она сдаст, и Равшана не потеряет. Что я чувствую благополучный исход. А как вспомнит всё, пусть ко мне зайдёт, для уточнения. Губы Наташи растянулись в улыбке, и я погасил экран.

20 Наташа

                Хороший мужчина, мой шеф, как отец родной. Принимает самое непосредственное участие в моей судьбе. А кто я? Обыкновенная медсестра…
И на чем это я остановилась? Ах, да! Шестьдесят четыре тысячи долларов. И ещё написали, что вызов бригады за счёт заявителя. Я согласилась на условия фирмы. Некоторые накопления у меня были. Я "крутила" долларами. При падении курса, скупала их, а при росте – продавала. Так многие делали. На замораживание Равшана, моих денежных накоплений хватало с лихвой.

                Родители Равшана дали согласие на продление жизни сына, «хоть таким способом», но денег у них, конечно же, не было. Отнеслись они ко мне доброжелательно, и ни намёка на то, что я стала виновницей случившегося. Бригада приехала быстро. Равшана заморозили на сто лет. А я попросилась заморозиться на девяносто пять. Руководитель группы заупрямился. Я же была совершенно здорова, но деньги сделали своё дело.
 
                Я проснулась через девяносто пять лет в клинике Алтайского медицинского университета, в отделении реанимации и реабилитации. Руководил отделением Сергей Степанович Новокрещенов. С его подачи я стала медсестрой. Он же и походатайствовал, чтобы я, как его клиентка, для дальнейшего наблюдения за состоянием моего здоровья, поступила в медицинский университет. Меня приняли и дали двухкомнатную секцию в жилом комплексе. Сергей Степанович распорядился, чтобы я была медсестрой у Равшана. Я ни на шаг не отходила от больного. Он лежал в жидком азоте, но я знала, что Равшан жив. С каким волнением я разбудила моего любимого, за один день, до окончании срока лечения. И вот, он бодрствует, а я не знаю, как поступить дальше.

21 Сергей Степанович

                - Проходи, проходи, Наташенька! – увидел я в дверях Наташу. –  Присаживайся. Аромат-то какой от тебя исходит! Тонкий и приятный. Умеешь ты духи выбирать. А платье! Красные маки на светло-розовом фоне.  И ножки у тебя стройные, и коленочки потрогать хочется. А я вот, Равшана пригласил. Читаю всё, что ему удалось вспомнить. Оказывается – немало.
 - Как ты считаешь, Равшан, не слишком ли большой вырез на платье Наташи? А губки её алые не заметил? Ну, прям, невеста на выданье! Да?..
- Нормальный вырез! –  Равшан засмущался. Но ещё больше засмущалась Наташа. Однако её поведение мне почему-то было приятно.

                - Да ладно вам, Сергей Степанович! В краску вогнали…
 - Ты очень красивая, Наташенька, разве я могу не сказать тебе этого. Вот, и Равшан подтвердит. Ведь, правда же, Равшан? Красивая у нас Наташа? Воспоминания свои записала, или по памяти расскажешь?..   
- Записала на аудиокассету. Только, сначала вы прослушайте…

                Я прослушал Наташину запись, хоть и знал её историю до последних мелочей. Потом, передал запись Равшану. Он слушал и «во все глаза» глядел на Наташу. Видимо, никак не мог осознать, что перед ним та самая Гульшатка из Навои, та самая Наташа, с которой он познакомился на вечере выпускников, что это одна и та же девушка.
"Невероятно! – только и слышалось от него. – Как в красивой сказке!.."

               Равшан отложил записи и поглядел на Наташу. Его взгляд говорил о многом, и я понял, что никакая сила их теперь не разлучит.

