Патриарх и Солженицын. Диалог на сцене

   Странно, почти 23 года прошло, а не найти в сети текст выступления писателя на Рождественских чтениях в январе 1996-го года, даже на его сайте. Есть ссылки на бумажный "Вестник РХСД", в котором оно было опубликовано, и небольшие цитаты, а полностью - нигде не нашла.

   Придётся ограничиться тем, что есть: собственной памятью и самой пространной обнаруженной цитатой.

    Тогда я впервые попала на Рождественские чтения. К сожалению, не сохранила программу и свои записки на её полях. Помню, что опоздала на богослужение в Успенский собор (тогда ещё именно в нём проходила служба для участников, не построили храм Христа Спасителя), и то ли не было торжественного открытия в Кремлёвском дворце съездов, то ли то же пропустила я его - не вем.

    Потом не раз бывала и на начальном богослужении в ХХС, и на торжественном открытии Чтений в Кремле, а тогда запечатлелся крепче всего эпизод, связанный с выступлением на Чтениях А.И Солженицына и ответом патриарха Алексия.

   Солженицын поднялся на сцену за трибуну из зала энергичной моложавой походкой и говорил напористо, в темпе, это меня сразу удивило, хотя я и не знала тогда, что он на 10 лет старше патриарха, но вообще представляла его себе старцем.

   Ему было 77, не такой уж невозможный возраст, но, просто для сравнения, когда лекции Льва Николаевича Гумилёва слушала я в ЛГУ, тому ещё меньше было, 74, но выглядел он старше и говорил тише и медленней, что тем более удивляло на фоне совершенно противоположного впечатления от текстов обоих, гумилёвские тексты я воспринимала как более энергично-молодые.

   Возможно, объяснялось это противоречие тем, что А.И. сознательно архаизировал свой язык и ожидания не совпали с реальным образом автора, а, возможно, просто ему на порядок меньше досталось, не били так на допросах, не проламывали голову, не столько пришлось оттрубить в лагерях, оздоровился в штатовском лесу и вернулся показать нам всем пример.

    Да, он сразу с этого и начал, да тем и закончил, с полчаса, наверное, ругал русскую церковь, начав с гонения на староверов и закончив современными реалиями. Вот цитата из серединки:"Под имперской дланью правительства, пригнетенно теряя свою независимость и свой духовный авторитет, наша Церковь вслед за потерей большей части образованного класса стала в конце XIX века и в начале XX терять верующих в самой цельной и преданной части народа - в крестьянстве, в селе, не говоря уже о простонародье городском. Это нравственное отпадение уже тогда открылось внимательным взорам, а с приходом революционных лет оно стало питательной почвой, поставщиком кадров молодежи, так потребных революционерам для их разрушительных действий".


   Кто бы возражал. Зал его слушал не просто благосклонно и сочувственно, но как-то восторженно, после выступления его окружила толпа поклонников и, думаю, патриаху Алексию непросто далось ответное слово, но, помню, он его тут же произнёс. Тоже не нашла его в сети, только в речи на закрытии этих чтений он вернулся к теме и высказался в том духе, что не нужно священникам участвовать в выборах, по себе знает, что это неполезно, и что обновлять богослужение (предложение А.И) нужды нет, а нужна доходчивая проповедь.

   Он больше говорил, не столько возражал, сколько оправдывался, и, как я поняла эти оправдания в главном обвинении - в сервилизме церкви что при Романовых, что при советской власти, сводились они к новомученикам и исповедникам.

   Тогда, кстати, живы были ещё и о. Кирилл (Павлов), и о. Иоанн (Крестьянкин), ни на каких чтениях и прочих всемирных соборах они не выступали, но сейчас, когда я об этом вспоминаю, думаю, что они примерно то же сказали бы, показали бы своим примером. И только так и мог этот диалог развиваться не только тогда на той сцене... Слова и молчание, да, скорей всего молчание было бы лучшим ответом, просто показать свои раны, молча.


   На Солженицыне был какой-то военного, или, скорей, полувоенного образца костюм, и всё вместе: костюм, напор, как он владел аудиторией, - вызывало только одну ассоциацию, "вождь". Признаюсь, никогда более не видела я таких людей, таких вождей. Точней, есть у меня одно сравнение, но оно субъективное, мне он Цоя с ранним Шевчуком напомнил. "Перемен, мы ждём перемен".

   Я сидела на балконе и не стала спускаться, чтобы после выступления поближе на него посмотреть, помню, так же поступил и сидевший неподалёку о. Кураев, позже он в своей публичной лекции как-то сказал, что изо всех российских политиков посыл Солженицына о сбережении русского народа воспринял только патриах Алексий.

   В том же 96-м году патриах приезжал в Сыктывкар, у меня была возможность посмотреть, как он общается с людьми и под камеру, и без, и возникло впечатление, что людей он любил, общался с удовольствием, улетал с сожалением.

   Монтировала потом фильм о его пребывании и запомнила эти кадры, когда вертолёт уже улетел, а люди не расходятся, всё стоят и смотрят в небо. Жаль, не сняли, что тут же после его отлёта стянулись тучи и снега навалило, как зимой, хотя дело на другой день после 9 мая было...

    10 лет в молодости - огромная разница, патриарх ещё ребёнком был, когда Солженицын воевал. Вот погиб бы - и ничего не написал. Но нет, арестовали, увезли с войны в тыл... Недавно прочитала о его отношениях с Варлаамом Шаламовым, как он ему советовал писать о религиозных героях, чтобы публиковаться в штатах, а Шаламов не захотел, сказал, что как Вольтер не нуждается в этой гипотезе (Господа Бога).

   Солженицын: - Но после Вольтера была Вторая мировая...

   Шаламов: - Тем более...

   Упрямый был человек, из тех, о которых древний пророк сказал, что не знает Господь Бог, в какое место ещё бить этот упрямый народ. Пророк говорил о своём народе, еврейском, но к новому Израилю, русскому народу, вполне можно это место отнести, что Шаламов - вполне русский человек, не нужно объяснять.

    И вот с этим народом была тысячу лет его церковь, никуда за океан не убегала, и когда из-за океана, а потом и вернувшись оттуда, стали умные люди её учить, что она могла сказать ещё в своё оправдание, кроме вечного: "Я была тогда с моим народом там, где мой народ, к несчастью, был"?

    На самом деле про то, что гипотеза о Творце ему была не нужна, сказал Лаплас Наполеону. Или на момент разговора ни тот ни другой этого не знали, или Шаламов так записал, что Солженицын его не поправил. Скорей всего Солженицын тогда тоже не знал, кто да что. 

    Он-то ещё хотя бы оттуда вернулся и имел дерзновение не заглазно РПЦ поучать, пишу потому, что, помню, как по неофитству удивляли меня русские заграничные люди, не торопившиеся вернуться на родину, "освободившуюся от ереси коммунизма".

    Видно, учить - одно, а разделять тяготы - совсем другое: тяготы друг друга носите и тако исполните закон Христов.

   Ну да что об этом теперь, хотела написать только, что тогда не сразу поняла, а теперь ясно понимаю, что никакие умники и никакая заграница нам не помогут, нет.

   Спасение утопающих - дело рук самих утопающих. И церковь наша будет всё такой же, какой была при Петре и прочих Романовых, и при большевиках (другой просто неоткуда взяться): немощной, ненапористой, невождистской...


   Такой, о которой Господь сказал:"Сила Моя в немощи совершается"...