Олюшка

Ой, жёнки, чего скажу: а вот как бы в семье ладно да любо не было, а нас, баб, всё равно к подруженькам любезным на душевную беседу так и тянет порой! А коли неладно чего стрясётся, то и того пуще!

Есть у меня подруженька хорошая да единственная, - такая, что и не сыскать! Мы с ней со школьных лет еще дружимся, да так, что не разлей вода. Уж такая она у меня правдолюбка да сурьёзница, что не каждая ее вытерпит: в глаза что хошь выскажет, да все по делу, а за глаза кто тренькает — так она не терпит таких балаболок да пустолаек. Вот ведь кака она у меня, Олюшка - то! И ведь как бы ни кастила она меня, непутёвую, а меня и обидки не берут на нее, потому как ну куда ж я без этих ее правдивых упрёков да пинков в нужную сторону?

А уж как встретимся — дак и наговориться не можем! Всё перетрём- перекумекаем, друг дружке похвалимся - пожалимся, бывает, и насмеёмся - наплачемся, чего греха таить — жёнки ведь таки!

Так вот дело недавнее, третьего дня мы с ней сговорились, что съездим ко мне в Павлин отдышаться - проветриться от супружников да от ребятишек. Да и языки чешутся, мочи нет терпеть, скорее хочется новостями поделиться да душу излить.

С Олюшкой созвонились, наутро снарядились, в такси завалились да и до Павлина добрались. Правда, с пересадками — машинка попримёрзла, трубка кака - то льдинкой заткнулась — шофёрчик версию выдал и быстрёхонько нам на замену другу машинёшку подогнал.
 
Слава Богу — приехали!
Хоть с утра поездка и не задалась, да не по утру о дне и судить! А снегу в Павлине у дома намело! Вот что значит — неделю хозяев не было! Ну, я тут замок открывать полезла, как обычно — уж в традицию себе взяла — ладонь к дверям прислонила, с домом поздоровалась!

А Олюшка, значит, лопатку схватила и давай тропы разрывать: до бани огребла, до колодца, да и на выход вычистила. Вот ведь, жёнки, какая она у меня практичная, Оля- то: штаны -то болоневые, теплющие натянула, с утра -то морозец вдарил, не то, што я, дура моднявая, в джинсёшки вырядилась! Я уж потом тоже пожалела, что ватники не напялила!

Ладно, в дом зашли, подкову счастливую ручкой тронули, подруженька моя осматриваться стала, а я той порой печку мою, бокогрейку растопила - раскочегарила, говорю: мол, через полчаса жара будет, куртёшку пока не сымай!

И попутно сбегала — еще и банну печку затопила!
Ну вот и оттеплило в дому - то! Уселись мы за стол да с хорошим настроеньицем и по рюмашечке приняли, чтоб не только снаружи, а и внутри у нас загрело!
Ой, и хорошо же сидим! В печки обе накидываем да беседу ведем о житье - бытье! Души у обеих нараспашку, истосковались по бабьему общению!

Дом показала, обсказала, что да как. По нраву Олюшке пришёлся домик мой. На берег с чаем вылезли, на речку Ёргу подивились, что не вся еще под лёд скрылась при таких - то морозах. Опять же всё и разговоры ведём, от наболевшего души опрастываем...

Про домашних и думать забыли! Благодать - то какая: красота на улке неописуемая, первый сильный мороз всё в пухнатый иней приодел, да и солнышко к полудню вышло - порадовало, всю эту снеженицу кружевную лучиками высветило! Баса, да и только!

А мы и без дела не сидим! Воды в байнушку натаскали, подкинем дровишек и опять сидим, разговорами тешимся.
Дядя Лёня и то прибежал, ведро воды из своего колодца принес — знатная у него водица, скусная! Да и угощенье не забыл — пачку халвы мне сунул с чаёчком побаловаться!

А той порой и баня поспела!
Ой, жёнки, не поверите: уж как я парюсь - жарюсь, а подруженька моя и того крепче! Три раза в предбанник выходили дух перевести! Ох и крепка же Олюшка - то, уходила меня в байне!
В снег ее звала — да не пошли, решили, что хорошего помаленьку, обольёмся холодянкой, и на первый раз достаточно.
Кедровой хвои запарили, чтоб потом ополоснуться, и далее сидим, бока греем. Уж на полке нахлопались веником и не по разу натёрлись, а Оле всё мало! Вот же банщица какая неугомонная!
Мне уж невмогуту стало, а она всё плещется-обливается ! Еле уговорила домой идти!

Завернулись в полотёшки, остатки воды мимо выплеснули, чтоб не размёрзлись бачки, и к дому пробираться стали.
А там уж как хлобыстнулись обе на диван, да еще полчаса после экой бани отлёживались, ужарели сколь, мало не до бессознания. Опосля кремами да маслами вымазались, волосы высушили да и опять за стол.
А там уж и беседа другая, пыл - то уняли еще по утру, а уж теперь о нашем, о женском начали...

Ой, сидим так хорошо, душевно, и времени нам мало, вроде бы сколь говорили, а всласть и не наговорились!
Уж и темнать стало, да такси под окошечки подъехало — кончилась бабья малина, домой пора, мужья да ребятишки заждались.

Слава Богу, доехали без происшествий в обратный путь, я у дома вылезла, с Олюшкой распрощались, уговорились завтра созвониться, и умчала ее машинёшка домой. По дороге, пока ехали, Оля высказала: мол, перчатки да тапки у меня в Павлине оставила, а я говорю:значит, еще не раз гостевать приедешь! На том и порешили!

Так вот, жёнки, что сказать - то хочу : подруженька ведь такая, видать, у каждой из нас есть— это с которой обо всём да сразу, еще и взапой, так что и время не в счёт! А и надо такую завсегда при себе держать да на всяких других не разменивать, потому как она и для сердца отрада и для души утеха!

И дай Бог еще не раз мы с Олюшкой моей дорогой на такие вот вояжи попадём, чтоб вдоволь набеседоваться, отдохнуть да забыться вдвоём в глуши деревенской. Чтоб потом уж с новыми силами опять в привычную колейку встать да тянуть на женских наших хрупких плечах все заботы о семействе, работу каждодневную да суету бытовую.
Будем душевную копилочку добрыми мыслями наполнять и делиться потом ими на бережку Ёрги, с чашечкой ароматного чая с коньячком в руках! А иначе — для чего они, подруженьки - то, и бывают!?