Нинка

   Я с ней встречалась. Она стояла в розовом свете лучей утреннего солнца, прислонившись к велосипеду. Работала на почте, и этот вид транспорта был ей в подмогу. Нинка будто светилась вся. Но солнце тут было ни при чём. Это душа её от любви сияла. Коллеги-женщины постарше укоряли: «И чего ты так светишься? Дура. Отпустила жениха к городским зазнобам и сияет!» Она на эти их укоры только улыбалась загадочно: «Ну, отпустила и что? Выучится, приедет, никуда не денется. Меж нами ниточка такая есть, тонкая, но крепкая-прекрепкая,  ни за что не порвётся».

  Беда твоя, Нинка, что добра в тебе много, прям через край, оттого ты шибко доверчивая. Ну что ты рассиживаешься с этими бабками, когда почту развозишь? Подумаешь, письма им почитать некому, им делать-то нечего, они своё отгуляли. А ты бы поскорее раскидала почту да на танцы, да завела себе кавалера, которому не науки, а ты нужна будешь. Ребёнка бы родила. Гляди, женское-то из тебя так и прёт.

Нина только посмеивалась на такие замечания: «Есть у меня кавалер, и другого не надо. А то, что давно не приезжал, так ведь учиться не так просто. У них там зачётов одних полным-полно, курсовых и это не считая сессии».
Первые годы Юрка часто ездил и рассказывал, что учится серьёзно, а не для блезиру, и чем старше курс, тем труднее – времени больше нужно.

В Юрку она влюбилась ещё в детском саду. Он толкнул её в грязь, она упала, но не заплакала. Тогда он подал её руку, поднял и вот с тех пор они рука в руку прошли школу и собирались поступать в один институт. Но у Нинки заболела мать. Родных, которые могли бы помочь, рядом не было.
Мать настаивала, плакала даже: «Ступай, я уж как-нибудь, а тебе жизнь сломаю».
Но как она, которая и комара-то, бывало, не убьёт, а сгонит, бросит родную мать на чужие руки.
 
Договорились, что она поступит на следующий год. Но следующий год ничего не изменил – у матери совсем отказали ноги и дочь теперь для неё – всё!

Сколько помнит себя Нинка, они с матерью жили вдвоём. Она почему-то никогда не канючила, не выспрашивала об отце, как будто чуяла, что матери и так тошно.

 Мать работала на той же почте, где и Нинка сейчас. Всю жизнь пробегала по большущему селу на своих больных ногах. Она их в войну девчонкой ещё застудила в болоте, когда к партизанам бежала с донесением.
В тумане сбилась с тропы и потом полдня они боролись с болотом «кто кого». Она победила и добежала, всё рассказала, но потом месяц пластом лежала в землянке на сырых нарах, опять сражалась, но уже не с фашистом, а с болезнью. Она и тогда победила, как ей казалось, но вот болезнь подстерегла и ударила в самое «яблочко»- по счастью дочери.

Материнское сердце не обманешь. Нинка хоть такая же заботливая и приветливая, но другая…
Давно уж Юрка дорогу забыл.
Ведь даже к родителям глаз не кажет, скажи какой занятой! Не верила она в его занятость. Завёл зазнобу себе – это точно.
Нинка хоть и красавица, и весёлая, и добрая страсть, но она далеко, а та-то рядом, хоть в сто раз хуже.

Для матери, конечное дело, все другие хуже, чем свои.
Могла бы сбегала хоть к Юркиной матери, узнала что к чему. Да в том и беда, что не может, лежит вот бакулкой на руках и счастьи собственной дочери. Уже приходили недобрые мысли о яде, но отогнала напрочь.

Да что же она позорить дочь-то будет. Мало ли что потом наплетут кумушки. Ей-то уж всё равно будет, а Нинке в собственном доме места не достанется.
Нет. Так не годится.
Пыталась вразумить Нинку сходить на танцы, повеселиться. Так нет же упёртая вся в мать.
- Мне без Юры и на танцах веселей не будет.
Беда с ней да и только.
В престарелый дом бы пошла без всякого, хоть тошно свой дом и нажитое бросать, так Нинка ж и слышать не хочет.
- Чтоб я родную мать…

А как же ей-то о дочери теперь позаботиться? Ведь не правильно это, не по-божески.

Нинка, хоть и не слушала все эти шепотки за её спиной, а понимала – всё изменилось. Не умом, сердцем чуяла. Ослабла ниточку меж ними.

На остановку она попала случайно. Соседка баба Дуся ехала к внучке в город и, как полагается, три чемодана с собой везла, чтоб лишним ртом не быть. Если учесть, что ехала она на три дня по делу и во рту у неё  остался один разъединый зуб, то всё это она должна назад привести. Но нет, город ничего не возвращает - прорва.
Некогда было Нинке, время уже на работу, а та: «Помоги»,- и всё тут.
 - Народу кругом, кто-то да поможет.
 - Лучше тебя, милая, никто. Ты же у нас золото.

Первым порывом было закричать и  броситься в его объятья.  Ну и пусть смотрят. Они ведь жених и невеста – все знают. Но что-то удержало Нинку. Ниточка не сработала.
 
Юрка выходил из автобуса как-то неправильно задом, а когда повернулся…
У неё разверзлась  под ногами земля.
 Он держал в руках детскую коляску, и не было никакого сомнения, что её содержимое имеет к Юрке самое что ни на есть прямое отношение. Следом из автобуса выпорхнула длинноногая девица на высоких каблуках, вся такая яркая, красивая.

Нинке уже сразу всё понятно стало. Она хотела тихонько отступить назад, да и уйти, но ноги как приросли. И на этих вот ногах ей предстояло выстоять ещё одно испытание – натиск многочисленных взглядов односельчан, как один, повернувшихся в её сторону. И взгляды были разные: жалостливые и растерянные, но во многих читался укор: «Видишь, говорили мы тебе! Вон, какую красотку нашёл, куда тебе со своей добротой. Кому она сейчас нужна». 
Разве что соседке, сию минуту, но и та смотрела с тем же укором.

Если бы Нинке сейчас дали выбор – стоять здесь или с трясиной, как мать, бороться, она бы выбрала трясину.
Но судьба распорядилась иначе.
 
Юрка ничего этого не заметил. Довольный. Красивый. Он обнял красотку,  и они покатили своё счастье вперёд.

Всё когда-то кончается, закончилась и эта пытка.

Нинка шла на работу, как ей казалось, а вообще шла, куда ноги несли. Это единственное, что во всем её организме сейчас работало. Мыслей не было. Не было ни горечи, ни злости, вообще не было НИЧЕГО.
 
Ноги принесли её на край яра, где они с Юркой часто сидели, обнявшись, строили планы на будущее.
Будущего у неё нет.
Слишком уж резко лопнула их нить, и сейчас она летела в бездну.

И вдруг, Нинка осознала, что бездна-то рядом, стоит сделать один шажок… И она бы его сделала, но где-то в душе защемило что-то. Это доброта вылезла на свет и напомнила, что дома её ждёт мать, для которой она всё.
 Инерция нити и доброта ещё какое-то время боролись. Победила доброта.
Нинка повернулась и тихо пошла домой.