Пролог

 Посвящаю Лерочке, открывшей по-новому мне медицину

Одним из моих наиболее ярких воспоминаний конца детства является то, когда я узнала о теории гуморов, ныне все еще достаточно популярной. Утверждение, что в каждом человеке течет жидкость определенного цвета, которая в зависимости от темперамента главенствует над его физическим да и душевным состоянием, особенно если ее становится в избытке. Я всегда относилась к меланхоличному типу, поэтому не раз слышала, что по моим жилам течет черная желчь, менее гадкая чем желтая, конечно, но мысль об этом все равно заставляла скривиться от омерзения. С тех пор я еще не раз представляла, как в моменты полного уныния эта жидкость скапливается во мне, и как я ей начинаю истекать, как она изливается наружу из моего тела. Такие фантазии вызывали во мне одновременно и чувство глубокого отвращения, и некий интерес. Впрочем, я сама никогда не замечала у себя ее наличие, а если мне доводилось случайно или намеренно во имя любопытства пораниться, из меня как и из прочих людей текла самая обычная красная кровь. Без всякой примеси черного. А у моего дядюшки, который по той же теории имел в избытке желтую желчь, во время носовых кровотечений тоже не было никакой жидкости этого цвета. Значит, желчь протекает по телу иначе, чем кровь? Но как тогда они не смешиваются? И можно ли вскрыть какой-либо сосуд, чтобы именно эта жидкость-составляющая человеческого темперамента наконец предстала взору людей? Чем больше я задавалась этим вопросом, тем больше понимала весь абсурд теории гуморов, а вскоре поняла и ненужность кровопускания в принципе, потому как оно не приносит организму ровным счетом никакой пользы, один лишь вред. Впрочем, я была вынуждена до поры до времени держать свои убеждения при себе и помалкивать о своих догадках. Человек всегда очень рискует, если пытается в одиночку разрушить за миг то, что до него создавали тысячи людей и не одно столетие.

 Второй вопрос, который не давал мне покоя с самого отрочества: куда уходят наши души после смерти? В возрасте двенадцати лет, я впервые почувствовала, что в словах родителей касаемо недавней смерти моей бабушки есть ложь. Все эти изречения о том, что теперь она стала ангелом и наблюдает с неба за своей внучкой, заботясь о ней, казались слишком надуманными. Чем-то вроде детской сказки на ночь. Словно люди сами придумали истории про ангелов с небес, к которым попадают праведники, чтобы подавить в себе скорбь от потери близкого человека. И только. Я много раз вглядывалась в небо, когда по нему плывут белые облака или же надвигаются пасмурные тучи, но никогда не видела и намека на ангелов, сидящих там. И думаю, не потому, что они находятся очень далеко от нас.
 В шестнадцать же лет я, уже совсем взрослая барышня на выданье, стояла в скромном траурном наряде, затянутая в тугой корсет, возле гроба родителей. Они умерли в один день, как в романах - но не потому, что безумно любили друг-друга, просто их обоих забрала холера. А чувства здесь вовсе не при чем, иногда реальность - совсем иное, нежели написанное в книгах.
 Мне тяжело дышать, но не могу понять, из-за корсета или из-за слез. Совсем скоро тел родителей уже не будет в церкви - их похоронят в нашем фамильном склепе на кладбище, навсегда закрыв за ними мраморную дверь. Меня снова охватывает мысль: "Если их тела будут заперты - как же души вознесутся к небесам?" И тут же подавляю в себе ехидный, но горький смешок, уже зная ответ на этот вопрос. Нет, душам не придется проходить сквозь стены, и никакие ангелы с небес за ними не спустятся. Ведь на самом деле спускаться некому и неоткуда...
 Я не утверждаю, что считаю, что со смертью тела происходит и гибель души, однако чувствую: теперь мои родители в таком месте, откуда их души никогда не вернутся, и это отнюдь не райские сады на белых небесных облаках. Как ни странно, от этой мысли мне становится легче. Да, совсем легко, так, что можно сказать: Моя душа чиста теперь, ведь я знаю, где мы все скоро окажемся!