Кружево и сыр. Ришелье и Рошфор

Сюжет.
Мессир Жебодуи тоже неузнаваемо изменился. Юрген снова надевает кардинальскую мантию, которая так прекрасно сидела на нем при папском дворе. Путем подкупа короля он занимает пост кардинала Ришелье. Тайно Луиза навещает своего покровителя и мужчину. В это время Жермон, став министром при Якове и получивший титут Лорд Бекингем соблазняет французскую королеву Анну. Гизы выкрадывают у нее алмазные подвески для графини Винтер. Джиакомо не остается в стороне. Он, граф де Вард и Рошфор одно лицо.

"КРУЖЕВО И СЫР" РИШЕЛЬЕ И РОШФОР
"Клацает зубами гильотина..."
Джиакомо Казанова
"TOMINTOUL
the gental drama..."
Anonymous
"Oloroso sherry butts".
Anonymous
Кардинал Ришелье - одна из самых странных и таинственных фигур французской истории. Его боялись все, и само его имя стало именем нарицательным - кружево, дыры, пулевые отверстия. Сколько англикан и гугенотов было убиты в застенках Бастили неопубликованные материалы сродственные ужасным спискам инквизиции.  Может, еще стоит вспомнить сыр (ледянящую улыбку) Рошфора? и жестокое лицо г-на де Жуссака капитана грвардии. И всё-таки утвердилась нелюбовь французов к королевским мушкетёрам, которым никто не намерелся оказывать поддержку. Французы странные люди, их кухня считается самой деликатной и пикантной в мире. Но что они едят? Жирные жабы... лягушачью икру... улитки... бри... Сыр бри ели только парижанки. Нет, его ели только аристократки среди парижанок, близкие ко Двору. От него, сыра бри, их рвало, но зато силуэт даже от самых изысканных яств оставался тонким, а кожа полупрозрачной. Они выискивали в его вкусе пряные и лучистые нотки, и ели плесень. Луиза обожала бри. Когда его подавали тонкими ломтиками, все придворные дамы томно и счастливо вздыхали. "О боже, это же прелесть...". Они ели его, их рвало, но они этого поклялись не замечать. Зачем замечать мелкие неудобства при такой явной пользе? Сыр бри почти невозможно было купить, его готовили только в Провансе на королевских сыроварнях и поставляли только ко Двору. Отдельная история трюфели, которые якобы чуют только свиньи... А овощное рагу? Его король запретил готовить в Париже под страхом смертной казни, чтобы нигде в городе розовых снов не пахло...
Итак, кардинал Ришелье прославился в истории как жестокий политик, а его приближенный граф Рошфор, нет, он не повторил славы Ришелье. Рошфором был Джиакомо. А Ришелье - мессир Жебодуи. И всё то - дурная слава Медичей, знаменитых врачей и любовников. Но в те времена во Франции началась такая смута, что Ришелье и Рошфора боялась сама Луиза, которая по приезду из Лондона носил имя графини Винтер после её незаконного брака с Пионом Джотто ди Медичи, что, кстати, никак не сказалось на их теплых отношении любовников. В свою очередь весь Париж боялся Миледи, так звали теперь Луизу. Это был фасад. Что скрывалось за кулисами?
Состояние католицизма превысило болевой порог католиков. Ах, как смеялись Гизы, когда Юрген рассказывал им о путешествии с Лу на корабле её величества, где протестантами было запрещено мужчине, путешествующему с девушкой, спать вместе на кровати, только сидеть на узенькой и шаткой лавчонке. Ах, как смущалась при этом Луиза. Казалось, сто лет прошло с тех пор, как они бежали из Парижа, но вот Франция снова раскрыла для Гизов свои объятья. К сожалению, или к счастью, это была уже совсем другая Франция. Юрген стал советником Короля, вы помните его в кардинальской мантии несчастного убитого епископа Лангедока Жана Плантавита де Маргона сэра де ла Поза? Она оказалась ему так к лицу, что он прочно облачился в эти призрачные тоги во Франции, где только что промчалась, как гроза, Варфоломеевская ночь. Говорят это он, Юрген, ввел тогда в моду известное теперь всем кружево. Как вдова, Луиза становилась существом, охраняемым французской короной, благо формально патриархальные обычаи чтились в этой стране флирта и разврата. Это не мешало, разумеется, Пиону пробираться тайком в спальню своей любимой крошки. А Рошфор, облачившись в гвардейский мундир, ревностно выслеживал гугенотов, а особенно гугеноток, по всему Парижу. Метаморфозы...
