Остановиться, оглянуться

   Глава 9

Остановиться, оглянуться

     В один из дней, после тщательного разбора моего радиорепортажа, Светлана Шпилько решила провести для меня небольшой вводный урок по журналистике. Высокая, стройная, всегда позитивная, она по какой-то неведомой причине прониклась ко мне и много времени уделяла общению с юным корреспондентом, кстати, именно тогда у меня появился такой значок: разворот газеты, с пером и надписью "Юный корреспондент". Мне почему-то казалось, что там даже была надпись издания "Комсомольская правда". Возможно, это было и не так, но мне хотелось в это верить.

      Светлана наставнически перед каждым моим журналистским заданием давала наставления, что спрашивать у героев события, как лучше начать материал и всегда говорила:

- Душевней пиши, ярче рассказывай! Понимаешь?- разбираясь в моем почерке, она добавляла образные слова.

      После правок рукописного текста, я должна была с ее одобрения, нести исчирканные листы в Машбюро. Поясню, ведь многие уже даже не представляют, что это был один из самых главных отделов в редакциях СМИ восьмидесятых.

Машбюро представляло собой отдельный кабинет, в котором размещались пять сотрудниц и неистово стучали волшебными пальчиками по печатным машинкам.

     " Тук, тук, тук-тук! Тук. Бжик»! Последний звук «бжик" - это был переход на новую строчку, для этого машинистка дергала за рычажок справа и резко двигала его влево, после чего, краем глаза смотрела в разукрашенные разными чернилами листы рукописи и чеканила печатные буквы на листе, уже не поднимая глаз. 

      Я сама с трудом могла понять, после всех правок, свой материал, а машинистки умудрялись разбирать не только почерк, но и по ходу печатания, порой, самостоятельно правили текст. На журналистов они почти не смотрели, так как не отрывались от машинок, и знали корреспондентов в основном только по почерку.

- Новенькая, так, так, - не поднимая глаз, громко сказала машинистка, чернявая, с собранными в пучок длинными волосами, вот и запомнила я ее только по прическе, так как лица, впрочем, так и не увидела. Только руки, голос и волосы.

- Оставляй, готовый текст возьмешь в стопке на столе.

      Я повиновалась. Однако, каждый раз, переживала, все ли будет понятно машинистке, стеснялась, а вдруг наделала кучу ошибок и она начнет ворчать на меня. А потому, по несколько раз разглядывала в кабинет, и пыталась понять, напечатали ли мой текст. Смотрю, лежит еще поверх стопки. Жду. Мне хотелось, порой, по звуку даже определить, над моим ли текстом сейчас работают. Казалось, по «тук-тук» могу определить.

    Мои волнения разбивались о стойкое спокойствие машинисток. Они стрекотали, и им абсолютно было наплевать на переживания авторов.

- Не трясись ты, все хорошо, бери текст, иди уже, юнкоррррр, - протяжно и по-матерински сказала машинистка, указав легким движением руки на стопку отпечатанных материалов.

      Смотреть на свой собственный текст в печатном варианте, это настоящее таинство. Теперь уже он вовсе не мой, его создал кто-то другой. Эльфы совместно потрудились, но скоро над ним будут еще колдовать настоящие волшебники. Дикторы, монтажеры, звуковики и операторы эфира. И только потом он будет услышан радиослушателями, которые даже не подозревают, как много людей создавали эти две минутки эфира. А вот я теперь знаю, а потому чувство причастности к стране чудес переполняло мое существо, и так хотелось мне крикнуть в автобусе: «Ой, это же мой репортаж, это я сделала, и знаете, как это происходит!». Но мгновения эфира быстро заканчивались, и слушателям было абсолютно не до моих амбициозных чувств.

     Так что кроме себя мне было некому похвастаться. Но внутренне, я гордилась собой. Ведь одномоментно меня слушали пять тысяч человек как минимум, а это огромная аудитория.

      Машбюро на радио и телевидении, с волшебными девушками, в моей начальной карьере журналиста сыграли огромную роль. Научили спокойствию и искоренили вальяжную небрежность, присущую многим, уже именитым журналистам, которые бросали девушкам на печать сырые материалы, потом правили их по несколько раз,  и волшебницам приходилось их перепечатывать.

    Кон- гениальностью я не страдала, но урок, преподнесенный мне редактором программы запомнила на всю жизнь:

- Программу ты написала хорошо, но рукопись небрежна, переписывай!

