Симоньян о ее жизни изгоем в США

Как стать изгоем в Америке: Откровения Симоньян о ее жизни в США

    Маргарита Симоньян  Америка - она  Великая, нестерпимо красивая, прекраснодушная и жестокая

   Маргарита Симоньян родилась 6 апреля 1980 года в Краснодаре в армянской семье. Отец работал мастером по ремонту холодильников, мать продавала на рынке цветы
  С момента основания в 2005 году первого российского информационного телеканала, круглосуточно вещающего на английском языке, Russia Today (ныне — RT) является его главным редактором[16]. Заняла этот пост в возрасте 25 лет[17]. Впоследствии также стала главным редактором арабоязычной (Русия аль-Яум)[18] и испаноязычной (RT Espa;ol) версий RT[источник не указан 206 дней].
В 2012 году вошла в список ста самых влиятельных женщин России, заняв в нём 33 место. Рейтинг составлялся представителями трех СМИ — Эхо Москвы, РИА Новости и «Огонек»[19]. В 2013 году вошла в пятёрку самых влиятельных женщин России в области медиа[20]. В рейтинге «100 самых влиятельных женщин России» журнала «Огонёк», опубликованном в марте 2014 года, заняла 15-е место[21].
     Имея в своём распоряжении 2,1 тыс. сотрудников и офисы в 19 странах, компания развивается за счёт значительных средств, которые вкладывают в неё российские власти. Согласно опросу, проведённому исследовательской организацией Ipsos в ноябре 2015 года в 38 странах, её каналы еженедельно смотрят 70 млн человек. Таким образом, она отстаёт по аудитории от международной службы BBC, но опережает Deutsche Welle и France 24. Кроме того, RT — пятый в рейтинге самых популярных телеканалов в своих приоритетных регионах — США и Европе, — где он ежедневно собирает у телеэкранов 8 и 36 млн зрителей соответственно. С момента запуска канала его бюджет увеличился в десять раз: с € 29 млн до € 290 млн — это почти четверть от общего объёма средств, предоставляемых СМИ государством. RT быстро приспособился к продвижению своего контента в интернете, активно применяя вирусные цифровые технологии (прямое видеовещание, панорамные ролики и т.п.). Компания также завела многочисленные аккаунты в соцсетях, например в YouTube, где она себя позиционирует как главный информационный источник в мире, имея на всех каналах в общей сложности 4,5 млн подписчиков. Эталоном в продюсерском плане для неё остаётся модель Cable News Network (CNN) — оперативность, срочные новости, совмещение информирования и развлечений. CrossTalk, главное ток-шоу RT International, непосредственно вдохновляется передачей Crossfire на CNN (в 2014 году она была закрыта). Ну а тот факт, что RT в 2013 году переманил к себе бывшего звёздного ведущего этого американского канала Ларри Кинга, и вовсе числится среди главных подвигов российского СМИ.
   Маргарита Симоньян раскрыла секреты великой Америки
    "Американское общественное мнение - это слепой и безжалостный каток для укладки асфальта, который сминает в пыль все, что не катится с ним в одном направлении и с одинаковой скоростью.

   И однажды меня угораздило стать маленьким винтиком в этом катке.Мне было 15. До сих пор стыдно". В 95-м, на деньги американских налогоплательщиков, за что большое им человеческое спасибо, я приехала учиться в хорошенькую и улыбчивую деревушку на берегу озера Ньюфаунд, утыканную свежебелеными протестантскими церковками.


   Маргарита Симоньян, сценарист фильма "Крымский мост. Сделано с любовью", предводитель бездушной информационной машины под названием Russia Today написала совершенно чудесный литературный очерк о своем знакомстве с Америкой в 15 лет. Про величие Америки, про личные трагедии людей, про изгоев в школе, которые впоследствии могут повторять Колумбайны, про наркотики, про насилие в американских семьях и про многие другие серьезные вещи. Откровения Симоньян вкратце, но очень доходчиво объясняют ее так называемую "ура-патриотическую" позицию сегодня. Хороший лонгрид, или как говорят в ЖЖ, простыня, которую нужно прочитать обязательно.:

   Одноэтажная Америка еще посещала по воскресеньям свои свежебеленые протестантские храмики, но была уже смущена голливудом и телевидением, которые мягко, но жестко вводили в каждую громкую премьеру обязательную симпатичную лесбиянку, или ранимого гея, или хотя бы полдиалога о геях и лесбиянках, и отливали в граните правильные слова для называния этих меньшинств, отправляя в маргинальный утиль 'гомосека' и прочее неприятное:
"Воскресная свежебеленая Америка - потомки мэйфлауэрских пуритан - не понимала пока, как к этому относиться. А раз не понимала, то запретила рассказывать детям.

