Тайна заведующего моргом

     Сергей Иванович заведовал моргом при районной больнице. Коллектив, которым он руководил, состоял из двух пожилых патологоанатомов и студента Сашки, подрабатывающего в морге санитаром.
     Работы в морге было много – люди умирали часто, но зарплата не удовлетворяла ни самого заведующего, ни его подчинённых. И никто не отказывался от «левых» подработок. И Сергею Ивановичу приходилось частенько оставаться после работы и выполнять «левые» заказы.
     Вот и в этот вечер он остался. Накануне поступил заказ из мединститута на изготовление наглядного пособия.
     Сергею Ивановичу повезло. Ещё утром в морг доставили «бесхозный» труп пожилого мужчины. Работа предстояла несложная: всего-то ампутировать кисть руки, обработать её, поместить в стеклянную банку и залить специальным спиртовым раствором.
     Сергей Иванович выкурил сигарету, вздохнул и направился к морозильной камере.
     Мужчине было лет семьдесят–семьдесят пять, тело истощено, давно не мыто, с многочисленными ссадинами, синяками на руках и ногах. Всё свидетельствовало о том, что человек жил трудно и не имел крыши над головой.
     Сергей Иванович взглянул на голову покойника. «Где-то я видел этого старика» – подумал он, вглядываясь в неподвижные черты. И вдруг что-то знакомое и близкое вспомнилось ему: «Неужели это отец?» И было страшно в это поверить. Но когда он увидел характерную родинку на правом веке, то и сомнения исчезли.
     Сергей Иванович был напуган и растерян. В том, что тело отца попало в его морг, он увидел что-то мистическое и загадочное и не знал, как ему поступить. Но и сидеть рядом с трупом отца было тяжело. И он решил уйти домой.
     Жене о смерти отца Сергей Иванович не рассказал. Он отказался от ужина и, сославшись на усталость, рано лёг в постель.
     Но уснуть Сергей Иванович не мог. Думал об отце. Вспомнил, как в детстве отец молодой, жизнерадостный, сажал его на плечо и бегал по комнате, напевая какую-то весёлую песенку. Видимо, отец любил и его, и мать, и жили они тогда дружно. Но что-то произошло, и мать с отцом расстались. И прошло много лет. Отец где-то жил, иногда от него приходили посылки с подарками для сына, поздравительные открытки.
     Но постепенно связь с отцом прекратилась, и мать с сыном перестали думать о нём, и никогда уже между ними не было разговоров об отце. А вскоре мать умерла.
     И за все годы Сергей Иванович виделся с отцом всего несколько раз. Отец приходил неожиданно и просил денег. О себе он ничего не рассказывал и сына ни о чём не расспрашивал. И вот уже пять лет они не виделись. И где жил отец, и жив ли он, Сергею Ивановичу было неизвестно.
     Сергей Иванович был в растерянности. Признать в трупе бомжа своего отца означало бы скомпрометировать себя перед коллегами, и пришлось бы заниматься похоронами, а это непредвиденные расходы, и не малые, и «левый» заработок сорвался бы. А деньги семье нужны, и нужны срочно.
     Утром Сергей Иванович шёл на работу, так ничего и не решив.
     И весь рабочий день Сергей Иванович был задумчив и не разговорчив с коллегами, и к вечеру находился почти в состоянии нервного срыва. А когда все разошлись, и он остался один, понял, что надо принять какое-то решение.
     Сергей Иванович подошёл к морозильной камере и выдвинул каталку с телом отца. И, стараясь ни о чём не думать, операционной пилой ампутировал кисть руки, а затем сделал то, о чём потом очень сожалел и не мог дать объяснение своему поступку. Он ампутировал и голову.
     Сергей Иванович поместил голову отца в стеклянную банку со специальным спиртовым раствором. Банку он поставил в шкаф, а кисть руки оставил на трупе, решив изготовлением наглядного пособия заняться позднее.
     Тело отца без головы и кисти руки выглядело нелепо и страшно. Сергей Иванович задвинул каталку в морозильную камеру и покинул морг.
     Всю ночь Сергей Иванович не спал, ужасался своему поступку и сожалел о содеянном.
     Утром Сергей Иванович пришёл на работу с небольшим опозданием. И застал такую сцену. Санитар Сашка стоял около шкафа, держа в руках банку с заспиртованной головой и приплясывая, строил голове гримасы, показывал ей язык. Пожилые сотрудники, видимо, не одобряли такого поведения, но и не останавливали «балагура».
     А Сергея Ивановича вдруг охватила ярость – чувство, которое редко его посещало. Он бросился к студенту, выхватил из его рук банку и закричал срывающимся голосом:
     – Дурак, негодяй! Чтобы никто никогда не прикасался к этой банке! – и стремительно прошёл в свой кабинет, хлопнув дверью.
     Все были ошеломлены и не знали, чем объяснить такую вспышку гнева своего начальника, всегда тихого и молчаливого.
     И весь рабочий день Сергей Иванович не выходил из кабинета. Он был подавлен. Тяжёлые мысли об отце и осознание того, что он совершил что-то постыдное и даже преступное, ужасали его. Он чувствовал, что заболевает.
     Утром следующего дня Сергей Иванович позвонил в морг и, сославшись на плохое самочувствие, сказал, что на работу не выйдет, и распорядился труп бомжа, лежащий в морозильной камере, срочно вывезти для захоронения.