Время так неузнаваемо меняет нас, что порой невозможно предугадать, где и каким мы найдем себя спустя энное количество лет, тем более на крутых виражах истории. А что история делала тогда кувельт, по сравнению с которыми гарцевавший конь был послушным котенком, трудно усомниться.
Ещё молодым человеком я неприминул познакомиться со своим крёстным отцом Казанова. Он и г-н Арманьяк ходатайствовали и я был принят при Дворе. В мои годы юности это было обобщенное понятие и представляло все дворы Европы. Нимфа её высочества была всё ещё хороша. Припомню одну оказию, которая сделала меня чуть не противником отца, кардинала Ришелье, сан которого поддерживал ныне мессир Жебодуи де Юрген Марч. Анна Австрийская подруга моей венценосной матушки Изабеллы, которую поддерживали в свои устовы Луиза де Гиз де Шеврез и мать Леонидия настоятельница монастыря в Бетюне, блистала на вершине французского Олимпа. Её характер весьма спокойный и грудь вполне белая не смущали горячие чувства и подарки грандов. Я понимал это и свободно приподносил ей драгоценности из своих доходов. Место при Дворе объединяло двух-трёх шевалье-де-кёр по их близости родства и дружбе, так я мог покидать дворцовый кров, равно и мои родственики де Гизы в любой момент. Помпа французского монарха наполнила роскошными плюмажами-султан из цветного брулеска перьев страуса и рококо брильянтов на золоте дарило шик и роскошь. Во всём этом Анна не затерялась и была видна, но не кичливо с плотными белыми грудью и плечами декольте парчёвого платья, расшитого по цветам золотом. Мне приятно было и я захотел в почтении к венцу подарить ей что-либо. В кармане моего камзола я помнил оказалось женское кольцо с факсимиле парящего аиста. И когда королева внезапно появилась в границах моего скромного и уединенного приюта в Версале среди бесчисленных комнат, я в почтении предложил ей свой перстень и дар был принят благосклонно. В тот день дома у себя в особняке в Париже я припомнил это событие, и как мило и дорого смотрелся этот перстень на её чудесной гладкой ручке. Мне показалось подарок мой слишком скромен, хотя Анна носила его роскошно и небольшая белая жемчужина на перстне привлекала внимание всего общества. Я вспомнил, что имел нечаянно найдя в своих вещах обрывки цепи из парящих птиц. Я объединил концы колье и в следующий мой яблочный версальский визит преподнёс королеве и цепис. "Колье из паряших птиц" оплело её груди на расшитом корсаже и спускалось с них, так как было довольно длинным. Это была пора первых плодов версальских яблонь. Яблоки свисали редкими карбункулами с ветвей покрытых листвой сквозь которую просвечивало в день неяркое золотое французское солнце. Мой отец следуя политике кардинала Ришелье не принимал моего миролюбия в доле королевы, и серьёзно отчитал меня за этот подарок. Но Анне удалось сравнять эти минуты близости в премлемую дворцовую этикету, ничем не ответив недовольству кардинала. Позднее став другом Мазарини я участвовал в его любовных тайнах с королевой.
В то время стал моден спорт конкура - или танец с лошадью. Красотка лирически стриглась - грива прихватывалась в защепы, и тело крупа должно быть видно, латинское правило. Особенно хорошо смотрелись на поле конкура холёные бежевые и коричные холки дорогих арабских скакунов. Наездник должен быть мал ростом и в женской моде возник спрос на маленьких мужчин. Ноги лошади бинтовались наподобие греческих, а на жокее от фр. имени Жоке - жук возникла кеппи-шлем яйцеголовых англичан. Лошадь надували, то есть кормили кучными травами. В спальнях-будуарах придворных дам появились одеялки стёжка-пух легчайшего и сладчайшего вида. Мадам Помпадур только приехала покорять Париж. Поле для конкура наподобие италийского поля для гольфа расчерчено белыми линиями на палевом песке. Препятствия для лошади представляли собой наборные схемы орудийных снаряжений облегчённой формы. Все биты изготавливаливались из папье-машет. Появилась спортивная сбруя для лошади упрощённого вида из дермантина. Ров, жердина, барьер, медвежья яма, фонтан, баскета стандартный вид препятствий. Рейсы были - вокруг конкура делали пятиярдовую полосу. Г-н Портос в своей квартире на улице Рудуле впервые покушал на белой скатерти рябчика в соку на блюде с бутылкой тосканского и паштет из селезня с булочками розотти. Дом Портоса на краю Парижа Рю Рудуле де Санкомфорте предназначался для его глубочайшего интереса - он наблюдал за въездом королевского курьера в Париж к королеве-матери, приход и уход её посетителей, а также мрачного духовника. Вермер Леонель приходил к своей  Анне-муар поздним вечером и они ужинали вдвоём земляничным вином и белым поленом с фрацузским крекром.