- Это время, не успею к эфиру!

- Успеешь, всегда все успевай и помни, радио и телевидение -труд коллективный.

     Светлана Шпилько сама почти не чиркала мои тексты, но переписывать заставляла.

- Пойми, текст, который ты пишешь на радио, отличается от текстов в газету и на телевидении.

- А в чем разница?

- На радио люди не видят картинку и не могут прочитать и представить, то, что написано, они слышат голос диктора, и воспринимают материал ауди. Чтобы они представили героя или то, где происходит событие, надо описать небольшие детали. Допустим, герой у тебя говорит в эфире,- назови его имя, чем занимается и как выглядит. Люди же не видят его. Или пишешь про природу: на телевидении зрители увидят этот листок березки и что он зеленый, им об этом напоминать уже не надо, они видят картинку. На радио, желательно, сказать, что листок зеленый, трепещет на ветру.

- В общих чертах понятно,- кивала я головой и всматривалась в свой гениальный текст, чувствуя, что придется переписывать весь материал.

- На радио, телевидение и в газету тексты пишем по формату разные, это надо сразу понять. Потому то, журналисты газетчики для телика пишут плохо, им ближе радио. А телевизионщики, если переходят в газету, то поначалу пишут очень уж разговорные тексты, и приходится им перестраиваться на специфику печатного слова.

- Я хочу на телевидении работать, - пояснила я.

- Так и хорошо, практика на радио хорошая учеба, в газету еще будешь писать, так и станешь специалистом на все руки, да еще и важны ноги, так как журналисту много приходится двигаться, постоянно командировки и переезды, так что готовься , - улыбнулась Светлана и продолжила, - да, и в семье не всегда тебя смогут понять, вот недавно я замуж вышла, и счастлива, что муж понимает мою специфику работы, а иначе, были одни скандалы и ссоры. Так что мне повезло! Это я не пугаю, но на будущее говорю, чтобы понимала, журналист - отличная профессия, но одинокая, если не повезет со второй половинкой!

- Ну, я пока не собираюсь замуж, - хихикнула я, но призадумалась.

- И еще, будь внимательна с информацией, все проверяй, записывай и запоминай. Не фантазируй и пиши правду.

- Так не упомнишь все, столько данных иной раз говорят.

- Учись скорописи, иди на курсы, это поможет писать быстро. Пиши не дословно, а по главным мыслям, детали, цифры. Не ленись, подойти к людям, переспроси, сто раз перепиши имя и фамилию, должность. Уточни данные. Не бойся, никогда ничего не бойся. Поняла?!

- Ага....

- Есть такой прием, готовность памяти, очень важный для журналиста. Научись все запоминать, абсолютно все. Герой говорит, а ты про себя проговаривай, повторяй за ним все, что он сказал. Учись слушать! Именно слушать! А то чаще всего журналист паникует, не слышит отвечающего, а думает о своем вопросе, что спросить, и в итоге и вопрос комкает и чаще всего спрашивает о том, что герой уже только что рассказал. Главное собранность, спокойствие. На записи материала, ты главная, ты хозяйка, ты дирижер оркестра. Вот так и работай! Тогда все получится!

- Так это целая наука, мне казалось наоборот, чем незаметней, тем лучше.

- Чего тихушничать, это не пройдет в профессиональной журналистике. Надо быть смелой и яркой. Только так! И еще раз повторю, честной!

- Да, уж! Как много нужно знать и уметь.... я буду стараться!

- Книгу хочу тебе подарить, автор журналист, читай, потом обсудим, какие мысли у тебя появятся после ее прочтения.

       И Светлана Шпилько протянула мне книгу в тонком переплете. Я прочитала название "Остановиться, оглянуться". Странно, только начала карьеру журналиста и тут такое старческое название. Подумала так, взяла книгу и только многих лет спустя поняла, насколько знаменателен был для меня этот эпизод в моей жизни и карьере.

Светла, редактор Приморского радио, вот такими небольшими, но очень важными черточками дала мне координаты движения вперед. И сегодня, уже более тридцати лет в журналистике, а я вспоминаю этот момент. А роман Леонида Жуховицкого, знаменитого журналиста и писателя, хранится у меня до сих пор. Так что порой, действительно, нам журналистам, как впрочем, любому человеку, стоит остановиться и оглянуться…Что я и делаю.