     Прошло несколько месяцев. Морг жил своей обычной жизнью.
     Нельзя сказать, что Сергей Иванович успокоился. Его по-прежнему мучили тяжёлые мысли об отце, и он всячески старался оправдать себя, свой странный поступок, и даже утвердился в мысли, что отец сам во всём виноват и достоин такого конца.
     Но не мог Сергей Иванович объяснить, что толкнуло его на ампутацию головы отца, и зачем он хранит её в своём кабинете.
     Когда заканчивался рабочий день и все уходили, Сергей Иванович в своём кабинете ставил банку на стол, садился напротив и подолгу рассматривал голову отца. А голова была неподвижна, веки опущены, застывшие глубокие складки у рта придавали лицу отца выражение скорби и упрёка. И иногда Сергею Ивановичу казалось, что из-под чуть приподнятых век отец смотрит на него пытливым, изучающим взглядом. Ему становилось не по себе, он прятал банку и уходил домой.
     И, бывало, Сергей Иванович, измученный такой странной привязанностью к голове отца, принимал решение избавиться от неё: захоронить на кладбище, быть может, даже рядом с могилой матери или, чтобы было проще, отправить голову отца на утилизацию. Но что-то его останавливало.
     Сергей Иванович осунулся, перестал улыбаться и уже не принимал участие в разговорах с коллегами. И все замечали странное поведение своего начальника, но объясняли это его семейными неурядицами.
     Но вот коллеги узнали, что Сергей Иванович получил новое назначение – руководство моргом в другом районе. И действительно, вскоре начальник перестал появляться на работе. Он даже не попрощался с коллегами. А они о его уходе не сожалели.

     Временно руководить моргом был назначен пожилой патологоанатом Пётр Васильевич, который и занял кабинет начальника.
     Как-то, осматривая кабинет, Пётр Васильевич заметил в углу на полу что-то, покрытое марлей. И вот это «что-то» и оказалось той злополучной банкой с заспиртованной головой, ставшей когда-то причиной такой неожиданной и непонятной для всех вспышки гнева прежнего начальника.
     Пётр Васильевич вынес банку из кабинета в препараторскую и поставил в шкаф.
     Но уже скоро банку в шкафу обнаружил студент Сашка и так обрадовался, как будто встретил старого знакомого. Держа банку перед собой и обращаясь к голове, он воскликнул:
     – Познакомься, Сидорыч, я – Сашка!
     Студент часто приходил на работу с опозданием, и когда он входил в препараторскую, то прежде всего направлялся к шкафу, брал в руки банку и обращался к голове с приветствием:
     – Здравствуй, Сидорыч! Как спалось?
     Иногда Сашке говорили:
     – Да уймись ты, балда! – но чаще только посмеивались над мальчишкой.
     Бывало, Сашка пугал головой немногих посетителей морга. Он незаметно ставил банку с головой на стол и был доволен, когда посетитель замечал голову, бледнел, краснел и старался поскорее уйти.
     Отличился студент Сашка и накануне Нового года, когда сотрудники решили отметить приближение праздника. Он поместил банку с головой в центре стола, обложил ватой и водрузил на банку искусственную ёлочку, украшенную блёстками. Сашка, пританцовывая, бегал вокруг стола, приглашая своих коллег водить с ним хоровод.
     Закончились новогодние праздники, начались трудовые будни. Работы в морге было много: убитые, отравившиеся, самоубийцы…
     Когда напряжение в работе спало, все обратили внимание, что Сашка ходит какой-то грустный, как бы чем-то расстроенный, с Сидорычем по утрам не здоровается.
     Заглянули в шкаф, но банки с головой там не обнаружили. Подступили с расспросами к Сашке. Он долго упирался, но в конце концов сознался, что в праздники, по пьяни, рассказал знакомому художнику о голове. А художник сразу и загорелся желанием написать картину, как он сказал, гениальную и страшную, в которой голова в банке займёт центральное место. И художник так убедительно говорил и просил отдать ему банку с головой, что Сашка не устоял и отдал. Но отдал за бутылку водки.
     Сашка-то потом и пожалел, что отдал, и попытался вернуть голову Сидорыча в морг.
     Он даже предложил художнику отдать ему голову в обмен на бутылку водки. Но художник, видимо, ещё не протрезвел с новогодних праздников и сказал, что ничего не помнит, а о какой-то голове в банке впервые слышит.
     Пожилые коллеги только головами и покачали, но ругать Сашку не стали. Сами когда-то были молодыми.