"Слёзно-лимфические железы Христа ещё работали, когда их секрецию брали для того "бантантита", на вашем платье мадам, надетом дорчерис сим бальным деянии".
"Я не понимаю, меня хотели унизить этим намёком на иную связь подбросив чужое украшение".
"Нисколько мадам, там фальшивая Анна".
"Фальшивая Анна украшение подлинное?"
"Фраза достойная королевы".
"Их ожидает гильотина". Так Анна Австрийская подписала первый указ обезглавенства.
"Благодарю мадам, -  Вермер удалился, унося с собой Пакт об экзекуции. - прописываю Вам корень лошадиного папоротника для успокоения нервов".
Когда лошади выводятся из сонь объевшихся корневища, это спокойные кобылки и легки в управлении. Королева-мать была необычайно красива и изящно сложена, особенно потрясающе выглядели её золотые мягкие волосы, которые она прятала под жёсткий шиньон, что делало её на лошади необычайно привлекательной всадницей-амазонкой, это выдавало её эллинское прошлое, когда её звали Глициния де Жуаез, простая девушка из Прованса, на самом деле принцесса королевства Дании, а по бартеру дочь из иранского гарема. Все эллины дети Зевса и лишь она одна могла дать наследника-солнце для французского трона. Её отцовством подразумевается Зевс-Аполлоний с золотыми локонами. Злотоволосое семейство имеет древнюю историю. Золотой дождь, прошедшей над нимфой Европой весь осел на волосах Зевса-громовержца зачто его внешность приобрела эллинский вид, желаемый столь - рыцари в древнюю эпоху носили на шлемах плюмаж из белых, жёлтых и алых перьев райских птиц ведь иэвестно, это цвета золота. С небесной высоты эти красоты похожи на цветочную поляну нарциссов. Плащи благородных сеньоров, крыши домиков были зеленого цвета и с вышины хищные птицы не бросались на людей. В джунглях под влажным дёрном жил ракушечник золотого перелива, и иногда подземные испарения окрашивали всю поверхность растений в золотой цвет, после этого природного явления вошли в моду золотые лавровые венки, которые ковались эльфами в виде подковы, увитой листвой. Зевс шёл по "золотой траве" и стал увеличиваться ростом пока вся планета не стала его головой. В центре любой планеты есть зародыш раковины, а там где золотой ракушечник зародыш золотой. Он стал луковицей волос Зевса и тот обрёл золотые волосы, которые завивались кюрлами, ведь морская раковина круглая.
...Насекомое пархало под потолком. Пархало неспешно, вальяжно, потом срывалось, подлетала к самому одеялу, словно готовясь совершить посадку, но в последний момент движение людей, следивших за её полётом, пугали бабочку, и она вновь взмывала вверх, недовольствуя. Зрачки, наблюдавшие за её полётом двигались, всё равно не успевая уследить. Развлечение. Какое есть. За окном осень, сыро. Нудный дождь нудными каплями отмечается на стекле. Холодно, и стоит ли покидать тепло, нагретое телами, закупоренное плотным одеялом из-под которого видна лишь глаза и лоб. Даже оба носа сопели внутри кокона. Мысли отдыхали, только насекомое раз за разом пытало умиротворённую парочку своими виртуозами.
"Кто? – переглянулись, глаза заискрили, и оба прыснули в одеяло смехом.- Не я. Поймай её!" – женщина глазами указала на объект. Тон королевы убедил мужчину.
"Не шевелись. Пусть сядет", - ответил кардинал Мазарини и не пытаясь вылезти из-под огромного одеяла королевской постели.
Через секунды бабочка наконец совершила посадку, пробежала некоторое расстояние вдоль шёлкового наперника и остановилась, чтобы потереть лапки. Пока ритуал насекомого продолжался, медленно, очень медленно, откуда-то сбоку показалась ладонь. Бабочка уловила движение воздуха. Останавливалась, словно прислушиваясь. Тогда и ладонь замерла, выжидая и не торопя события, и наконец бросок, достойный змеиного выпада, прихлопнул умелого «авиатора», точнее попадания не бывает!
"Ты сделал это!" – две вскинутые руки, с зажатыми кулачками объявляли викторию. "Есс!" – Правая рука резко согнулась в локте, и глаза с капелькой чертовщинки бушевали азартом и радостью.
"Раз и всё! Конец боевым действиям", - вздохнула Анна.
"По милитаристски звучит. Но значит надо! – коверкая на прибалтийский манер продолжил кардинал.