    Вообще такой психоневрологической концентрации в одной геоточке солнечнозайчиковой хорошенькости, мирной и сытой стабильности и одновременно того, что называется непереводимым американским messed up - изломанности, трагедии, повседневной привычности самых тошнотных пунктов криминальной энциклопедии: педофилии, инцеста, подросткового материнства, суицидальности развлечений - я не встречала ни до ни после, хотя выросла в бандитском и наркоманском армянском гетто и повзрослела сквозь омово-птючевый Краснодар конца девяностых, с его велосипедными трипами на Казантип и унитазами бывшего ДК ЖД, забитыми шприцами после ежесубботнего рейва с ночными показами Альмодовара.
Одного из нас поселили в семью, где папаша в детстве стал жертвой многолетнего хрестоматийного насилия из типичных американских сводок: родители держали их с кучей сестер и братьев в подвале, били и заставляли совокупляться - и папа, и мама.

 Отличница Кристен, девственница из пасторской протестантской семьи - ее младший, больной редчайшим недугом брат однажды вполне однозначно намекнул мне, что кто-то из мужчин их неистово верующей семьи пристает к маленьким девочкам. Кристен очень сердилась на брата за то, что он вынес это из дома.

 Тут надо добавить, что есть такое американская школьная столовая. Это жестокий и скорый на приговор зал суда, где ты, новенький, дрожащими пальцами водружая себе на поднос кусок толстой пиццы, ждешь, позовут ли тебя за 'популярный' стол, где гогочут напичканные медовой индейкой популярные детки, и модный Эрон, разжевав в разноцветную кашу свой завтрак, вываливает изо рта язык с плотным месивом этой каши, и стол трясется от хохота, оценив эту классическую американскую школьную шутку; если туда тебя не позвали, то позовут ли тебя за любой другой столик, позовет ли тебя хоть один человек пообедать с ним рядом.  Потому что иначе ты будешь обедать один. А большего унижения, чем обедать одному в американской школьной столовой, под исполненные веселого презрения взгляды твоих одноклассников, не существует.

  Я полюбила Америку. И до сих пор люблю блистательную фантасмагорию ее географии: от заснеженных маяков, китов и диких шиповников Мэна, томных сосновых озер и багровых октябрьских холмов Новой Англии до колониальных мостиков маргарет митчелловской Саванны и тропических джунглей пригородных флоридских дорог, кишащих реальными крокодилами, песчаные пляжи Кейп-Кода, где уживаются чопорные газоны респектабельного Мартас Вин'ярда с разбитными ЛГБТ-шными карнавалами Провинстауна, совсем европейские пристаньки Аннаполиса и Александрии, потный Нью-Йорк; разрывающую нутро, бессмертную американскую музыку, искупившую это бессмертие сотнями преждевременных жертв от Моррисона до того же Кобейна; тысячи ее неподражаемых забегаловок, где растрепанный шеф, он же менеджер, он же владелец, он же муж единственной официантки, с пяти утра до полуночи штампует свои незабвенные ребрышки барбекю, чаудеры и крабкейки; юмор и драму ее кинематографа; честность, живость и стройность ее литературы: фолкнеровы инверсии, сэлинджеровы рефлексии, пустынного человека Стивена Крейна и супермаркетные лабиринты Алена Гинзберга, африканский надрыв Элис Уокер и семейные страсти Джоди Пиколт, и над всеми разлитое сладкозвучное причитание Эдгара По; и, безусловно, я полюбила лучших ее людей
- добрых, умных, самоуверенных и бесстрашных, таких, как мой друг Джон Маккью.

   Но даже если бы я так кровоточиво не скучала по Родине, если бы я не захлебывалась ночными соплями тоски по родной речи, по кухонным посиделкам с разговорами о чем-то, всем одинаково ясном и интересном, по ощущению принадлежности себя и всех окружающих к одному историческому и культурному и почти даже биологическому виду, даже если бы я не оказалась, к собственному удивлению, такой пропащей, как теперь бы сказали, ватницей, я не смогла бы жить в этом берджессово-кубриковском кошмаре, где с каждым годом скуднее иммунитет к массовой истерии, к вирусу диктатуры толпы, к страсти всем стадом до смерти побивать камнями первого, на кого покажут даже не вожаки, а просто любой другой из этого стада.


  Америка - она такая. Великая, нестерпимо красивая, прекраснодушная и жестокая, незрячая и ведомая, честная и лицемерная - чаще всего безотчетно; упрямая в своих заблуждениях, фашистски самовлюбленная и не сознающая этого, щедрая, принципиальная, любопытная и невежественная, деятельно помогающая обездоленным, по-протестантски неистово работящая, гостеприимная, одноэтажно наивная и голливудно циничная.

