Лесоповал

Всю неделю, по мере приближения моей очередной поездки на дачу, возбуждение в моих бедных мозгах нарастало крещендо: сцена предстоящей валки ели раз за разом прокручивалась в моем распаленном воображении, представая во все больших подробностях; так постепенно оттачивался план полностью контролируемой операции, в результате которой будет устранена угроза, в течение многих лет нависавшая над прохожими и электрическими проводами со стороны зараженной древоточцем ели, стоящей на краю моего дачного участка. Направление ее падения было однозначно определено наклоном дерева на  восток – поперек улицы, - поэтому возможность его повалить возникла в связи с рождением  идеи об использовании проволочной ванты, одним концом привязанной к больной ели, - другим - прикрепленной к стволу дерева, расположенного к северо-западу. Расчет был прост: когда  дерево начнет падать, ванта не позволит ему упасть на восток, на улицу, а центростремительная сила создаст момент вращения, который развернет дерево в северном направлении, и оно ляжет на моем участке. Я это видел отчетливо в своем внутреннем кино.
В таком деле нужно соблюдать правила техники безопасности, но я уже приобрел необходимый опыт, недавно повалив сухую елку на другом краю участка, где из-за отсутствия проводов место падения было безразлично. Тогда мое непопадание под падающее дерево обеспечивалось елью, растущей в трех метрах от рабочего места; услышав треск, предваряющий обрушение, я отбегал, чтобы спрятаться за ее стволом. Такая возможность гарантирована тем, что подрубленный ствол сначала поворачивается очень медленно,  лишь под конец набирая скорость свободного падения. Так  мне удалось повалить сухую ель, не подвергнув себя ни малейшей опасности;  не повезло лишь в том, что ее ствол угодил в развилку высокого дуба, встав под углом в сорок пять градусов к линии горизонта. Мне пришлось его укорачивать снизу, отпиливая полутораметровые куски, пока ствол не приблизился к дубу почти вплотную – сохранился лишь незначительный наклон. Теперь, отпиливая снизу следующий кусок ствола, я мог повалить на себя его остаток длиною примерно десять метров, поэтому был постоянно начеку, стараясь уловить самое слабое потрескиванье, - предвестника грядущего обрушения. Когда раздался ожидаемый треск, я опрометью бросился бежать в северном направлении – противоположном наклону ствола, остановившись лишь тогда, когда он упал в каком-то метре от меня; - ствол падал не в направлении его первоначального наклона, а в противоположную сторону, и мне повезло, что он немного промахнулся мимо меня. Моя ошибка в расчете направления падения заключалась в том, что я не учел упругости его ветвей, опиравшихся о дуб; их отталкивание оказалось сильнее, чем эффект небольшого наклона. Опасность можно было бы исключить, если бы я, отбежав на несколько метров, посмотрел, куда падает дерево, и изменил направление бега.
Теперь, вооружившись этими знаниями, я приступил к операции валки больного дерева, давно уже ставшего притчей во языцех всего нашего поселка, хотя и испытывал небольшой мандраж: - ведь его высота – метров тридцать, а вес – под тонну (согласно прикидкам). Размотав бухту стальной проволоки (диаметром три миллиметра), я взобрался по хлипкой лестнице на трехметровую высоту, чтобы прикрепить ее конец к стволу, затем, натянув ее елико возможно, намотал проволоку на ствол огромной крепкой ели, моей ровесницы (мне под восемьдесят), растущей на расстоянии пятнадцать метров, и сделал скрутку. Затем, внутренне весь собравшись, принялся за рубку, комбинируя работу топором и ручной пилой (бензиновым и электрическим пилам я не доверяю).
Работа заняла полчаса. Наконец, послышался треск, и я отскочил на пять  метров в сторону. Распил разошелся; ниже и выше него ствол расщепился; стоя на нетронутой пилою части, и натянув стальную струну так, что она, казалось, гудела, дерево угрожающе накренилось, но не на восток, как я предполагал, а на юг – вдоль границы участка. Так как слабое потрескиванье продолжалось, я ждал, чем все это закончится. Прошло десять минут, и положение стабилизировалось; наклоненное дерево лишь слегка покачивалось от северного ветерка. Оставлять его в таком виде было недопустимым, и ход дела пришлось форсировать: вооружившись ломом, я его вставил в трещину ствола. Понадобилось лишь небольшое усилие, и раздался громкий треск; мой замысел начал исполняться – дерево пыталось упасть в направлении крена, но, удерживаемое вантой, оно начало раскручиваться против часовой стрелки; так как начальный крен был не на восток, как я предполагал, а на юг, то, повернувшись на 90;, оно встало аккурат поперек улицы; в этот момент недопиленная часть ствола с оглушительным звуком сломалась, его комель отскочил на пять метров в направлении ванты, и ель мягко опустилась на провода линии электропередачи. Как громом пораженный, я выбежал на улицу; то, что я хотел предотвратить, как раз и осуществилось.
Истаивал солнечный морозный ноябрьский день. Голубое безоблачное небо надо мной перечеркнул голый ствол больной ели; ее охвоенная верхняя треть лежала на проводах, которых ель не порвала, так как изящно изогнувшейся верхушкой она оперлась на сосну, растущую на противоположном участке. Кругом царило полное безмолвие, как будто в этом мире я был один-одинешенек.
Я был потрясен как невероятной красотой этой картины, так и невозможностью что-то предпринять собственными силами, чтобы поправить дело: надо было вызывать электриков. Осознание непоправимости той беды, что я попал на бабки, привело к решению: лесоповал – не для меня; впредь я завязываю с лесоповалом!
                Ноябрь 2018 г.