- Мы выписываем вас, Равшан Борисович, – доложил я пациенту. Но это ещё не всё. У меня для вас есть предложение. Я знаю, что по образованию вы механик. Знаю, что работали когда-то мастером. Нам нужны специалисты по современной медицинской технике. Поэтому, я предлагаю вам поступить в наш Алтайский медицинский университет, на специальность «Медицинская техника клиник и лабораторий». Учиться там пять лет, а работать у меня в отделении будете, для начала — простым слесарем по обслуживанию. Наташа пять лет училась. Как видите, жива и здорова. Скоро замуж отдадим. Секцией в жилищном комплексе университета мы вас обеспечим. А дальше жизнь покажет. Согласны на моё предложение?..

               Равшан согласился, и я увидел довольное лицо Наташи.
 - Ну, тогда, считайте себя абитуриентом, – продолжил я. – В жилой комплекс   уже звонил. Номер вашей секции – тридцать шесть. Запомнили? Сегодня же и перебирайтесь. Наташа вас проводит…
 - Это же моя секция, тридцать шестая…
- Наташенька, не забывай, что ты без пяти минут врач. И тебя дожидается благоустроенная квартира. А пока, потеснитесь. Я думаю, места вам хватит. Это же всё временно…

               - Спасибо вам, Сергей Степанович! – с волнением произнёс Равшан…
 - Ну и прекрасно! А как ты считаешь, Наташенька? Хватит вам места?..
- Ох, Сергей Степанович, вы, просто, душка! Ну конечно хватит, и она расцеловала его в обе щёки.
- Пойдёмте, Равшан, я покажу вам наш комплекс…
Они ушли. Я долго глядел им вслед. Вот и ещё две звёздочки нашли друг друга в этом огромном пространстве.

22 Наташа

                Мы спускались с Равшаном по гранитным ступеням Обского Бульвара. Недалеко находился жилой комплекс нашего университета. Равшан держал меня под руку и удивлялся.
 - Какой красивый бульвар! А фонари! А клумбы с цветами! Раньше здесь домишки частного сектора стояли. А теперь…
- Сто лет прошло. За это время можно и бульвар обской построить, и новую рощу, что когда-то была «Дунькиной» соснами засадить. Ты не видел эту рощу? Сосны ещё молодые, но красивые. И воздух там настолько чистый! Место отдыха горожан и молодёжи. И от комплекса до рощи «рукой подать».

                А ещё тебе не нравились помойки. Не одному тебе они не нравились. Мне тоже они были не по нутру. Сейчас их ни одной нет. Все отходы утилизируются в мусоросборники, и тут же отправляются на мусороперерабатывающий завод. Он и раньше существовал, но производительность его была низкой. Многих районов города ты не узнаешь. И фонтанов в городе предостаточно, и все они радуют горожан, особенно в летнюю жару. Всё это я тебе обязательно покажу…

                - Гульшат, это цветок, в переводе с  тюркского. А Наташа – родная, с латыни! Значит ты – родной цветочек! –  произнёс растроганный Равшан. – Как я рад тебе! Ты вернула меня к жизни…
 - Не столько я, сколько Сергей Степанович. Но я не упускала тебя из виду. Не успела глаза закрыть, а девяностопять лет прошло, словно одна минута. Однако  память свою я восстанавливала, как и ты. Записывала все мелочи. Для меня они имели огромное значение. А ты – Равшан, значит, светлый душой. Нам никак нельзя быть врозь…

23 Равшан

                Я внимательно осмотрел секцию, в которой жила Наташа. Две комнаты, одна из них была оборудована под спальню, другая – под зал с аудио и видеозаписями на полках. По старинке все записи назывались библиотекой. Обширная лоджия перекрывала обе комнаты и кухню. В зале стоял обязательный видеофон. Шикарный санузел, с ванной и душевой, даже без зажжённого света поражал белизной.  Старое жильё выглядело намного примитивнее. Вечером, нагулявшись по городу, мы отдыхали с Наташей в одной постели.

                - Может, надо было купить тебе мороженого с изюмом. Оно такое вкусное! – молвила девушка, не разрывая своих объятий.

 - Твои изюминки слаще, – ответил я, с упоением вдыхая аромат её волос.

                06.03.17г.               


Рецензии