Суть вещей

               
               
Постоянным местом ее пребывания был широкий серый гранитный подоконник в одной из квартир второго этажа старого жилого дома по бывшей Кропоткинской улице.  Окно этой квартиры выходило на запад, в тихий переулок, по обе стороны которого росли гигантские старые липы. Поэтому солнце появлялось в комнате лишь во второй половине дня, ближе вечеру. Летом солнца в комнате было много, несмотря на то, что ветви лип плотной стеной преграждали путь его лучам. Ледяной гранит подоконника успевал прогреваться. Зимой же, хотя сквозь голые темные ветви доступ солнечным лучам был открыт в большей степени, низкое зимнее светило оказывалось не в состоянии прогреть массивный камень: его нагревало снизу искусственное тепло старого радиатора. 

Она была избалована постоянным действием  мягкого обволакивающего тепла и не могла представить себе никакого другого состояния. И всегда выглядела такой же изящной и блистающей, как и в день появления в этой квартире много лет назад.         
 Ее точеная фигура с длинной изящной шеей, узкой талией и  округлыми бедрами приковывала к себе взгляд всякого, в чье поле зрения попадала. Шею обрамлял королевский гофрированный воротник. Весь облик этой красавицы отличался исключительной гармоничностью и удивительно  четкими пропорциями.

Всю эту картину, наверное, нельзя было бы считать завершенной, если не отметить один существенный момент: потрясающей красоты, с величайшим вкусом, фантазией и мастерством выполненную огранку. Эти радужные, искрящиеся алмазные грани не оставляли равнодушными даже тех, кто вообще не проявлял интереса к хрусталю. И не удивительно: этот шедевр создавал по индивидуальному заказу один из лучших старых мастеров Гусь-Хрустального. Это была настоящая авторская работа… 
В ее величественной осанке просматривался властный и твердый нрав. И, несомненно, ей присущ был стойкий и независимый характер.
Увы! Все эти черты и качества априори обрекли эту гордую сверкающую красавицу на вечное одиночество…

За долгие годы пребывания в этой квартире она привыкла ловить на себе восхищенные взгляды приходящих в гости людей, слушать их хвалебные оды в свой адрес. И, конечно, же,- считала самим собой разумеющимся тот факт, что самые роскошные букеты, приносимые в дом, предназначались именно ей…   Воспоминания о самых изысканных из них она бережно хранила в своей памяти: они согревали ее душу в  долгие зимние месяцы, когда она особенно остро и пронзительно ощущала свое глобальное одиночество, стоя у студеного оконного стекла на гранитном подоконнике.

В ее памяти в деталях вырисовывались два удивительных букета роз, дополненных ажурными веточками нежно-зеленого аспарагуса. Один из них был составлен из светло-кремовых полураскрытых цветов,  другой, -- из розовых, непередаваемо красивого оттенка малинового мусса. 

Но самой большой радостью было для нее (хотя она в этом себе и не признавалась) постоянное внимание со стороны Солнечного Зайчика.  Он неизменно посещал ее в ясные погожие дни в любое время года. Его легкое теплое прикосновение к хрустальным граням доставляло ей необыкновенное удовольствие. Нежное скольжение  теплого лучика по ее телу, казалось, заставляло твердый льдистый хрусталь становиться более мягким:  кристаллы этого льда как будто плавились.

Она особенно не любила пасмурные осенние дни,  так как Зайчик появлялся в это время нечасто. Вообще, вся ее долгая жизнь в этом доме представляла собой бесконечное ожидание  Зайчика и роскошных букетов. Впрочем, второе происходило в последние годы все реже…   Лишь Зайчик не изменял ее ожиданиям. 

Она никогда не анализировала свое отношение к нему. Его появление и ласковые прикосновения всегда воспринимались ею как должное.
Но, наверное, никто в мире не мог представить, насколько в действительности она была уязвимой и одинокой…  За ее внешней статью и самоуверенностью прятались утонченная натура и хрупкая душа… Об этом знал только Зайчик. Он по-настоящему любил ее уже много лет. Его привлекала не столько ее потрясающая внешняя красота, сколько те ощущения, которые он испытывал, касаясь ее алмазных граней. Он «видел ее насквозь» и хорошо понимал, что скрывается за этим хрустальным ледяным холодом. 

Так летели годы. Но однажды в дом привели четырехлетнего мальчика.  Он был эмоциональным и очень  непоседливым.  Ему быстро надоело сидеть с  взрослыми за столом. Перебравшись вниз, он увлеченно и с комментариями гонял по старому дубовому паркетному полу свою металлическую машинку. Среди собравшихся уже царило особое оживление. Было шумно, и на ребенка никто не обращал внимания.  Наконец, ему наскучило играть на полу, он влез на стул, стоявший у окна и  начал гонять игрушку по широкому гранитному подоконнику, искусно объезжая вазу.   Но вдруг кто-то из гостей,  сидящих  за столом, окликнул мальчика, и он, резко повернувшись, сшиб вазу вниз. 
 
Раздался грохот разбившейся о пол хрустальной красавицы. В комнате повисла гнетущая тишина…

Была весна, и в вазе стояли чудесные фиолетовые ирисы. Теперь  сломанные, они лежали на полу в растекающейся по паркету луже воды… 
Ребенок громко захныкал, и взрослые наперебой бросились его успокаивать. А Зайчик на мгновение замер, пытаясь осмыслить происходящее.  Он был очень мудрым в своей бесконечной  жизни и понимал, что его «материальная» возлюбленная когда-то перестанет существовать. В этой странной паре только он представлял собой теплую вечную  эфемерную субстанцию… Субстанцию, обладающую ранимой любящей душой…