   Надо это просто понимать. И стараться не стать такими же.

  Очень похожая история молодой девочки из консервативного Нальчика, внезапно попавшей  в США, описана в книге Илоны Давыдовй «Опыт моей жизни. Книга 1. Эмиграция»
                Из отзыва на книгу
   В чужую, но уже такую близкую жизнь надо медленно входить, как в воду. Тем более что героиня – не частный, а общий случай. Сколько их было, таких девочек. Полностью впитавших в себя все то, чему учит советская школьная программа по литературе плюс дополнительное чтение. Чистейшая Татьяна, русская душою. Разумеется, она мечтает стать писателем. Как мы сейчас видим – стала.:
     «Задолго до наступления Нового года – первые снегопады, веселое катанье на санках с подружками, быстрый бег, замороженные и горящие щеки, тающие на губах снежинки. А дома – яркая красавица-елка с уютно горящими лампочками, запахом хвои, запахом леса и знакомых сказок». Да, ностальгия по детству. У кого из нас не было такого вот детства и такой ностальгии? Но у героини не просто детство кончилось. На родине остались близкие, друзья, книги, кино, язык. Ей пришлось на десять лет раньше России погрузиться в жизнь, которая пришла из Америки и царит сейчас у нас, которую никак не могут принять нынешние старики.
   Тупое кино, не заставляющее ни думать, ни чувствовать. На каждом углу откровенные фотографии на обложках порножурналов. Замороженная, безвкусная еда. Никто и ничего не читает, кроме журналов. Помешанные на еде и сексе люди, «синтетические куклы». Первый же мальчик, с которым она познакомилась, пригласил ее к себе, и, не успели они войти, «передо мной стоял отвратительный монстр со спущенными штанами, который быстро-быстро теребил свой склизский поганый обрубок, приговаривая: «О беби, ай вонт ю! О-о!» Ужасный английский язык. Спор в супермаркете между русскими продавщицами о том, как надо говорить английское «this» – «дыс», «зыс» или «выс». В Америке Трава, которую свободно курят в колледже. Деньги, деньги, деньги. «Это Америка, здесь ты за работой ездишь, а не она за тобой. Америка – это трудовой лагерь с усиленным питанием». Страна, в которой убийцу Джонна Леннона печатают на обложках всех газет, прославляя, как героя. Девочка буквально омертвела, онемела на долгие годы от этой жизни, от тоски. «Все вокруг давит, словно тебе на ноги надели туфли, скроенные не по форме человеческой ноги. Моя духовная жизнь остановлена. Страна порока, извращений, жестокостей и примитивнейших низменных удовольствий».
«Несчастье – это когда ты страдаешь на самой высокой, пронзительной ноте и при этом совершенно бессилен что-либо изменить». Ей никто не может объяснить, чего ради было уезжать из Союза. Ее не убеждают вечные «сто двадцать без прогрессивки», ни спекулянты, зарабатывающие гораздо больше доктора наук, ни все то, что называют словом «совок».
Повествование это похоже на неотредактированный интимный дневник. В этом и его достоинство, и недостаток. Обычный дневник содержит детали, которые другим будут скучны и неважны. А в художественном произведении и детали художественные. Детали жизни. «И. Д. ничего не скрывает. Она выворачивает душу, как карман, и вытряхивает наружу все, что в нем есть. Это очень русская манера. Я считаю, что искренность – это основная ценность романа», - написала об «Опыте моей жизни» Виктория Токарева.
   Героиня вместе со своим сынишкой Сашенькой сидят в «убогой, но ярко освещенной комнате» и распевают русские песни.

Пока-а земля-я еще ве-ертится…
Пока-а еще я-ярок све-е-е-ет,
Господи, дай же ты ка-а-аждому-у,
Чего-о у него еще не-е-ет…
Господи, ты все уме-е-ешь!
Я ве-ерую в му-удрость твою-ю-ю…

«Опыт моей жизни» доказывает известное высказывание, что каждый человек способен написать одну книгу – о своей жизни. Вопрос в том, как написать. В данном случае – талантливо, психологически верно и убедительно, впечатляюще с точки зрения художественных достоинств. Под этим названием выйдет еще восемь книг, где И. Д. будет с такой же откровенностью и достоверностью описывать свою дальнейшую жизнь, возвращение в перестроечную Россию, головокружительные успехи в бизнесе, которых достигает героиня.

Контакты: org@ilonadavidova.com
Адрес: USA - New York, 163 Amsterdam Avenue,