Одеяло, чуть ниже того места где находится у мужчины талия, зашевелилось, ладонь легонько приподнимаясь, наступила тишина. Женщина слегка приоткрыв рот, наблюдая эффект, чуть снизу смотрела в лицо мужчины. Он молчал, прикрыв глаза, невольно мимикой отвечая на каждое её движение. Прохлада теперь отошла на другой, даже не второй план. Одеяло обнажило её плечи со смешной родинкой. Напряженный момент, и бабочка уже трепетала в ладони. Через секунды женщина нырнула внутрь кокона постели, а мужчина вздохнул в полвздоха и откинул голову так далеко, насколько позволяла подушка. Дыхание перешло в стенание узника:
"Анна, прошу вас, оставьте меня".
Яркий лоскуток стенной обивки светился радугой в стеклянных фонариках ночного рандеву королевы-матери и нового кардинала. Женщина весело засмеялась, отпуская от себя незначительную  доставленную радость. Версальская осень продолжала нудеть дождём, въедаться сыростью сквозь закрытые окна, во дворце это было не важно. Господа придворные спали, набираясь сил. Мазарини поднял свой шикарный мундир с иконостасом военных наград и посмотрел на королеву, тихо и мирно уткнувшуюся носиком в огромные кружевные подушки. Аннечессия с её аристократическими чертами казалась молода, почти как прежде. Светлые пряди скрывала краска и завивка, косметика довершала остальное. Кожа нежная и шелковая, возлюбившая неяркую природу Версаля, была также бела и приятна как красота её сбежавшей падчерицы, а Мазарини кичлив и маниакально спесив - многим показался самим Людовиком. Они переехали в Монплезир после бригеты, когда короля положили в военный госпиталь, где он залечивал грудные раны. Некому было что-либо менять, и жизнь версальской богемы потекла по-прежнему словно счастливая сказка, разумеется с приездом новых персонажей приближённых и друзей королевы матери. Выздоровев Людовик уезжает заграницу к Полаку, благо она уже была для них открыта и его светлость устраивало что Мазарини ухаживает за матушкой королевой, она одна и ей нужна его тёплая поддержка. В Париж, Ниццу, Антверпен и Лондон прибыла новая знать.
"Прекрасно было бы поехать в Каир, пожить в Африке это моя мечта, тем более что что прибой на Мадагаскаре приносит на берег крупные шпинели".
"Все бы съехались туда, где вы гуляете одна на берегу среди пальмовых ветвей".
"Мы построим там живописный шалаш".
"О я понимаю, это будет настоящий индийский замок".
"Я наряжусь мололой вдовой-графиней".
"Я вашим поручиком", - благородно подыгрывал её намерениям и планам кардинал Мазарини.
"Бабочка" известный мануальный оксидром Настродамуса и означает "беззаботность", триосевые крылья этого гигантского животного класса "батерфлай" эклизита трёх грамматических свадебных трагедий - Ромео и Джульетты, Артура и Гвиниверы, Орфея и Эвридики. В зеркале это литургические сноронити Тристан и Изольда, Елисей и Мария, Лорелея и Ланселот. Настродамус строил Свои расчёты на снеговой графике лордства Пендрагония. Первым Пендрагоном у Настродамуса был Праотец Лот, король Лир. Звездочёт Марии Медичи запретил её выходить замуж, предугадывая снорный законь её бракосочетания, но - Филип Красивый - Наварский Генриэхт принудил Марию Медичи к браку. Но говорят, она очень сварливая королева. Даже сейчас загсы строят расчёт брачующихся на отзвуках этих трагедий Эдипты. На деле это были происки зевсовских (или иначе бесовских) амуров, посланцев Зевса, который сам причастился за Лота, и всеми усилиями избегал рогоношения, однако Античность безжалостно запечатлевает его с двумя кюрлами на шапке густых волос величественной и прекрасной головы. Искусствоведы строили предположения о том что же это за рога на голове Зевса. И сошлись на гипотезе, что это лучи божественности, и это предвещает нимбатику Христианства. Санта-Лючия возлюбленная Зевса с того созданства профилеты. Пан Карлос Нильский и Мила Гретхен могут нарассказать что-то о прошлом Тристана и Изольды детей Зевса от Абигайль, о том что Ланселот успел похитить душу Лорелеи из пещеры Горного Короля и они укрылись у Зверя Вереволия удавейца. Это Легенды замков Баварии. Мейден вол или мейдхоум башня девушек из которой Зверь не позволит больше выйти Лорелее, так брат о ней печется. В это время главные лица действия Первой части уезжают за пределы Франции по разным причинам, в тайне от британского парламента, и также незаметно собираются в Польше.
 
Продолжение следует...