Rip current. Мир, которого нет. 28

Серко, повизгивая, кружил вокруг нас и явно звал за собой. Я подозвал собаку, поерошил шерсть - небольшая рана была на холке, возле ошейника. Непонятно, что за рана – пёс не дал разглядеть, вывернулся от меня, тихо визжа.
- Что-то случилось... – упавшим голосом прошептала Нина. Лицо её сразу осунулось, словно погасло.
- Пошли, - хмурясь, сказал я.
До хутора было уже рукой подать. Серко успел пару раз сбегать туда и обратно, прежде чем мы, таясь, выглянули из-за крайнего строения.
Просторный двор был неузнаваем. Зияющие окна, распахнутые двери домов, сараев и конюшен, вздыбленные, исколотые штыками стожки сена. Утварь, постели, вспоротые подушки валялись на земле, было видно, что всё выкидывали прямо из дверей и выбитых окон...
Посреди двора, сиротливо присыпанные мелкой соломой и перьями, лежали две большие мёртвые собаки.
Я подошёл ближе, посмотрел на оскаленные морды и тяжело вздохнул.
- Застрелены, - сказал я сквозь зубы, оборачиваясь к Нине.
Она не двигалась, так и осталась стоять у стены, прижав ладонь к губам.
Я озабоченно подошёл к ней.
- Здесь может быть опасно...
- Да, да... – она мелко закивала. - Нужно домой нам...
- А Богорада?
- Сначала домой... там оружие... они искали оружие...
- Оружие? – я остолбенел. – У вас в доме оружие?
- Дядя Терентий... – прошептала она, не слыша меня. – Неужели... как же так...
- Подожди, - сказал я, беря её за руку, - ты подожди убиваться. Они могли отсюда уйти в каменоломни, к партизанам. Мы же не знаем, как всё было...
Она закусила губы, глаза наполнились слезами...
- Верба, Митридат... – проговорила она дрожащим голосом, глядя на собак... – Серко с ними дружил, играл... Они с Митридатом братья...
- Значит, так, - сказал я сосредоточенно, - возвращаемся домой, рассказываешь мне всё про оружие, лечим Серко, одеваемся, берём еды с собой, и ты меня ведёшь. Сама знаешь, куда. Одну я тебя никуда не пущу.
Она стояла не шевелясь.
- Нина, - я взял её за плечи, – пожалуйста, не думай о плохом. Сейчас найди верёвку, посади Серко на поводок и не отпускай никуда от себя. Посиди с ним в сторонке и следи, чтобы не брехал и не выл. Я похороню собак.
Возле хлева я нашёл лопату, выкопал за одним из сараев, почти в лесу, небольшую яму, оттащил обоих псов туда на дерюжке, засыпал землёй, завалил листвой и сверху ветками и сучьями. Вернулся к Нине. Она одиноко сидела возле сарая на дырявом одеяле, гладила присмиревшего Серко и кусала губы.
- У него поверхностная рана, - сказала она тихо, – свежая, кровоточит... Значит, недавно стреляли?
- Пошли, - сказал я, подавая ей руку. - Это ещё ничего не значит. Он мог ошейником рану растирать, пока бежал. Это вообще могло быть вчера... или ночью.
- А тогда почему мы не слышали выстрелов?.
Она встала и посмотрела на меня.
- Нина... - я тяжело вдохнул. – Я тебе должен сказать. Я, кажется, слышал. Ты спала, а я во сне услышал выстрелы и проснулся.
- Почему же ты мне не сказал?!
- Просто... мне жалко было тебя будить. Ты спала... так хорошо спала на моей руке, я боялся пошевелиться... Понимаешь, тут у вас и выстрелы, и взрывы, и бомбы, я уже не удивляюсь...
- Да, - тихо сказала она. – Мы уже ко всему, наверное, привыкли. Я ничего не слышала. Но ты должен был мне сказать, - она покачала головой.
- И что? – спросил я. – Мы с тобой куда-то пошли бы ночью? Искать того, кто стрелял? Что это дало бы? Это мог быть просто часовой. Это могли быть сигнальные выстрелы. Они вообще могли мне просто присниться... Поэтому я решил подождать. Лежал и прислушивался. Ничего не случилось больше. Потом встал, проверил замки. Нашёл топор, поставил поближе.
- Вот почему топор возле двери... А я ещё подумала: когда же я его занесла в дом... А лая собак ты не слышал?
- Нет, Нина, не слышал. Я и про выстрелы не был уверен точно... Ладно. Идём. – сказал я твёрдо. - Нам нужно собраться до темноты.

Мы вернулись. Дом стоял пустой и холодный.
Нина, непривычно строгая и собранная, молча принесла хворост. Я помог ей растопить печь. Да, всё случилось, как мы мечтали совсем недавно: мы вместе топили печь, вместе умывались возле крыльца, вместе готовили нехитрую еду – было всё, как мы мечтали, только радости не было. Не получился наш самый счастливый день.
Но всё равно я чувствовал, что моё сердце заполнено всем, чем я жил здесь. Этим странным домом, этой странной девушкой, с которой всю ночь и всё утро я был счастлив, как давно не был... Я отчётливо понимал, что смысл моей жизни – где-то здесь, рядом с ней. И я не хотел уходить отсюда.
Я шёл сюда, я пришёл сюда - и это было важно.
Я шёл через горы, к большому ручью, – стучало у меня в голове, словно пароль, - я шёл через горы к большому ручью, шёл неделю, шёл месяц, шёл год... И я искал, искал этот дом...

Когда большое пламя прогорело, из чугунка на плите аппетитно запахло. Нина сдвинула его на край и поворошила в топке кочергой, стуча по углям и вздымая в нёбо печи весёлые снопы искр.
Потом аккуратно прикрыла дверцу и поднялась с розовым, разрумяненным от жара лицом.
- Пойдём, - коротко кивнула она мне, накидывая на плечи теплушку и снимая с гвоздя мой вещмешок.
Я послушно вышел из дома вслед за ней.
Мы прошли вдоль забора, свернули в лес за домом и остановились перед густым кустарником.
Нина повела рукой перед собой.
- Видишь что-нибудь особенное? – спросила она.
Я поозирался вокруг и покачал головой. Ничего такого особенного не было. Всё обычно. Лесок, кустарник, разросшийся на склонах и холмиках. Неровное, вздыбленное большими и малыми, камнями и расщелинами,  Крымское предгорье.
- Перед тобой вход в хранилище оружия, - сказала Нина просто.
- Да ладно... - я ещё покрутился во все стороны, обескураженно пожал плечами. - Шутишь?
- Нет.
Она взяла меня за плечи и повернула лицом в куст.
- Видишь что-нибудь перед собой? – спросила она настойчиво. - Что видишь? Дверь видишь?
Я потоптался, вгляделся в землю, усыпанную листвой.
- Ну, кустарник тут… всё, больше ничего не вижу...
- Присядь и руки протяни вперёд, в самый куст.
Я послушно исполнил команду, протянул руки, и они в самом деле, упёрлись в преграду.
- Действительно, - сказал я с удивлением.
- Открывай, - сказала Нина. – Дёргай на себя. Там ручки нет, гвоздь загнутый…
Я вслепую нащупал большой загнутый гвоздь, рванул самодельный крючок – и кустарник вдруг словно расступился, ветви распахнулись - и я едва не провалился под землю. Но не провалился, удержался и, цепляясь за ветки, медленно выпрямился.
Нина тихо дышала за моим плечом.
- Ступеньки, - шёпотом подсказала она. – Держись за дверь, спускайся, не бойся.
Мы осторожно спустились. Было неглубоко, немного полого – так бывает в пещерах. После третьей каменной ступеньки я почувствовал под ногой землю, утвердился на ней и оглядел частично деревянные, частично каменные стены. В принципе, я был готов ко всему, и не удивился бы даже, если это оказался подземный ход в Турцию. Или просто к побережью.
Но это был не подземный ход. Больше всего напоминало обычный погреб: несколько кадушек, немного рухляди и рваных мешков. Немного соломы на полу, сапёрный заступ в углу.
- И? – я вопросительно оглянулся на Нину? - Что дальше?
- Бочку отодвинь - сказала Нина, доставая из кармана теплушки маленький чёрный фонарик-жужжалку.
 Я рывком откатил бочку – под ней, под грубыми старыми досками открылся лаз. Ступенек тут вовсе не было, но яма была неглубока.
Нина посветила мне, и я легко спрыгнул вниз.
И замер, увидев перед собой зелёные длинные ящики, до боли знакомые и размерами, и цветом, и маркировкой.
Я наклонился над первым ящиком, отжал рычаги тугих замков, поднял крышку. Винтовки. Легендарные трёхлинейки Мосина. Старенькие, но хорошо смазанные, аккуратно уложенные правильными рядами. Шесть штук, четыре гнезда пустовали. Во втором ящике уже безо всякой укладки, просто внасыпку, лежало ещё три винтовки и наганы, штук пятнадцать. В третьем ящике обнаружились два пулемёта-автомата ППШ – "папаша", как их называли на фронте.
Последние ящики были с боеприпасами и гранатами.
Я не выдержал и присвистнул, ероша волосы.
Сверху под ноги мне упал мой вещевой мешок. Я поднял голову к Нине.
- А танков Т-34 тут у вас пяток не прикопано? - спросил я. – Или Богорада их уже отогнала?
- Кое-что забрали они вчера с Терентием, - серьёзно ответила Нина.
- Ясно, - сказал я. – Ну что, подруга моя боевая? Вооружаемся?
Я взял на всякий случай по нагану, выбрал две винтовки, приноравливаясь к непривычному весу, набрал из ящиков патронов в мешок и несколько гранат. Нина молча принимала всё сверху.
Мы выбрались, привели пол в первоначальных вид.
- Теперь слушай внимательно. Выходить будешь в обратную сторону – сказала Нина и первая повернулась к ступенькам. – Через кусты.
- Как через кусты? Там же двери.
- Вот выберешься - и сразу становись к двери лицом. Так, как пришёл сюда. Понял?
- Не очень, - сказал я чистосердечно. – Как через всё это можно пройти?
- Можно, - сказала Нина. – Просто шагай в куст, не бойся. По-другому здесь нельзя, только так. Смотри, как я делаю.
Она выбралась из двери, я видел, как она повернулась к землянке лицом. Шагнула – прямо, мне показалось, на меня – я даже охнул и руки подставил - но... Она не упала. Просто исчезла. Ни шороха, ни шелеста, ни звяканья металла – ничего.
Я почувствовал мороз по коже. Выбрался и, мало надеясь на результат, повернулся к лесу задом, к землянке передом.
Никакой двери я снова не увидел, перед моими глазами, как и прежде, теснились тонкие и толстые ветки кустарника.
Чёртовщина, - подумал я тоскливо... Я оглянулся. Никого. Тишина, словно я был в лесу один. Дом не был виден отсюда, и на миг мелькнула шальная мысль, что его вообще нет, этого дома. И дома этого нет, и девушки этой нет – всё это мне приснилось, пригрезилось, а точнее, было для этого одно хорошее слово – примстилось.
Примстилось...
Я вдруг вспомнил, как нашёл этот дом. Просто шёл, уверенно и точно, зная, куда идти. Не думал, не сомневался. Спускался по обрыву, не суетясь, не раздумывая... Нашёл раненого, перетащил, укрыл, как мог... И пошёл дальше. Не размышляя – куда?
Просто - дальше.
А дальше - Богорада в тёмном салопе, идущая впереди. А потом, на хуторе, я здоровался за руку с Туриловым, и раненый на телеге мучился от жара... Молодой совсем, немного постарше меня... Держись Андрюха... да, это мужики его подбадривали, а он дочку свою вспоминал: донюшка, Полюшка... Значит, где-то тут у него была семья, жена и дочка Полюшка... наверное, маленькая совсем... Значит, он местный, может, из защитников Перекопа... какой-то Андрюха, которого, по сути, я спас...

Я ещё раз оглянулся. За спиной моей ещё был свет. Можно было развернуться и пойти проверить, стоит ли там дом, где я был счастлив сегодня ночью. Впереди же, за кустарником, было темно. Но именно туда шагнула маленькая бесстрашная партизанская связная Белка. Я коротко вздохнул, покрепче поправил винтовку - и шагнул прямо через ветки наугад, ожидая, что нога моя споткнётся о дверь, и я шмякнусь мордой в жёсткий куст.
Но вместо этого я наступил в мягкий ковёр листвы.
И словно дунуло мне в лицо ветром, даже показалось, слегка свистнуло в ушах. И немного закружилась голова. Я покачнулся от неожиданности и уже начал даже падать, но кто-то подхватил меня и удержал, и я услышал знакомый весёлый голос.
- С прибытием.

продолжение - http://www.proza.ru/2018/12/20/706